Исчисление боевых потерь на Русском фронте Первой мировой войны 1914-1917 гг. – некоторые проблемы и противоречия

В отечественной военно-исторической науке существуют различные цифры потерь русской армии в годы Первой мировой войны.

На поле боя – павшие русские солдаты. Картины войны. Вып. 1. М., 1917.

О проблемах в подсчетах и некоторых инсинуациях

Н. Н. Головин после проверки и проведения сравнительного анализа приводил следующие цифры: 1 млн. 300 тыс. убитых, 4 млн. 200 тыс. раненых (из них умерло от ран свыше 350 тыс.), 2 млн. 417 тыс. пленных (Головин Н. Н. Россия в Первой мировой войне. - М.: Вече, 2006. С. 173.). Б. Ц. Урланис называл общее число убитых и умерших – 1 млн. 811 тыс. человек (Урланис Б. Ц. Людские потери в войнах // Вопросы истории - 1965 - № 5 – С. 44.). Статистические материалы официальных органов и работы соответствующих специалистов определяли количество русских пленных в 2 млн. 889 тыс. (с умершими, бежавшими и обмененными) (Сысин А. Н. Беженцы и военнопленные во время империалистической войны // Известия Народного комиссариата здравоохранения - 1925 - № 1 – С. 9.), и даже в 4 млн. 153 тыс. человек (Жданов Н. Русские военнопленные в мировой войне 1914—1918 гг. - М., 1920. С. 71.). Число убитых, по данным Ставки на 1 сентября 1917 г., составляло 775 тыс. (Россия в мировой войне 1914-1918 гг. (в цифрах) - М., 1925. С. 4.) человек. Архивные материалы называли также цифру в 1 млн. 61 тыс. – причем, это убитые, умершие от ран и болезней, отравленные газами, пропавшие без вести и уволенные от службы (Количество русских солдат – участников войны 1914 - 17 гг. (по архивным данным) // Военное дело - 1918 - № 17 – С. 19.). В то же время присутствует цифра в 1 млн. 500 тыс. человек (Павлович М. Итоги мировой войны. – М.: «Московский рабочий», 1924. С. 5.), а союзники определяли потери Россией убитыми от 1 млн. 700 тыс. до 2 млн. 500 тыс. человек.

Но главная тенденция – это присутствующее в трудах специалистов завышение цифр потерь русской армии. Причем официальным материалам можно доверять в гораздо большей степени.

Павшие в бою. Там же.

Неясность в этом вопросе приводит к инсинуациям некоторых исследователей. Так, С. Г. Нелипович называл фантастические цифры потерь русской армии в ходе Брусиловского наступления – в 5 раз выше (Нелипович С. Г. Наступление русского Юго-Западного фронта летом-осенью 1916 года: война на самоистощение? // Отечественная история - 1998 - № 3 – С. 47.), чем у германцев и австрийцев ! Это тем более удивительно, что потерь в таком соотношении русская армия не несла даже в кровавых попытках при недостаточной огневой поддержке прорвать эшелонированную оборону противника (в неудачных наступлениях у озера Нарочь в марте 1916 г. и на р. Стрыпе в декабре 1915 г.). Противоречия в публикации С. Г. Нелиповича буквально на каждом шагу: строчкой выше автор утверждал, что потери русских по отношению к противнику соотносятся как 2: 1. В начале статьи он отмечал, что «продолжает «гулять» по страницам исторических книг и статей мифическая оценка потерь Германии и Австро-Венгрии, принадлежащая самому А. А. Брусилову, - свыше 400 тыс. пленных (здесь и ниже выделено нами – А.О.) и 1,5 млн. убитых и раненых» (Там же. С. 41.), а в конце ее писал, что русские войска захватили 417 тыс. пленных, 1745 пулеметов, 448 минометов и бомбометов, 581 орудие и другое военное имущество» (Там же. С. 47.).

Между тем, цифры русских потерь в ходе наступления приводились в солидной работе, написанной на основе архивных материалов: 289298 человек (убитые, умершие, раненые, контуженные, пропавшие без вести – причем, убито и умерло из них 41398 человек (Стратегический очерк войны 1914—1918 гг. Ч. 5. Период с октября 1915 по сентябрь 1916 г. Позиционная война и прорыв австрийцев Юго-Западным фронтом / сост. В. Н. Клембовский - М., 1920. С. 58.)) к 15 июня 1916 г., 497967 человек (из них 62155 убитых) – к 30 июня (Там же. С. 73.). Если даже предположить, что бои июля-августа увеличили общие потери до миллиона, то и тогда соотношения в потерях 2 : 1 или 5 : 1 в пользу противника не наблюдалось (противник заявил свои общие потери в 150 тыс. человек для германцев и 750 тыс. человек – для австрийцев. См., например, Thomas PhD. The German Army in World War 1 (2) 1915-17. - London, 2004. P. 11.). Грандиозная операция Юго-Западного фронта 1916 г. как раз и являлось яркой иллюстрацией одного из наших выводов – о том, что в целом русские несли примерно равные потери с противником.

С. Г. Нелипович в другой своей публикации определял германские потери в неудачном для немцев Варшавско-Ивангородском сражении (одном из крупнейших за всю войну) лишь в 15 тысяч человек, из них под Варшавой – 200 пленных ! (Нелипович С. Г. Варшавское сражение. Октябрь 1914. - М.: Цейхгауз, 2006. – С. 57.) Комментарии, как говорится, излишни.

У могилы товарища. Там же.

Потери русской армии действительно были высоки. Например, армейская пехота за войну потеряла от 4 до 10 штатных составов частей и соединений. Так, 13-й лейб-гренадерский Эриванский Его Величества полк уже за первые полтора месяца войны потерял 2/3 личного состава (Попов К. Лейб-Эриванцы в Великой войне. - Париж, 1959. С. 46.).

Но с достоверностью подсчитать абсолютные цифры потерь весьма затруднительно, т. к. вследствие боевых событий, революций, гражданской войны, сознательного уничтожения материалов представителями новой власти огромный массив документов оказался утрачен. Имеющиеся данные, к сожалению, далеко не исчерпывающие (что отмечают все исследователи этой проблемы) и полной картины не дают, вследствие чего приходится применять аналогии и допущения. Интересную характеристику отчетности в данной сфере давал офицер, знакомый с этим на практике – командир 6-го Финляндского стрелкового полка полковник А. А. Свечин: «Полковую канцелярию соединяет с ротами очень тонкая, рвущаяся нить, — ротные писаря. Иногда острая, быстро меняющаяся обстановка в течение целой недели препятствует канцелярии … заняться своим хлопотливым делом… Ротный писарь хлопочет о соответствии действительности со списками, которые ведутся в полку, ежедневно циркулирует между штабом полка и ротой, представляет данные об убыли; но весь этот механизм функционирует до того момента, когда потери начинают принимать катастрофические размеры, роты исчезают целиком со своими командирами, фельдфебелями и писарями, в них спешно вливаются новые пополнения, и состав роты неожиданно оказывается почти полностью неизвестным полковой канцелярии. И в эти моменты полк марширует чуть ли не по 20 часов в сутки, новый ротный писарь старается разобраться в составе роты, люди которой плохо знают друг друга, собирает слухи, куда делся тот или иной стрелок, числящийся в ротном списке, — а этот список длинный и заключает в себе порой до 800 безвестных фамилий, часто повторяющихся. Заприходываются прибывающие в полк солдаты канцелярией очень аккуратно, а выводятся в расход естественно с большим опозданием. Был солдат и нет его. Какова его судьба? Убит ли, попал ли в денщики, устроился при обозе, послан в командировку или эвакуирован (может быть через перевязочный пункт соседнего полка) или попал в плен. Пачкать строевую отчетность беспрерывной ссылкой на без вести пропавших не хочется. А пока разберутся, получается естественный приток мертвых душ…» (Свечин А. А. Искусство вождения полка. М.: Военная книга, 2005. С. 108.).

