Череда побед, приведших к поражению. Роковые итоги германской стратегии Первой мировой

Много написано об упущенных возможностях Антанты в целом и русской армии, в частности, в годы Первой мировой войны – в том числе с точки зрения стратегических решений.

А мы попробуем хотя бы в самых общих чертах взглянуть на итоги стратегии государства, обладающего наиболее качественной армией в годы Первой мировой войны, государства, готовившегося и желавшего начала этой войны. Попробуем наметить контуры ответа на вопрос – как после удивительного цикла побед, после почти четырех с половиной лет небывалого напряжения всех сил, геройства и самоотвержения всего народа, Германия подписала ужасный для нее Версальский мир. И посмотрим на это с точки зрения стратегии.

Германия и ее противники

В годы Первой мировой войны Германии и возглавляемому ей блоку пришлось воевать с огромным количеством противников. Но и на ее стороне были крупные козыри. Единодушный порыв всего народа, сплотившегося под знаменами кайзера, великолепные вооруженные силы и мощная промышленность дали в руки германского командования козыри необычайной силы. Важнейшим благоприятным обстоятельством для Германии стала возможность действовать по внутренним операционным линиям, попытавшись разгромить своих противников по очереди. Ведь враги Германии лишь последовательно разворачивали свои силы.

Франция, поддержанная на Западном фронте лишь 4 британскими дивизиями и остатками бельгийской армии, была вынуждена выдержать первый страшный натиск. Россия раскачивалась постепенно, сдерживаемая огромными расстояниями и необходимостью предварительно покончить с Австро-Венгрией, бросившей на Русский фронт свои главные силы. Лишь на четвертый месяц войны (к моменту Лодзинской операции) русские контингенты, сосредоточенные на германском секторе Восточного фронта, стали представлять для Германии реальную опасность. Англии в реальности потребовалось три года – как для организации своих контингентов на Французском фронте, так и для их полноценной боевой закалки. Италия и Румыния втянулись в войну с большим опозданием, столкнувшись с обкатанными в боях войсками Германского блока - и играли, скорее, «печальную» роль на полях сражений. Америка, втянувшись в войну «к шапочному разбору», смогла активно поучаствовать лишь в финальной военной кампании, а ее участие едва ли смогло хотя бы наполовину заполнить в рядах союзников брешь, вызванную революционным выходом из войны России.

А ведь в Семилетнюю войну Фридриху Великому пришлось столкнуться, в обстановке дефицита союзников, с еще более сильной коалицией в лице России, Франции, Австрии и Саксонии. Так почему же не развитая в промышленном отношении Пруссия выдержала тяжести той (к слову еще более продолжительной) войны, а великолепное детище Бисмарка было поставлено на колени?

Не кроется ли хотя бы частично ответ на этот вопрос в стратегической плоскости – если говорить о стратегии Фридриха Великого и его последователей в лице Мольтке Младшего – Фалькенгайна – Гинденбурга?

Генерал-полковник Г. фон Мольтке (младший) — с 1906 г. начальник Большого Генерального Штаба, с начала войны и по 14 сентября 1914 г. — начальник Полевого Генерального Штаба.

Генерал пехоты Э. фон Фалькенгайн, с 14 сентября 1914 г. и по 29 августа 1916 г. начальник Полевого Генерального Штаба.

Генерал-фельдмаршал П. фон Гинденбург, с 29 августа 1916 г. и по конец войны — начальник Полевого Генерального штаба.

Стратегические просчеты 1914 года. Восточный фронт

Между прочим, среди постановлений Версальского мира особо заслуживает внимания разгон прусского Генерального штаба. Это в общем-то исторически справедливое наказание корпуса талантливых стратегов и тактиков, не оказавшихся, однако, на высоте требований новой, мировой, войны, и не выделившего из своего состава полководца, у которого хватило бы характера и умения привести Германию к победе.

Командование было талантливым, возможно оно было лишь на сантиметр ниже того роста, который требовался для победы, - но этот сантиметр стал смертельным.

Посмотрим же на некоторые из важнейших ошибок германского Верховного командования.

Вполне разумная мысль, выработанная задолго до Первой мировой войны - расправиться с Францией и уже затем принудить к миру Россию, - не нашла в лице германских полководцев 1914 года характера, достаточно стойкого, чтобы провести ее в жизнь.