Мы сами убедились в этом, проанализировав информацию (репрезентативная выборка) по потерям отдельных полков русской армии в течение войны (РГВИА. Ф. 16196. Оп. 1. Д. 56. Л. 1-92; Д. 57. Л. 1-62 об.; Д. 58. Л. 1-105 об.): 1-го пехотного Невского Его Величества Короля Эллинов полка, 2-го пехотного Софийского Императора Александра III полка, 3-го пехотного Нарвского генерал-фельдмаршала князя Михаила Голицына полка. Так, анализ ведомостей о потерях 1-го пехотного Невского полка позволяет сделать важнейшие выводы: во-первых, учитывались не все потери (отсутствуют, например, офицерские потери) и не всех подразделений полка; во-вторых, из отчетности «выпали» важнейшие боевые периоды – 1914-й г. (когда в августе 1914 г., например, полк практически полностью погиб в Восточной Пруссии); январь – большая часть марта 1915 г. и позднее (например, 27 июля - 13 августа, сентябрь - декабрь 1917 г.). Причем, и эти очень неполные данные говорят о потере полком более чем 1,5 тыс. человек – т. е. почти половины боевого состава. Вышеприведенная информация в целом свидетельствует как о низком качестве боевой отчетности, так и о неполноте сохранившихся документов. И такая ситуация – не исключение, а правило. Иллюстрируют это и списки потерь, например, касающиеся 2-го пехотного Софийского полка. Список № 1 начинается в ноябре 1914 г. (опять «выпал» период тяжелейших боев лета - осени 1914 г.); в списке № 2 от 22 декабря 1915 г. упоминается лишь о 2-х умерших с 18 по 20 декабря и т. п. Складывается картина, аналогичная предыдущей ситуации. Если взять списки потерь 3-го пехотного Нарвского полка, мы увидим примерно то же самое. Например, список № 1 фиксирует потери, начиная только с 12 по 31 января 1916 г.!

Обращает на себя внимание и весьма странная периодичность отчетов о потерях. Складывается впечатление, что они осуществлялись не в соответствии с какой-то системой, а тогда, когда позволяли время и обстоятельства. Это наблюдение, временные отрезки, за которые осуществлялся подсчет, а также относительная незначительность потерь, позволяют сделать вывод, что мы имеем дело преимущественно с потерями русской армии в период позиционной войны, когда части стояли на позициях и документооборот осуществлялся более - менее нормально. Кризисы, крупнейшие сражения, отступления и наступления, связанные с гибелью либо пленением противником значительных масс людей, приводили к тому, что отчетность в эти моменты регулярно не осуществлялась (было не до этого) либо утрачивалась. К тому же оставление убитых и раненых на территории противника не позволяло осуществлять правильный подсчет. Многое, безусловно, зависело от ситуации на участке фронта, где действовала воинская часть.

Похороны товарища. Там же.

Встречаются достаточно противоречивые сведения и относительно потерь противника на Русском фронте, хотя и в значительно меньшей степени. Так, согласно отчету турецкого Главного штаба, к февралю 1915 г. турецкая армия потеряла убитыми, ранеными и пленными 190 тыс. человек (из них 1708 офицеров), в то время как по сведениям из Греции за первые 4 месяца боевых действий турки потеряли 386 тыс. человек (105 тыс. убитыми, 194 тыс. ранеными и 87 тыс. пленными) (Потери турок // Кубанский казачий вестник – 1915 - № 9 – С. 14.). Очевидно, что официальные турецкие данные гораздо более достоверны. Американские газеты к 31 мая 1915 г. определяли германские потери в 4 млн. человек (в т. ч. 1,6 млн. убитыми), австрийские потери в 4 млн. 385 тыс. человек (в т. ч. 1,6 млн. убитых), турецкие потери в 349 тыс. человек (в т. ч. 110 тыс. убитыми) (Потери наших противников // Кубанский казачий вестник – 1915 - № 38 – С. 16.). Очевидно, что не только завышены общие цифры, но и количество убитых непропорционально велико относительно общих цифр потерь. Или – для сравнения – газета Morning Post к 1 августа 1915 г. определяла австрийские потери в 3 млн. 179 тыс. человек (в т. ч. 501 тыс. убитыми) (Потери Австрии // Кубанский казачий вестник – 1915 - № 36 – С. 11.). Хотя в последнем случае общая цифра значительно завышена, но цифра потерь убитыми в общей структуре потерь более сбалансирована. И перечень можно продолжать. В то же время (как иллюстрация достоверности официальных материалов) общие потери германцев на всех фронтах по данным русской Ставки к 1 августа 1915 г. составляли 2,4 млн. человек (ежемесячные потери – 300 тыс. человек) (см. Потери германцев // Кубанский казачий вестник – 1915 - № 34 – С. 14.), причем эта цифра перекликается с материалами французского Генштаба – 2 млн. 750 тыс. на конец 1915 г. (Подполковник Лярше. Некоторые статистические данные войны 1914—1918 гг. // Военный зарубежник. - 1934. - № 12. – С. 129.).

Присутствует также тенденция выдавать общие потери противника или российской армии только за потери убитыми и пленными, что приводит к фантастическим результатам и не соответствует общей структуре боевых потерь.

Учитывая все вышеприведенные обстоятельства (среди них главные - неполнота и противоречивость данных о потерях), а также то, что, например, раненые могли учитываться несколько раз, неоднократно возвращаться в строй и вновь выбывать из него, неясна категория пропавших без вести и т. п. – наиболее предпочтительным является, на наш взгляд, выявление потерь противников применительно к военным операциям и кампаниям.

Имеются ввиду военно-оперативные потери – т. е. количество людей, выбывших из строя применительно к соответствующему боевому событию. Это, с одной стороны, позволит уйти от бесконечных подсчетов абсолютных величин, с другой стороны – позволит лучше уяснить боевой вес операции и Русского фронта на общем фоне мировой войны.

Павшие в бою. Там же.

Стоит отметить, что цифры потерь, приводимые иностранными (прежде всего германскими и австрийскими) авторами (включая и мемуарные источники) – это своеобразные «агитки» времен войны, которые кочуют по страницам исторических работ. Так, например, виднейший представитель германского генералитета П. Гинденбург с поразительным упорством неоднократно на страницах своей работы упоминал, что 200-м тысячам солдат его 8-й армии в Восточной Пруссии в августе 1914 г. противостояли 800 тысяч русских солдат 1-й и 2-й армий (Hindenburg von. Out of my life - London, 1920. P. 87 etc.). Неужели генерал не знал истины, указывая фантастические цифры в послевоенной работе? Но если такое высокопоставленное лицо откровенно лжет, выдавая желаемое за действительное, то для чего?

Это осуществляется в расчете на простого германского обывателя и одновременно, – чтобы подчеркнуть свой личный вклад в победу, попутно унизив противника. Действительно, от 800-т тысяч русских солдат Северо-Западного фронта – и 90 тысяч пленных (также придуманных) – это еще мало ! П. Гинденбург, вероятно, не понял главного: при указанных им цифровых данных о численности русской группировки, противостоящей вверенным ему войскам, германцев не спасли бы никакие «таланты» его и Э. Людендорфа.

Австрийцы замалчивали неудачи в Галицийской битве 1914 г. и Наступления Юго-Западного фронта 1916 г., раздувая результаты своего Лимановского контрнаступления конца 1914 г. И можно продолжать.

Ключ к пониманию всего вышеизложенного можно найти в австрийском издании «Der Erste Weltkrieg». В нем сформулированы особенности пропаганды – одной из форм психологической войны. Причем психологическая война названа разновидностью боевых действий: «Психологическая атака направляется на ослабление воли противника к сопротивлению. Солдат, который сопротивляется нападению противника с оружием в руках, может нанести потери, психологическое же воздействие деморализует его при относительной безопасности атакующего» (Wagner A. Der Erste Weltkrieg - Wien - Herold Verlag, 1993. S. 228.).

Неудивительно, что именно австрийцы явились одними из создателей пропаганды и психологической войны – при их многонациональной армии данные средства манипулирования массами были жизненно необходимы.

О подобной деятельности австрийцев среди русских войск в Карпатах свидетельствовал генерал-квартирмейстер Штаба Верховного главнокомандующего в 1914 - 1915 гг. Ю. Н. Данилов: «С целью увеличения шансов на успех, наши противники, с некоторых пор, стали распространять в обширных размерах среди наших войск и населения района военных действий разного рода воззвания и обращения…. Прием разложения противной стороны, путем лицемерной пропаганды, видимо начинал приобретать у них все большие права гражданства. В данный период времени, с особым рвением, его стали применять австрийцы, не гнушавшиеся распространять среди наших войск прокламации…» (Данилов Ю. Н. Россия в мировой войне 1914—1915 гг. – Берлин: «Слово», 1924. С. 309.). Германцы же пошли еще дальше.

Соответственно, многие цифры и факты, заявленные противником и перекочевавшие на страницы многих отечественных исторических работ, нужно рассматривать не как достоверную информацию, а как элемент пропаганды противника. Вместе с тем, мы вынуждены пользоваться и данными противника о потерях – особенно это касается неудачных для русской армии сражений, когда поле боя оказывается в руках врага, и он собирает трофеи. Но относиться к таким данным следует с большой долей осторожности.

После рукопашного боя. Там же.

Русское же командование использовало традиционные методы подсчетов, его данные гораздо более достоверны. Существовала даже своеобразная методика подсчета пленных. Очевидец свидетельствует: «Когда пленных мало, подсчитать их недолго. Иначе дело обстоит, если пленных тысячи и больше. Недавно, во время произведенного нашими войсками прорыва австро-германских сил на реке Стыри (здесь и далее в цитате – 1915-й год), было взято в плен 5552 человека. Сообщение с упоминанием этой цифры было послано в Штаб Верховного Главнокомандующего в день боя. А между тем подсчитать такую цифру пленных, конечно, не легко. Мне несколько раз приходилось присутствовать при этой процедуре. Нет никаких особо выработанных на этот счет и утвержденных правил. Главную роль играет сноровка.

Если пленных всего несколько сот человек, или даже того меньше, их выстраивают в несколько шеренг и попросту подсчитывают или считают, выпуская из помещения, где пленным дан был временный приют... Гораздо сложнее дело, повторяю, когда пленных тысячи.

Помню, в конце апреля я приехал в Шавли. На рассвете в этот день верстах в восьми — десяти от города разыгрался бой, чрезвычайно удачный для нас. Мы разбили два батальона германцев и забрали у них пушки, пулеметы.

- А пленных много? — спросил я офицера, который рассказал мне об этом.

- Да, не мало! Пожалуй, до двух тысяч. Сейчас их будут подсчитывать. ...

Всю массу пленных направили в улицу, где находилась мужская гимназия. Перед гимназий был небольшой двор, тянувшийся вдоль фасада здания. Со двора на улицу вело двое ворот. Из кольев и бревен построили посреди улицы перегородку так, что она находилась между воротами. Таким образом, чтобы пройти всю улицу, нужно было войти через одни ворота в гимназический двор, пройти его и выйти через другие ворота. В воротах производился подсчет. Когда пленные прошли, сверили подсчет в обоих воротах; оказалась одна и та же цифра.

Через полторы недели после этого я присутствовал при подсчете пленных под Опатовом. Было их взято свыше тысячи человек. Всех их разбили на три группы. Каждую группу выстроили в одну шеренгу. Потом шеренги повернули направо и повели мимо трех офицеров, которые со своими помощниками унтер-офицерами производили подсчет. Когда группы прошли, их повернули обратно, но так, что каждая группа попала к иному офицеру. Затем провели в третий раз. Таким образом, каждая группа была сосчитана трижды.

Когда одна из славнейших дивизий нашей армии, под начальством генерала Некрасова, разбила наголову австрийцев под Сенявой и взяла массу пленных, хотелось установить точно их цифру. Но в то же время тратить много времени на подсчет нельзя было, потому что штаб дивизии находился вблизи линии боя, и пленных нужно было поскорее отправлять в тыл.

За деревней нашли три стоящим в ряд гумна. Между гумнами поставили цепь солдат, чтобы ни один из пленных не мог пройти между постройками. В гумнах, как известно, по двое ворот. Раскрыли ворота и стали пропускать пленных через гумна, а внутри их подсчитывали. Вышло 7436 человек. Весь подсчет продолжался не более трех четвертей часа… унтер-офицеры, которые помогали офицерам считать, вылезли из гумен красные, потные. Но, когда я подошел к одному из них и спросил:

— Что, трудно было считать? Он широко улыбнулся и ответил

— Ничего! Хоть бы целый день готов таким же манером подсчитывать. Лишь бы было что!» (Д-ский М. Как производится подсчет пленных // Нива – 1915 - № 46 – С. 852.).

Там же - Нива – 1915 - № 46 – С. 852.

Мы специально привели такую обширную цитату как ответ тем, кто считает, что невозможно установить точные цифры при фронтовых подсчетах, а данные с фронтов (и, соответственно, данные Ставки) – недостоверны.

Хотя, конечно, в условиях войны не вся информация соответствовала действительности – достоверность докладов с передовой часто зависела от добросовестности командира и условий боевой обстановки. Иллюстрацией являются, например, впечатления участника боев в Восточной Пруссии в конце 1914 г.: «Из-за проволоки — частый ружейный огонь. Наше «ура», короткая штыковая стычка после того, как мы разрубили проволоку, и группа пленных... Трупы: наших перед проволокой, немцев — за заграждением и в переулке деревни. Я приказываю отвести пленных, не пересчитывая (выделено нами – А. О.) и не посылая записки-донесения» (Шапошников П. В Восточной Пруссии (1914 г.) // Военная быль - 1967 - № 87 – С. 4.).

Но соответствующие сведения в любом случае аккумулировались и проверялись на уровне вышестоящего штаба. Так, сводка Штаба Верховного главнокомандующего от 29 августа 1915 г. содержит следующие строки: «Штаб Верховного Главнокомандующего считает необходимым пояснить, что в пределах человеческих сил и средств и требований военного искусства Штаб всегда стремится представить событие в его истинном виде, избегая тенденциозной окраски. Ошибки неизбежны и часто неустранимы в той спешной, крайне возбуждающей, крайне сложной до полной неясности обстановке, в которой совершаются военные события. Поэтому, признавая несомненность нашего большого успеха под Тарнополем и Трембовлей, что ясно из действий наших войск, Штаб свой ответ о трофеях задерживает до получения из боевой линии более точных и определенных донесений (выделено нами – А.О.)» (Русские официальные сообщения о войне. № 22. 29 августа. От Штаба Верховного Главнокомандующего // Морской сборник – 1915 - № 10 – С. 53.).

Нива – 1915 - № 46 – С. 852.