На Русском фронте, с самого начала, отсутствовало объединенное командование над германскими и австрийскими армиями. В результате Австрия направляет почти половину своей армии – 7 корпусов – к сербской границе, а затем (с дороги) сворачивает 4 корпуса в Галицию. В итоге сосредоточение всех австрийских сил в Галиции сильно запаздывает (при том что Австрия по срокам мобилизация также опережала Россию), и подкрепления капля за каплей поочередно «съедаются» армиями Н. В. Рузского и А. А. Брусилова.

Более того, в этот самый ответственный период войны, у германцев и австрийцев на Русском фронте отсутствует не только общее командование, но и объединяющая стратегическая идея – и каждый из союзников лишь решает сугубо свои задачи. Германцы защищают юнкерские имения Восточной Пруссии, австрийцы действуют преимущественно в Галиции (и те и другие забыли о существовании многообещающего и объединяющего их усилия польского ТВД).

Затем, когда 7-го августа под Гумбиненом складывается угрожающая обстановка, германский Генеральный штаб производит на Австрию, своего союзника, сильное давление - чтобы ускорить переход австрийцев в наступление в Польшу, дабы отвлечь русские резервы на юг и поставить германцев в выгодные условия для нанесения удара армии А. В. Самсонова. И 10-го августа австрийцы, не закончившие сосредоточения, переходят в преждевременное для них наступление в направления на Люблин – Xолм.

Результат – П. Гинденбургу удается, окружив, раздавить 2,5 корпуса самсоновской армии и защитить имения восточно-прусских юнкеров. Другой результат этой местечковой стратегии – союзник Австрия выдан России головой и терпит в Галицийской битве поражение, от которого не может оправиться в ходе всей войны.

Австрийские артиллеристы в Карпатах.

В первые 3 месяца войны главная роль в борьбе против России принадлежала австрийской армии. Но даже 3 - 4 полевых корпуса, которые немцы изначально планировали выделить для Восточного фронта, должны были не только и не столько защищать поместья Восточной Пруссии, сколько участвовать в совместном августовском австро-германском вторжении в Россию. И вместо того чтобы усилить союзника лишь Силезским ландверным корпусом, германскому командованию следовало оставить для обороны Восточной Пруссии и вислинских крепостей второлинейные войска, бросив свои "зубастые" и одни из лучших в германской армии 1-й, 17-й и 20-й армейские и 1-й резервный корпуса для удара из Галиции по правому берегу Вислы. Избегнув поражения этих соединений при Гумбенене, Орлау – Франкенау и Мюлене – Ваплице, германское командование добивалось важной стратегической цели – и австрийские армии северного фланга, так мощно усиленные, имели все шансы докатиться до фронта Варшава – Брест-Литовск. Такой план был целесообразен в самом начале, но, возможно, еще и 17 августа, после поражения А. В. Самсонова, было не поздно приступить к его реализации.

Парадоксально, но П. Гинденбург, понимавший, что все операции в Восточной Пруссии, как бы блестящи они не были, имеют лишь локальный характер, и лишь совместное с австрийцами усилие может изменить общую оперативно-стратегическую обстановку на Русском фронте, все еще откладывает совместную операцию – решив в первую очередь заняться армией П. Г. К. Ренненкампфа в Восточной Пруссии.

И когда 25-го августа русские армии Юго-Западного фронта гнали австрийцев на Галицийском фронте, П. Гинденбург в Восточной начал Первое сражение у Мазурских озер - и бросился в охват левого фланга П. Г. К. Ренненкампфа. На этот раз фланговый охват не прошел – русские огрызнулись, нанеся немцам ряд чувствительных ударов и, избежав охвата флангов, временно покинули Восточную Пруссию.

И практически одновременно и в германских, и в русских газетах звонили колокола об одержанных успехах. Но насколько разнокалиберными были эти успехи со стратегической точки зрения!

В итоге этих событий история уже писала свой приговор, умалявший Россию, Германию, и Австрию, и выталкивавший в дамки Англию и Францию. Это с одной стороны, с точки зрения интересов конкретных стран.

Но, с другой стороны, все это означало победу Антанты, а значит и России как одного из ее триумвиров.