Мы сами убедились в достоверности русских официальных данных, анализируя ситуацию с военно-оперативными потерями в период операции у Воли Шидловской 19 - 24 января 1915-го. Причем, открыв страницы сборника официальных сообщений Ставки, были настроены весьма скептически. Строки официального русского документа гласили: «На передовой линии неприятеля вошли в бой свыше 14-ти полков. Многочисленная артиллерия, включающая и тяжелые калибры, не прекращает огня ни днем, ни ночью….» (Год войны с 19 июля 1914 г. по 19 июля 1915 г. Высочайшие манифесты. - Воззвания Верховного Главнокомандующего. – Донесения: от Штаба Верховного Главнокомандующего, от Штаба Главнокомандующего Кавказской армией, от Морского Штаба. М., 1915. С. 227.). «сражение у Боржимова и Воля-Шидловская продолжалось с чрезвычайным упорством и при необычайной густоте построения нашего противника. С целью прорыва нашего фронта неприятель ввел в бой на участке около 10-ти верст семь дивизий, поддержанных 100 батареями. Некоторые дивизии развертывались на фронте всего около версты» (Там же. С. 228.). Но германские данные, причем официальные материалы Рейхсархива, изданные уже по прошествии значительного времени после войны также подтверждают наличие мощного огневого кулака – 100 батарей, поддерживающих действия германских войск (Reichsarchiv. Der Weltkrieg 1914 – 1918. Вd 7. Winter und Frühjahr 1915. Berlin, 1931. S. 166.).

Согласно архивным материалам русские войска за 6 дней боев понесли тяжелые потери - до 40 тыс. человек (РГВИА. Ф. 2190. Оп. 1. Д. 53. Л. 25.) Русское издание времен войны утверждало, что не менее крупные потери понес и противник (Великая война / под ред. Ф. К. Иванова. Ч. 2. С. 110.). Т. е. также 40 тысяч. Каково же было наше удивление, когда на страницах Рейхсархива немцы также оценили свои потери в 40 тыс. человек в 8-ми дивизиях, причем лишь за 3 дня боев ! (Reichsarchiv. Der Weltkrieg 1914 – 1918. Вd 7. Winter und Frühjahr 1915. Berlin, 1931. S. 167. Прежде всего, это войска 25-го резервного и 17-го армейского корпусов (особенно пострадали 1-я, 4-я резервные, 4-я, 36-я пехотные дивизии). И цифра потерь, и количество введенных в дело германских войск фактически совпали в русских официальных материалах 1915-го года и германских официальных материалах 1931-го года. Соответственно, это показатель высочайшей достоверности русских официальных данных времен Великой войны. Из этого факта и будем исходить впоследствии.

Германские гвардейские офицеры, захваченные в плен под Праснышем войсками 1-го Сибирского армейского корпуса. Февраль 1915 г.

Но, помимо российских данных, нами интенсивно изучались материалы французских военных специалистов. На наш взгляд, они вполне объективны и нейтральны в своих оценках. А тот факт, что ими использовались данные германского Генерального штаба, придает им повышенную ценность.

При определении цифр потерь, нами за основу брались наиболее авторитетные и заслуживающие доверия источники, в некоторых случаях осуществлялись собственные подсчеты на основе архивных материалов.

Соответственно, можно установить приближенную к реальности цифру военно-оперативных потерь на Русском фронте Первой мировой войны.

Обзор военно-оперативных потерь в кампаниях Русского фронта Первой мировой войны

Интересны цифры потерь противников в кампанию 1914 г. Наиболее авторитетные специалисты (Подполковник Лярше. Некоторые статистические данные войны 1914—1918 гг. // Военный зарубежник - 1934 - № 12; Емец В. А. О роли русской армии в первый период мировой войны 1914— 1918 гг. // Исторические записки - Вып. 77 - М., 1965. С. 83.) определяли германские потери на Русском фронте в 223 тыс. человек, австрийские в 723 тыс. человек и турецкие – в 90 тыс. человек, всего – 1 млн. 36 тыс. человек.

Эти цифры вполне укладываются в произведенные нами подсчеты по операциям. Для немцев – до 50 тыс. в Восточно-Прусской операции, до трети от общих потерь в Варшавско-Ивангородской операции, 100 тыс. в Лодзинской операции. Остальные приходились на осенние бои в Восточной Пруссии и на корпус Войрша, разгромленный в Галицийской битве. Из 723-х тыс. австрийцев большинство выбыло из строя в период Галицийской битвы. Подавляющая часть потерь во время Варшавско-Ивангородской операции – также австрийцы (прежде всего разбитая 1-я армия). Остальные были понесены в ходе Краковской, Лодзинской операций, контрудара у Лиманова, боев в предгорьях Карпат. О степени преуменьшения противником своих потерь свидетельствуют приводимые австрийцами на ноябрь 1914 г. собственные потери в 462 тыс. человек (из них лишь 28 тыс. убитыми. см. Wagner A. Op. cit. S. 79.).

Архивные материалы свидетельствуют, что к 1. 12. 1914 г. в русском плену находилось около 13,5 тыс. германцев и свыше 162 тыс. австрийцев (РГВИА. Ф. 2003. Оп. 2. Д. 426. Л. 10.). Эти цифры, явно неполные (так, согласно материалам германского Рейхсархива, уже на конец октября в русском плену находилось 15 тыс. германцев и 200 тыс. австрийцев; в ноябре-декабре к ним добавилось еще 60 тыс. австрийцев и якобы всего 2 тыс. германцев. См.: Reichsarchiv. Der Weltkrieg 1914 – 1918. Вd 6. Der herbstfeldzug 1914. II. - Berlin, 1929. S. 367.), также в основном подтверждают наши выводы.

Пленные германцы в Польше – картина. Великая война в образах и картинах. Вып. 5. Изд. Маковского Д. Я. - М., 1915.

Турки, в основном, выбыли из строя в результате Сарыкамышского сражения.

Хотелось бы отметить следующий значимый аспект. За 1914 г. русская армия вывела из строя свыше миллиона солдат и офицеров противника, наши союзники – 757 тыс. немцев на англо-французском фронте и 226 тыс. австрийцев на сербском фронте (Подполковник Лярше. Указ. соч. С. 125, 127.) - т. е. около миллиона. Соответственно, русская армия, оттянув на себя менее 50% войск противника, нанесла ему потери свыше 50% от числа общих потерь армий Германского блока.

Еще один немаловажный момент: русская армия к концу 1914 г. потеряла убитыми и ранеными миллион бойцов (Головин Н. Н. Россия в Первой мировой войне. С. 389.). Архивные данные, пусть и фрагментарные, в целом подтверждают эту цифру. Так, только офицерские потери к 1. 12. 1914 г. превысили 10 тыс. человек, количество лишь раненых и контуженых нижних чинов за тот же период составило 435 тыс. человек (РГВИА. Ф. 2003. Оп. 2. Д. 426. Л. 7-7 об.). За июль - октябрь 1914 г. больных и раненых офицеров насчитывалось 3716, а с 1 октября по 10 декабря 1914 г. – уже 5104 человека (Там же. Л. 15.); нижних чинов – 208554 и 284505 человек, соответственно (Там же). Исходя из вышеприведенных данных, это позволяет сделать вывод, что в общем и целом Россия воевала с противником на равных.

Павшие русские воины. Кавказский фронт. Картины войны. Вып. 1. М., 1917.

1915-й год, вопреки устоявшимся стереотипам, был самым кровавым для государств Германского блока. И прежде всего – за счет Русского фронта.

Немец-фронтовик В. Бекман писал: «Летнее преследование 1915 года было для германских частей временем наиболее тяжелых потерь за всю войну» (Бекман В. Немцы о русской армии. - Прага, 1939. С. 18.). Например, 91-й пехотный полк 19-й пехотной дивизии 10-го армейского корпуса с мая по сентябрь потерял в Галиции свыше 100% своего состава – и это не исключение (Около 4,5 тыс. человек – см. Histories of Two Hundred and Fifty-One Divisions of the German Army which Participated in the War (1914—1918). P. 296.). Наступательные и оборонительные операции, равным которым не было на Западе, приводили к большим жертвам. Количества этих операций и потерь в них понесенных, не выдержали бы никакие другие армии кроме русской и германской. Цифры подтверждают высказывание очевидца.

Германцы, убитые в Восточной Пруссии. Зима 1915. http://www.stahlgewitter.com/

По авторитетным данным французских военных специалистов, германская армия потеряла в 1915-м на Русском фронте 1 млн. человек (в то время как на Французском – 721 тыс.), австро-венгерская – 1 млн. 252 тыс. человек (Подполковник Лярше. Указ. соч. С. 125, 127.) (на других фронтах – Итальянском – 181,6 тыс. человек, Балканском – 29 тыс. человек), турецкая – до 100 тыс. человек.

В итоге, воюя с огромными проблемами в плане вооружения и снабжения, отступая, русская армия нанесла странам Германского блока урон более чем в 2 млн. 350 тыс. бойцов.

Братские могилы 1-го Императора Александра I гвардейского гренадерского полка германской армии, 1915 г. Из альбома фотографий "Бои 1-го Императора Александра I гвардейского гренадерского полка в Галиции за русскую Польшу с 27 апреля по 29 августа 1915 года".

Причем потери этого года были самыми тяжелыми для всех государств Германского блока за всю войну. Давая оценку германским потерям на Востоке в 1915-м, подполковник Лярше отмечал, что факт потери миллиона человек для немцев – «свидетельство качеств армий великого князя Николая» (Там же. С. 124.).

Германская армия потеряла на Русском фронте 58%, австро-венгерская – до 86%, турецкая – до 30% от всех боевых потерь за год.

Особенно разительно цифры потерь врага смотрятся при сопоставлении с количеством оттянутых войск противника. Имея на своем фронте менее 50% от всех пехотных дивизий Четверного союза, русская армия нанесла врагу значительный ущерб – более 67% от потерь вооруженных сил Германского блока за год.

Партия пленных германцев.

Тяжелейшими были потери русской армии: менее всего информации сохранилось как раз за этот период. Э. Фалькенгайн писал, что «в три месяца одними пленными русские потеряли около трех четвертей миллиона» (Фалькенгайн Э. фон. Верховное командование 1914—1916 в его важнейших решениях. - М.: Высший военный редакционный совет, 1923. С. 122.).

Архивные материалы относительно пропавших без вести дают следующую картину (РГВИА. Ф. 2003. Оп. 2. Д. 426. Л. 99, 100.): потери Юго-Западного фронта в офицерском составе - 544, 448, 101 и 150 человек соответственно в мае, июне, июле и августе; потери Юго-Западного фронта в нижних чинах - 65943, 110697, 17350, 24224 человек в те же месяцы; потери Северо-Западного фронта в офицерах - 170 , 167, 624, 383 человека в мае, июне, июле и августе; потери Северо-Западного фронта в нижних чинах - 36692, 45670, 134048, 80507 человек в те же месяцы соответственно.

Итого – до 518 тыс. человек.

Пленные русские офицеры в Восточной Пруссии, зима 1915 г. http://www.stahlgewitter.com/

Практически совпадают цифры относительно пленных у Э. Фалькенгайна (750 тыс. пленных за 3 летних месяца), в материалах Рейхсархива (850 тыс. за три с половиной месяца - см. Reichsarchiv. Der Weltkrieg 1914 – 1918. Вd 8. Sommer und Herbst 1915. - Berlin, 1932. S. 454.) и у Н. Н. Головина (с 1 мая по 1 ноября – 976 тыс. пленных). Последние цифры в целом можно взять за основу. Но Н. Н. Головин общие потери русской армии за тяжелейший и кризисный для России 1915 г. определяет равными около 3 млн. 300 тыс. человек (Головин Н. Н. Россия в Первой мировой войне. С. 394.).

Военнослужащие русской 10-й армии, захваченные в плен в ходе зимнего сражения в Мазурии, 1915 г. Там же.

Хотя стоит отметить, что в иностранной литературе встречаются более низкие цифры потерь русской армии за 1915 г. – два миллиона человек и даже несколько меньше (Haythornthwaite Philip J. The World war One Source Book. - London, 1992. P. 22; Киган Д. Первая мировая война. - М.: АСТ, 2004. С. 302.). Не будет ошибкой признать потери русской армии за 1915 г. не меньшими 2,5 млн. человек.

Эти показатели можно считать в целом неплохими. Как известно из военной истории, главные потери войска несут не в сражении, а в отступлении после его окончания в результате преследования противника. Общее соотношение сил и показатели потерь во время проведения войсковых операций были, в целом, сопоставимы, не выходили за рамки, предусмотренные военным искусством для Первой мировой войны. Несколько более высокие цифры потерь русской армии в 1915 г. по сравнению с противником объясняются, прежде всего, недостатком вооружения.

Распределение потерь по операциям выглядит следующим образом.

Потери в Августовской операции 25 января – 13 февраля 1915 г. составили: 56 тыс. человек для русской 10-й армии и до 20 тыс. человек для германских 8-й и 10-й армий. Потери за Праснышскую операцию 7 февраля – 17 марта 1915 г. составили для 1-й и 12-й армий Северо-Западного фронта – 40 тыс. человек, для германских 12-й и 8-й армий – 60 тыс. человек. В период Карпатской операции Юго-Западного фронта (конец 1914 г. - январь-март 1915 г.) русской армией было потеряно до миллиона человек (Nowak K. F. Der Weg zur Katastrophe. - Berlin, 1919. S. 76.), австрийцы и германцы за весь период карпатских боев (причем по австрийским данным) потеряли до 800 тыс. человек (Österreich-Ungarns Letzter Krieg 1914 -1918. Bd. II. - Wien, 1931. S. 270.). Соответственно, отечественные архивные материалы свидетельствуют о высоких потерях противников на Русском фронте и о значительных русских трофеях (РГВИА. Ф. 2003. Оп. 2. Д. 426. Л. 45.) :

к февралю 1915 г. войсками Северо-Западного фронта захвачено 439 офицеров, 48400 нижних чинов, 309 орудий, 127 пулеметов; войсками Юго-Западного фронта - 4026 офицеров, 357602 нижних чинов, 727 орудий, 632 пулемета; потери составили: Северо-Западного фронта к 15 февраля 1915 г. - убитыми 1717 офицеров, 78850 нижних чинов, без вести пропали 1802 офицера, 347703 нижних чина, а Юго-Западного фронта к 1 марта 1915 г. - убитыми 1758 офицеров, 79311 нижних чинов, без вести пропали 1171 офицер, 246207 нижних чинов.

Пленные германские солдаты на Невском проспекте.

Пленные австрийцы на улицах Москвы. Великая война в образах и картинах.

Крупнейшими (особенно для русских войск) были потери в неудачной для Юго-Западного фронта Горлицкой операции 19 апреля – 10 июня 1915 г.

О том, насколько ощутимыми оказались русские потери, свидетельствует, например, документ от 21 апреля 1915 г.: «Осталось примерно в Седлецком полку 5 офицеров и 150 нижних чинов, в Луковском полку — 6 офицеров и 160 нижних чинов, в Холмском полку — 5 офицеров и 200 нижних чинов, в Красноставском полку — 6 офицеров и 120 нижних чинов, в Ставучанском полку— 1760 нижних чинов и в Дунайском полку — 4 офицера и 120 нижних чинов. В число офицеров входит и командир полка. Люди три дня не ели… и переутомлены до того, что почти засыпают на ходу. … Пленных взято 4 офицера и 580 нижних чинов… Свидетельствую о безусловной доблести войск, три дня дравшихся под огнем многочисленной тяжелой артиллерии противника, наносящей громадные потери и тяжелые раны. 61-я дивизия свято исполнила приказ командующего армией: от нее имеются ныне лишь жалкие остатки, она умерла на позиции» (Сборник документов мировой империалистической войны на Русском фронте (1914—1917 гг.). Горлицкая операция. - М.: Воениздат, 1941. С. 140.).