"Союзники"

Лишь в середине сентября, после вытеснения корпусов П. Г. К. Ренненкампфа, П. Гинденбург переходит к совместной с австрийцами операции. Но уже поздно! Свежие корпуса из внутренних округов России, доблестные сибиряки, туркестанцы и финляндцы дают приоритет русскому оружию, которое ждал успех в Первой Августовской и Варшавско-Ивангородской операциях. Вновь половина Восточной Пруссии в русских руках, а германцы отброшены от Вислы и Варшавы в Силезию и Познань.

Стратегические просчеты 1914 года. Западный фронт

На Французском фронте германцы позволяют себе еще более чреватые последствиями ошибки. По изначальным правилам игры они планировали воевать с французами на 300-километровом фронте от Бельгии до Швейцарии. Фронт был несколько узок для такого количества войск, которым предстояло на нем встретиться, и с многочисленными французскими укреплениями. Германия была готова к этим трудностям, но ее Генеральный штаб, однако, решил нарушить правила игры, воспользовавшись территорией Бельгии как продолжением шахматной доски. «Клочок бумаги» был разорван – ведь цель вроде бы оправдывала средства. Но немцы не учли того, что лишь полная стратегическая победа могла компенсировать правовой и военный ущерб от вступления в войну Бельгии и гаранта ее нейтралитета Великобритании.

Быстрое овладение бельгийскими крепостями свидетельствует, что также быстро немцы могли овладеть и французскими крепостями, запиравшими прямую дорогу на Париж.

Развалины Льежа.

Разгромленные бронебашни фортов Намюра.

Но что сделано то сделано – и немцы, нарушив нейтралитет Бельгии, получают теперь уже 700-километровый фронт от моря и до Швейцарской границы. Но у них не хватило стратегической смелости сразу протянуть фронт до моря, примкнув к последнему правый фланг своего нашествия (им придется это делать позднее, после Марны, в гораздо менее благоприятных условиях – и Бег к морю закончится стратегической победой англо-французов).

Вместо того чтобы нацелить центр своего удара в сердце и голову Франции – Париж – не оставляя на фланге ни одной свободной железной дороги, которой французы могли бы воспользоваться для перегруппировок, германцы оставили Париж в стороне и попытались нанести удар по тылу восточного фронта французов. При этом германский Генеральный штаб сделал грубую ошибку – в самый критический момент, перед сражением на Марне, он ослабил ударные армии на 2 корпуса (Гвардейский резервный и 11-й армейский) плюс 8-ю кавдивизию, которые были посланы в Восточную Пруссию, куда подоспели к «шапочному разбору» Танненберга (правда активно поучаствовали в Первом сражении у Мазурских озер). Советский военный специалист А. Свечин отмечал, что эта грубая ошибка германского Генерального штаба была сделана потому, что не был учтен один из выводов Русско-японской войны – о том, что результат поражений современных армий имеет чрезвычайно недолговечный характер, а то что не окружено и не уничтожено непосредственно на поле боя, благодаря железным дорогам и использованию тыловых средств вновь будет приведено в порядок и готово к продолжению борьбы.

Между тем, свои первые успехи над бельгийцами, англичанами и французами в Пограничном сражении немцы расценили так высоко, что решили, что уже возможна переброска подкреплений на Русский фронт. Эти 2 корпуса и кавдивизия, катившиеся в вагонах к П. Гинденбургу, дали ему моральную смелость и полную стратегическую обеспеченность, чтобы провести операцию против войск А. В. Самсонова. Головы этих соединений приняли фактическое участие лишь в финале драмы русской 2-й армии и эти войска в полном составе бились с 1-й армией в Первом сражении у Мазурских озер, но ушли они с Французского фронта перед самым оперативным кризисом, что было безусловной ошибкой.

Германские войска в Намюре, 1914 г.

Упущенный шанс

Итак, первый германский натиск на Марне сорвался, но германцы отнюдь не были разбиты, а тактическое превосходство их войск над французами и англичанами сказывалось безусловно. Но временно они были вынуждены перейти к обороне. Внутри Германии с молниеносной быстротой готовились 7,5 новых корпусов, которые, благодаря большому количеству добровольцев, показали себя не хуже, если не лучше полевых соединений.