После боя. Картины войны. Вып. 1. М., 1917.

А вот отчет о численности полков на 25 апреля: «Холмский полк 731, Луковский резервный полк 400, Хотинский полк 600, 322-й Солигаличский полк 2000, 251-й Ставучанский полк 150, 194-й Троицко-Сергиевский полк 1500, 244-й Красноставский полк 700 человек» (Там же. С. 203.).

Германский историк Л. фон Роткирх писал, что с 19 по 27 апреля союзные войска (т. е. германо-австрийские) взяли свыше 100 тыс. пленных, 80 орудий и более 200 пулеметов (Роткирх Т. фон. Прорыв Русского Карпатского фронта у Горлицы-Тарнова в 1915 г. - Пб.: Государственное издательство, 1921. С. 79.), 11-я германская армия взяла за весь апрель месяц 398 офицеров и 152 тыс. нижних чинов, 160 орудий и 403 пулемета (Там же. С. 87.).

Потери 3-й армии Юго-Западного фронта (с учетом подходивших резервов) к моменту боев на р. Сан (т. е. месяц спустя с начала Горлицкого прорыва) немцы оценивают в 140 тыс. пленных, 100 орудий и 300 пулеметов (Reichsarchiv. Der Weltkrieg 1914 – 1918. Вd 7. Winter und Frühjahr 1915. - Berlin, 1931. S. 428.).

К середине июня, согласно материалам германского Рейхсархива, в качестве общих трофеев германо-австрийских войск (прежде всего опять-таки 11-й армии) оказалось более 250 тыс. пленных, 224 орудия, 600 пулеметов (Reichsarchiv. Der Weltkrieg 1914 – 1918. Вd 8. S. 237.).

Части соседней с 11-й германской Бугской армии в период 1 июля - 12 августа пленили 126 офицеров, около 30,5 тыс. солдат, захватили 58 пулеметов, орудие и 2 зарядных ящика (Капитан Пэльман. Бои на реке Западном Буге летом 1915 года. - Пб.: Государственное издательство, 1921. С. 47.).

Сведения о противоборстве в условиях отступления, когда поле боя остается за противником, вынуждают пользоваться данными противника о потерях. В таких боях даже собственные потери бывает подсчитать трудно (тем более, когда нарушена система учета разбитых частей). Но стоит помнить, что германцы имели тенденцию собственные потери занижать, раздувая вражеские.

Тем не менее, потери победителей выглядят чувствительными, даже если судить по германским данным.

Так, только германские потери (11-я армия) и лишь за апрель по Л. фон Роткирху (приводившему официальные данные германской главной квартиры) составили 28 тыс. человек (Роткирх Т. Указ. соч. С. 87.). 11-я армия за период от начала Горлицкого прорыва и вплоть до взятия Львова (т. е. за период 19 апреля – 9 июня – за полтора полных месяца), по данным германского Рейхсархива, потеряла 87 тыс. человек (Reichsarchiv. Der Weltkrieg 1914 – 1918. Вd 8. S. 236.).

Южная германская армия лишь за июнь месяц потеряла 25 тыс. человек (Ebd. S. 252.).

Еще более крупными были потери австрийских войск, прежде всего 4-й армии.

Русский военный агент во Франции А. А. Игнатьев (использовавший информацию разведывательного бюро французского Генштаба) сообщал: «Некоторым утешением для русской армии могло явиться…обнаружение на Французском фронте германских гвардейского и X корпусов, вернувшихся из России в самом плачевном, обтрепанном виде» (Игнатьев А. А. 50 лет в строю. Т. 2. – Петрозаводск: Карельское кн. изд-во, 1964. С. 211.).

В итоге, в Горлицкой операции потеряли: 11-я германская армия 87 тыс. человек из 126 тыс. бывших к началу операции (69% первоначального состава), 3-я русская армия - практически весь первоначальный состав.

Праснышская операция 30 июня - 5 июля 1915 г. привела к потере русскими и германцами по 40 тыс. бойцов. Операции в Прибалтике летом-осенью 1915 г. (Митаво-Шавельская, Ковенская, Виленская) в стратегическом плане были безрезультатны для германского командования, сопровождаясь значительными потерями. По данным Рейхсархива, только 12-я германская армия потеряла за июль и август 1,8 тыс. офицеров и 80 тыс. бойцов, захватив 47 тыс. пленных (Reichsarchiv. Der Weltkrieg 1914 – 1918. Вd 8. S. 509.). Бои в октябре 1915 г. (Ebd. S. 546.) стоили Неманской армии потери 15 тыс. человек; а в результате боев 27-29 августа на виленском направлении потери германских пехотных рот доходили до 100 человек на каждую (Бои в Рижском заливе и на Серете. - М.: Тип. П. В. Бельцова, 1915. С. 11.).

Крупные потери стороны понесли в летне-осенних боях в полосе русского Юго-Западного фронта – операциях на Серете, у Луцка и Чарторыйска, на Стрыпе. Издатели Энциклопедического Словаря Русского Библиографического Института Гранат дали такую характеристику Луцкой операции: «14-22 сентября, в районе Луцка, русская 8-я армия… произвела крайне удачную контратаку. 4-я австрийская армия… была разбита наголову. Австрийцы не только не смогли отправить на Сербский фронт 6-й и 17-й корпуса, как у них было условлено с германским командованием, но были вынуждены обратиться с просьбой о германской помощи. Группе Герока, двинутой во фланг русским из Полесья и составленной, главным образом, из 24-го германского резервного корпуса, удалось… остановить наступление Брусилова. Бои здесь затянулись до 23 октября. Наша контратака дала нам до 70 тыс. пленных» (Энциклопедический Словарь Гранат. Т. 46. Вып. 1, 2. - М., 1918. С. 76-77.). Сами немцы оценивали потери германских дивизий армейской группы Э. Бем-Эрмоли и Южной германской армии лишь с 8 по 18 октября почти в 10 тыс. человек (в т. ч. 2 тыс. убитых, 4,5 тыс. раненых и 3,2 тыс. пропавших без вести. См. Reichsarchiv. Der Weltkrieg 1914 – 1918. Вd 8. S. 591.). Авторы британской «Истории Великой войны» считали «бои августа – сентября на линии р. Стрыпа точкой обратного отсчета – чертой, остановившей австро-германское наступление. Трехдневные бои, давшие 33000 пленных» (The Great World War. A history / General Editor Frank A. Mumby. Volume 4. L., 1917. P. 53.) австрийцев и германцев качнули маятник войны на Русском фронте в пользу Антанты, противник переходит к обороне.

Подводя итог потерям противников в кампании 1915 г., следует отметить: владение германцами инициативой, взятие ими на себя роли активной стороны в боевых действиях предоставляло им возможность создавать любое оперативное усиление на направлении удара – массировать силы и средства, превзойдя на значимом участке противника и по количеству бойцов, и путем создания мощного огневого кулака. Разумеется, они были способны нанести врагу более тяжкие потери – ведь артиллерия окончательно стала «богом войны»! Да и в целом следует признать, что германцы в Первую мировую войну тактически воевали лучше всех (включая англичан и французов – те тоже несли более тяжелые, чем немцы, потери). Управление, огневая мощь и тактика – вот три козыря германской армии времен Великой войны. Другое дело, что череда ненужных побед немцев привела их в итоге к поражению.

Говоря о боевых потерях в кампании 1916 г., следует отметить, что захват стратегической инициативы дорого обошелся союзникам по Антанте, и России в том числе.

Постоянные наступательные операции (Нарочская операция, Наступление Юго-Западного фронта, Барановичи, Митавская операция, серия операций на Кавказском и Румынском фронтах) нанесли тяжелейший удар по воссозданным за осень-зиму 1915 г. кадрам русской армии.

Потери были значительными – до 2 млн. человек. Это и неудивительно, если брать во внимание размах наступательных операций и то, что зачастую приходилось прорывать эшелонированную оборону противника (Брусиловское наступление и Румынский фронт за 9 месяцев – до 1,5 млн. человек, Нарочская операция – 78 тыс. человек только во 2-й армии, Эрзерумская операция – свыше 17-ти тыс. человек, Огнотская операция – до 20-ти тыс. человек, Барановичская операция – до 120-ти тыс. человек и т. д.).

Стоит отметить, что именно кровавые потери русской армии в 1916 г. были больше прошлогодних. С. С. Ольденбург писал: «Кампания 1916 года обошлась русской армии в два миллиона человек – притом пленные в этой цифре составляли уже не 40 проц., как при великом отступлении, а всего 10 проц.» (Цит. по: Мультатули П. В. Господь да благословит решение мое… Император Николай Второй во главе действующей армии и заговор генералов. СПб., 2002. С. 153.).

Русское братское кладбище. Картины войны.

Находящийся в обороне противник (турки – первое полугодие) нес, как правило, меньшие (за исключением турок) потери.

Они составили за 1916 г. для германцев свыше 400 тыс. человек (при потерях на Западном фронте – сказались, прежде всего, Верден и Сомма, активные действия самих германцев – 983 тыс. человек и порядка 60 тыс. тысяч на других фронтах (Подполковник Лярше. Указ. соч. С. 125.)). Соответственно, германцы понесли до 28% людских потерь в кампании 1916 г. - на Русском фронте.

Австрийцы потеряли на Русском фронте до 650-ти тыс. бойцов против собственно русских войск и более 36-ти тыс. против русско-румынских войск (около 293-х тыс. на Итальянском и 6,7 тыс. на Балканах (Там же. С. 127.)). В целом это составляло до 70% австрийских потерь.

Турки потеряли в боях с Кавказской армией свыше 100 тыс. человек, или более 50% своих потерь за кампанию. 1916-й г. оказался в этом смысле самым результативным для Кавказской армии.

Итого, кампания 1916 г. нанесла противостоящему русской армии противнику (без болгар) потери свыше 1 млн. 200 тыс. человек. Или - около 1 : 2 сравнительно с русскими потерями. Учитывая нормальное соотношения для обороняющегося и наступающего 1 : 3 в пользу первого, следует признать это соотношение нормальным. От общего числа потерь Германского блока за год, потери на востоке составили 45%.

Допрос пленных германцев, 1916 г.

В кампании 1917 г. противник понес значительные потери. Германцы потеряли до 350 тыс. (при 900-х тыс. на других фронтах) человек – 28% от всех потерь пришлись на Русско-румынский фронт. Австрийцы около 150 тыс. потеряли на Русско-румынском фронте (при 316-ти тыс. на других фронтах – впервые за войну потери на Итальянском фронте превысили потери на Русском) – 32%. Относительно невелики были потери турок и болгар. Общие потери русской армии в 1917 г. на всех фронтах оцениваются примерно в 400 тыс. человек.

Так, в самой крупной операции года – Июньском наступлении русских войск и июльском контрударе австро-германцев противник понес значительные потери – около 37 тыс. человек пленными (РГВИА. Ф. 2003. Оп. 1. Д. 618. Л. 180.), 45 тыс. убитыми и ранеными, 121 орудие, 99 минометов, 403 пулемета. По австрийским данным только Южная армия и лишь за период 16 – 23 июня потеряла свыше 12,5 тыс. человек (5444 германца, 4556 австрийцев, 2526 турок) (Österreich-Ungarns Letzter Krieg 1914 -1918. Bd.VI. - Wien, 1936. S. 258.).

Русские (только армии Юго-Западного фронта, без войск Западного и Северного фронтов) с 18 июня по 6 июля потеряли около 50 тыс. убитыми и ранеными, свыше 8 тыс. пленными и пропавшими без вести (Россия в мировой войне 1914— 1918 гг. (в цифрах). С. 32.), 257 орудий, 191 миномет, 546 пулеметов, 14 бронеавтомобилей и 2 бронепоезда.

Учитывая, что бои продолжались до конца июля, а общее количество русских пленных достигло 42 тыс. человек, следует признать общие потери Юго-Западного фронта не менее чем в 125 тыс. человек. Противник оценил потери 8-й русской армии в 40 тыс. бойцов (Wagner A. Op. cit. S. 260.).

Потери 12-й русской армии в период Рижской операции составили 25 тыс. человек (из них 15 тыс. пленными и пропавшими без вести), 190 легких и 83 тяжелых орудия, 256 пулеметов, 185 бомбометов, 48 минометов.

Русский герой на проволочном заграждении. Летопись войны 1914-15-16 гг. № 93.

Потери германцев - до 5 тыс. человек. Фактически это почти исключительно жертвы огня русской пехоты, т. к. артиллерия (основной инструмент нанесения урона противнику в Первую мировую войну – до 75% всех боевых потерь) 12-й армии была нейтрализована германцами еще до начала активной фазы операции. Маневрирование же резервами и подтягивание свежих огневых средств в условиях революционной разрухи было практически невозможно.

Бои июля – августа 1917 г. на Румынском фронте стоили германцам 47 тыс. человек (Виноградов В. Н. Румыния в годы Первой мировой войны. М., 1969. С. 217.). Потери румынских войск составили 27,5 тыс., а русских – 25 тыс. человек (Там же).

В итоге, цифры общих боевых потерь австрийцев и германцев в 1914-1917 гг. на Русском фронте подтверждаются словами Г. Блюментрита: «Я приведу малоизвестный, но знаменательный факт, что наши потери на Восточном фронте были значительно больше потерь, понесенных нами на Западном фронте с 1914 по 1918 гг.» (Блюментрит Г. Роковые решения. - М.: Воениздат, 1958. С. 73.).

Опираясь на цифровой материал, можно констатировать, что общие потери (убитые, раненые, пленные, пропавшие без вести) германской армии на Восточном фронте в 1914 - 1917 гг. составили до 2-х миллионов человек, австро-венгерской армии за тот же период – 2 млн. 825 тыс. человек и турецкой – 300 тыс. человек, а всего свыше 5 млн. 100 тыс. человек. В данном случае не учитывались потери болгарской армии, потери, которые противнику нанесли русские воинские контингенты во Франции и на Балканах в 1916 — 1918 гг., а также потери военно-морского флота.

Для сравнения, на конец 1917 г. германская армия потеряла на Французском фронте 3 млн. 340 тыс. человек; австрийская армия на Итальянском и Балканском фронтах – 1 млн. 130 тыс. человек, турецкая армия на всех (кроме Кавказского) фронтах – до 450 тыс. человек (Подсч. по: Подполковник Лярше. Указ. соч. С. 125, 127, 129.). То есть, все союзники России нанесли Германскому блоку в рассматриваемый период урон менее чем в 5 млн. человек.

В целом, сравнивая потери Германского блока на Русском фронте и на остальных фронтах по состоянию на конец 1917 г., следует отметить, что потери противника в боях с русской армией составили свыше 50% от общих потерь Германского блока.

Но, учитывая, что русская армия в 1917 г. воевала вполсилы, следовало бы сравнить потери противников с начала войны до конца 1916 г. Результат получается еще более впечатляющим. Так, на конец 1916 г. германская армия потеряла на Русском фронте свыше 1 млн. 600 тыс. человек (на Французском – 2 млн. 460 тыс.), австрийская армия – около 2 млн. 700 тыс. человек (на Итальянском и Балканском фронтах – около 730 тыс. человек) и турецкая армия – до 300 тыс. человек (и до 300 тыс. на других фронтах). Соответственно, от общих потерь Германского блока к концу 1916 г. в 8 млн. 90 тыс. человек – 4 млн. 600 тыс. человек (57%) выведено из строя усилиями русской армии. Ранее во многих научных работах, как ни странно, потери противника на Русском фронте отождествлялись только с уроном германской армии. Но ведь сущность коалиционной войны требует оценить потери всего Германского блока в комплексе.