У Германии и после Марны был шанс - если бы, оправившись, она продолжала развивать свой первоначальный план, то есть попытаться вначале разгромить Францию. Но в Германии в это время на страницах газет усердно обсуждали вопрос - кого бить в первую голову - французов и англичан или русских. Когда «русская ориентация» взяла верх в русофобском Генеральном штабе, то уже возник призрак Версальского договора...

«Злой гений» Германии (фактически в прямом смысле слова, но немцы поймут это позднее) П. Гинденбург, настойчиво тащивший подкрепления на Русский фронт, одевал Германии на шею тот жернов, который и потащил ее на дно.

7,5 новых резервных корпусов были распределены поровну между Французским и Русским фронтами. Такое аморфно-нецелесообразное распределение мощного резерва не позволило ни Гинденбургу овладеть Варшавой, ни его коллегам на Западе прорвать фронт англо-французов на Ипре и у Изера. Когда П. Гинденбург отхлынул от Варшавы, лорд Китченер ударился в панику: а что если немцы оставят русских в покое и бросят лучшие войска П. Гинденбурга во Францию - чтобы разорвать слабый и растянутый французский фронт сразу в нескольких местах? Но… Это было бы по плечу Фридриху Великому, который после поражения под Колиным в 1757 г. бросает австрийский фронт и с лучшими войсками атакует под Росбахом французов, но оказалось не по плечу германским стратегам начала 20-го века.

Усилившийся П. Гинденбург в ноябре 1914 г. обрушивается на русские войска к западу от Вислы, мнет правый фланг и пытается окружить под Лодзью 2-ю армию (устроить ей Танненберг № 2). 2,5 корпуса ударной группы Шеффер-Бояделя убеждаются что свалить русских нереально, более того – забравшись в русский тыл, сами оказываются в окружении. Остаткам 5 дивизий удается прорваться назад.

7-го ноября, в момент кризиса Лодзинской операции, в германской Главной квартире принимается решение, «обрекающее» и Россию и Германию – на полтора года ограничиться на англо-французском фронте обороной, попытавшись свалить Россию. Первоначальный план Германии окончательно демонтирован, а союзники России получают драгоценное время для усиления своих вооруженных сил и развертывания военной промышленности.

А ведь если бы мощнейшие подкрепления, переброшенные на Русский фронт во второй половине ноября 1914 г., были переброшены на неделю раньше и введены в бой одновременно, немцев ожидали в Польше крупные успехи. Теперь же им пришлось довольствоваться на Бзуре и Равке оттеснением русских армий.

Иллюзорные успехи 1915 года

1915 год был начат германцами мастерским ударом по русской 10-й армии. Несмотря на более чем двукратное превосходство в силах, 10-я армия ускользнула от окружения, но героически погиб ее арьергардный 20-й корпус. Но это опять только тактическое мастерство.

Ранней весной задача Германии заключалась в том, чтобы удержать Италию от выступления на стороне Антанты - а для этого требовалось энергично и своевременно поддержать Австрию, сбитую с Карпат (русские войска выходили на Венгерскую равнину).

Задача русской дипломатии сводилась к тому, чтобы убедить Италию в том, что Австрия - живой труп, гибель которого дело ближайшего будущего. Эта задача была успешно разрешена русскими - взятием Перемышля и провокационным, с точки зрения втягивания Италии в войну, весенним ударом в Карпатах. Тщетно германский военный агент в Риме убеждал итальянцев подождать несколько дней – намекая на решительный удар в Галиции. Именно русская провокация подействовала, и итальянцы вступили в войну, детая ставку на русские успехи в боях с австрийцами, а германский удар под Горлице опоздал, в политическом отношении, на неделю.

Все германо-австрийское наступление 1915 года на Русском фронте являлось «bataille ordinaire», а между тем как Наполеона ровно веком ранее в 1815 г. погубила ординарная победа под Линьи и могло бы выручить только гениальное творчество, так и немцы в 1915 году, оставляя французам и англичанам время сорганизоваться, сформировать новые армии, привлечь новых союзников, углубляясь в Россию, обменивались с русскими тяжелыми ударами, и постепенно шли дно. Двадцать девять германских корпусов втянулись, капля по капле, в боевые действия на Русском фронте.