Каждый из противников России, даже если их рассматривать отдельно, пострадал достаточно сильно. На конец кампании 1917 г. боевые потери германской армии на Русском фронте достигли более 37%, австро-венгерской армии – более 71% и турецкой армии – 40% от их общих потерь за почти 3,5 года боевых действий. На конец 1916 г. соответствующие цифры составили: для германской армии – более 39%, для австро-венгерской – почти 79% и для турецкой – 50%.

Если оценить общие военно-оперативные потери русской армии в 1914-17 гг., то можно отметить следующее. На момент начала Февральской революции русская Действующая армия насчитывала до 7,2 млн. человек (Гаврилов Л. М. Численность русской Действующей армии в период Февральской революции // История СССР - 1972 - № 3 (май-июнь). – С. 202.), а на 26 октября 1917 г. – свыше 6 млн. человек (в основном - результат стихийной "демобилизации"; Гаврилов Л. М., Кутузов В. В. Перепись русской армии 25 октября 1917 г. // История СССР - 1964 - № 2 (март-апрель) – С. 89.). Учитывая, что всего за войну через состав армии прошло немногим более 15 млн. человек (из них 2,6 млн. – тыловые части и гарнизоны), общие (военно-оперативные) потери русской армии на конец 1917 г. - менее 6 млн. человек. Это, в целом, подтверждается и нашими подсчетами по кампаниям. Можно констатировать, что военно-оперативные потери русской армии сопоставимы с потерями ее противников на Русском фронте Первой мировой войны.

Необходимо остановиться и на таком аспекте военных потерь, как военнопленные.

Во время Первой мировой войны русские войска взяли свыше 2 млн. пленных (сравнительно с 1 млн. 387 тыс., взятыми другими союзниками, в т. ч. числе американцами, воевавшими в 1918 г.), или до 60% всех пленных.

Встречается также цифра в 2 млн. 200 тыс. (250 тыс. немцев – существуют также цифры 220 тыс., 200 тыс., 190 тыс. и 167 тыс.; 1 млн. 850 тыс. австрийцев – встречается цифра в 2 млн. и даже 2 млн. 250 тыс.; 100 тыс. турок).

Усредненно считаем 200 тыс. германцев, 1 млн. 800 тыс. австрийцев и 100 тыс. турок – т. е. без болгар это 2 млн. 100 тыс. человек.

Основные массы пленных перемещались внутрь России через Минск и Киев. Так, например, согласно официальным материалам русского командования, за 17 первых месяцев войны проследовало через Минск 3373 офицера и 222465 солдат противника (Пленные // Кубанский казачий вестник. – 1915. - № 51-52. – С. 31.).

Взятые в плен у Барановичей 20 июня 1916 г. 50 офицеров и 1500 нижних чинов германской армии.

Взятые русскими пленные пришлись на годы тяжелейших боев 1914 – 1916 гг. Это, если можно так выразиться, «настоящие военнопленные», взятые в бою. Напротив, значительная часть взятых союзниками немцев, пришлась как раз на 1918 г. – год поражения, когда германские солдаты массами сдавались в плен в результате деморализации армии после августа 1918 г. («штрейкбрехеры»).

Потеряно за войну русскими войсками 2 млн. 420 тыс. человек пленными (1 млн. 400 тыс. на германском, 1 млн. на австрийском и 20 тыс. на турецком и болгарском фронтах).

Причем, по данным германского архива пытались совершить побег из плена 20 - 25% заключенных (удалось бежать 100 тыс. военнослужащих – 4% военнопленных). Принимая во внимание строгость надзора за пленными в Германии и Австрии, трудность передвижения в неприятельской стране малограмотному русскому солдату, указанный процент, тем не менее, превосходит аналогичные показатели для других армий.

Столь большой процент побегов из плена убедительно опровергает ложное, но распространенное мнение о малом чувстве любви к родине в русских народных массах и о плохо развитом патриотизме. Как вспоминал полковник граф А. А. Игнатьев: «Летом 1915 года в один из французских окопов… в Эльзасе, вскочил ночью здоровяк в желто-серой гимнастерке, повторяя лишь одно слово: «Русс!» На следующее утро вся Франция только и говорила об этом подвиге русского пленного, пробравшегося с германской стороны через проволочные заграждения к союзникам. Его фотографировали, чествовали, и я представил этого…деревенского парня к награждению георгиевской медалью. Но уже через несколько дней переход на французскую сторону наших пленных стал обычным явлением» (Игнатьев А. А. Указ. соч. С. 157.). Газеты и журналы военных лет приводили ряд фактов геройского побега из плена и фотографии героев.

Нужно отметить также, что много пленных попадало к противнику ранеными или в безвыходной ситуации – например, в результате боев в Восточной Пруссии 2-й и 1-й apмий в августе - сентябре 1914 г., 10-й армии в январе - феврале 1915 г., всех армий за время длительного отхода в мaе - сентябрe 1915 г., когда полная и своевременная эвакуация раненых была трудно реализуемым делом, вследствие чего массы раненых, как лежавших на полях сражений, так и находившихся в полевых лечебных учреждениях, попадали в руки неприятеля и становились военнопленными.

Условия содержания и жизнедеятельности русских военнопленных были самыми тяжелыми среди пленных всех союзных армий (особенно в смысле питания) – в плену погибли порядка 40 тыс. военнослужащих. Большинство пленных, занятых на гражданских работах (свыше 25%), нашло применение в сельском хозяйстве. Работали в среднем по 12 часов в сутки. Причем на фронтовых работах («под огнем», что запрещено международными соглашениями) трудилось почти 6% русских пленных. Делались попытки проведения идеологической обработки, подвергались русские пленные моральным и физическим истязаниям. Из каждых 10 тыс. вернувшихся из немецкого плена свыше 6,7 тыс. человек были больны (Васильева С. Н. Военнопленные Германии, Австро-Венгрии и России в годы Первой мировой войны. - М.: Редакционно-издательский центр МГОПУ, 1999. С. 36.).

Фактически, русские войска взяли столько же пленных, сколько потеряли сами, и взяли больше, чем другие союзники вместе взятые (на осень 1917 г. французы взяли 160 тыс. пленных, британцы 90 тыс. пленных, итальянцы 110 тыс. пленных). Соответственно, одних германцев русская армия взяла за указанный период столько же, сколько англо-французы. Сравнивать пленных австрийцев, взятых русской и итальянской армиями – смысла нет, разница слишком очевидна.

Подводя итог, хотелось бы отметить, следующие обстоятельства.

Во-первых, отсутствие абсолютно достоверных статистических данных применительно к Русскому фронту Первой мировой войны вынуждает нас использовать военно-оперативные потери как главный инструмент изучения результативности русской армии и ее противников на Восточном фронте. Вместе с тем, уточнение абсолютных цифр потерь – перспективная цель будущих исследований. И прежде всего, посредством изучения боевых потерь по операциям, а также архивных материалов применительно к русским и австро-германским частям и соединениям на Русском фронте.

Во-вторых, военно-оперативные потери русской армии соотносятся с потерями ее врагов. Причем эти цифры не противоречат утверждениям о некотором техническом отставании русской армии от германской в 1915-16 годах. Русская армия отставала от германской, но это было отставание на проценты, а не в разы. Но от немецкой так же отставали и армии всех остальных участников Первой мировой войны. Всех других своих противников русская армия, безусловно, превосходила. Соответственно, говорить о «отсталой царской армии» и т. п. штампах не приходится. Русская армия достойно противостояла своим противникам, внеся свою более чем весомую лепту в дело разгрома Германского блока.