Если бы такая сила была брошена из Восточной Пруссии на Вильно - Гродно и отрезала бы все русские армии, находившиеся в Польше, может быть, этим и была бы оправдана немецкая отсрочка, данная англичанам и французам. Но германцы пошли самым длинным и трудным путем, начав наступление в Галиции – и выталкивали русских из Польши, вместо того, чтобы окружить в ней.

Катастрофический финал

Ошибки 1914 - 1915 годов начали серьезно сказываться в 1916 году. Наступая под Верденом, обороняясь на фронте Луцкого прорыва и Соммы, германцы теперь совершают не только стратегические, но и тактические просчеты. Под Верденом удар наносится на узком фронте и имеет ограниченный успех лишь на первом этапе операции. Немцы упорствуют, оплачивая потоками крови метры территории, по успехи армий А. А. Брусилова, в ходе Луцкого прорыва на огромном фронте добившегося выдающегося успеха, открывают им глаза. И операции кампаний 1917 – 1918 гг. уже будут вестись немцами «по-брусиловски», естественно, в модифицированном варианте.

В 1916 г. вновь германская стратегия не поддерживает политику: тогда как контрудар крупных германских сил по Юго-Западному фронту во второй половине лета смог бы удержать Румынию от выступления, германцы предпочитают использовать выгоды обороны для более экономичного расходования войск и боеприпасов - и наживают себе нового, правда, не слишком страшного, противника.

В 1917 году Германии пришлось бы расплатиться за все совершенные ранее стратегические промахи, да на ее счастье разражается русская революция. Русский фронт, поедавший ранее столько германских жизней, превратился в дачу, куда отвозили на отдых уставшие на Французском фронте дивизии. Как известно, отдых в Капуе развратил и одну из лучших армий эпохи - армию Ганнибала. На Русском фронте было гораздо хуже: безделье и братания, реквизиции, взятки и торговля водкой (особенно после Брестского договора) внесли разложение во все части германской армии, и к середине 1918 г. значительно понизили ее удивительную боеспособность.

Братальщики

Брест-Литовский мир также был крупной ошибкой германцев, в значительной мере бесполезной в преддверии неминуемого поражения. Его реализация лишь оттянула столь нужные во Франции войска. А возмущение коммунистическими делегатами и ненависть к Троцкому и его демаршу стали весьма существенным обстоятельством, почему немцы забыли доводы холодного рассудка и занялись расчленением России. Брест-Литовский мир не только дал Антанте моральные основания составить Версальские требования, он еще являлся и стратегически недопустимым – ничего не урегулировав на Востоке, он в полной мере не развязывал руки и для борьбы на Западе.

Еще летом 1918 года германские войска показывали себя на более высоком тактическом уровне по сравнению с французскими, и, особенно, английскими войсками. Но германское командование, упоенное Брестом, относится со слишком большим призрением к огромным войсковым массам, собранным союзниками, в т. ч. «зелеными» янки. Молодые американские войска оно и вовсе отказывается принимать в расчет. Последние германские резервы тратятся в опоздавших на три года атаках на парижском направлении. 15-го июля, накануне атаки французских позиций по обе стороны Реймса, Э. Людендорф заявляет корреспондентам, что наносит смертельный удар, парировать который у союзников нет больше сил. К востоку от Реймса немцам не удается продвинуться, а к западу от Реймса они попадают под жестокий фланговый удар Ф. Фоша. Удары продолжают сыпаться на германцев - как будто они попали в молотилку.

Немецкие пленные под Амьеном, август 1918 г.

И пелена падает с глаз немецкого народа, который видит себя изолированным и обреченным. Происходит ряд явлений, которые выходят за рамки собственно революции и характеризуют типичный процесс крушения империи, шедшей к всемирной гегемонии, империи, имевшей для этого достаточно данных, но не нашедшей в критические годы всемирной войны ни отмеченного гением руководителя внешней политики, ни выдающегося стратега. П. Гинденбург, несомненно, хороший генерал, но полководческого экзамена он не выдержал.

П. Гинденбург в обществе А. Гитлера и Г. Геринга, 1933 г.

Вместо трезвого расчета, Генеральный штаб увлекся русофобскими мотивами - а это явилось корнем тех ошибок, которые, в конечном итоге, привели германских делегатов в Версаль. Гибель одной из величайших империй – такова была цена стратегических ошибок ее элиты.