Армия Страны Восходящего Солнца 100 лет назад. Ч. 3. В ученье и в бою

Ранее остановившись на личном составе японской императорской армии (Армия Страны Восходящего Солнца 100 лет назад. Ч. 2. Меч в руках императора), теперь посмотрим на вопросы обучения и тактики.

Японский разъезд

Обучение и тактика

Впечатляющие успехи в деле обучения японской армии по европейскому образцу перед войной с Россией - несомненны. За 30 лет на пустом месте была создана, причем с затратой минимальных средств, первоклассная армия.

Если этот прыжок из средневековья в XX век удался, то это в значительной степени объясняется тем, что японский офицер оказался неплохим педагогом и методистом. Указав ему цель и верный метод для ее достижения, можно было быть уверенным, что занятия по выработанному плану будут вестись самым тщательным, настойчивым и систематическим образом. Годовой план занятий выдерживался строжайшим образом, и никакие смотры и парады не вносили в него сбоев. Смотры (очень внимательные и длинные) организовывал после окончания каждого периода обучения только командир полка. О назначенном смотре он доносил комбригу и комдиву. Последние могли прибыть на смотр, но ни в коем случае не устраивали самостоятельной инспекции, перевертывающей вверх дном ход обучения части. По приглашению командира полка соседние части присылали на смотр своих представителей. Командир полка стремится запротоколировать каждый успех обучения в цифрах: новобранцы прибыли с таким-то объемом груди, и объем дыхания составлял такое-то количество кубических сантиметров; в результате трехмесячного обучения по ротам объем груди, дыхание, длина прыжка, скорость бега увеличились на столько-то и т. д. Огромное внимание уделялось наблюдению и точному учету всех областей физической подготовки. Командир полка с секундомером пропускал отделение на 50-метровую перебежку и точно хронометрировал потребовавшееся время. «Проценты» охватывали в Японии все отрасли обучения.

В Русско-Японскую войну армия, подготовленная по немецким уставам, выступила с очень сильной огневой тактикой: густые цепи, иногда излишне внимательно заботившиеся о равнении, внимательное наблюдение в цепи за полем боя, строгая огневая дисциплина и передача команды по фронту, хорошо подготовленная пехотная разведка (разведывательные дозоры подходили на 500 м к русскому фронту, маскировались, и тщательно наблюдали в бинокль, а затем посылали толковые донесения; такая разведка стала плодом тщательного и систематического обучения). Педагогический уклон японцев сказывался и на поле сражения: никакой импровизации, тщательная разработка программы боя, длительная систематическая подготовка и выполнение программы. Бой проводился в подлинном смысле слова добросовестно, не комкая программы (даже когда представлялся удобный случай). Но выгодные моменты, не входившие в программу, часто не использовались. А комсостав, в особенности старший и высший, часто проявлял педантичные наклонности и не обнаруживал необходимой в бою гибкости.

В результате - добросовестная боевая работа японцев почти неизменно сопровождалась успехом. Но потеря времени, педантизм, неиспользование удобных моментов при отсутствии перевеса в технике над русской армией приводили к излишним потерям и к тому, что успех никогда не выходил из самых ординарных рамок: русские вытеснялись с поля сражения, окружение всегда фигурировало лишь как угроза, а не реальная цель маневра, о преследовании измученными при фронтальном наступлении войсками не могло быть и речи, а трофеи, как правило, ограничивались брошенным на стрелковых и артиллерийских позициях вооружением.

Как же подошли японцы к толкованию опыта этой единственно крупной войны, которую в первой четверти 20-го века вели их армии?

Ранее мы отметили узость материального базиса японской армии, остановились на длительной задержке в обеспечении армии надлежащим количеством пулеметов, на отсталости, длившейся многие годы, в снабжении новейшими техническими боевыми средствами. С одной стороны это, а с другой - реакционные тенденции комсостава, особенно сгустившиеся после одержанной победы, предопределили чрезвычайно консервативную трактовку тактических вопросов.

В 1906 г. вышел новый германский устав пехоты, учитывающий повышенные требования современного боя. По заведенному обычаю японцам, казалось бы, следовало его перевести и принять к действию, ведь предыдущий пехотный устав японской армии являлся переводом немецкого устава 1888 г. Но они уже стремились подчеркнуть, что вышли из подготовительного класса.

Они сохранили его как основу, но с поправками, отражающими опыт последней войны. Одновременно были переработаны и артиллерийские уставы. Эти переработки вызывают некоторое удивление. Основные установки: максимально долгое сохранение на поле сражения сомкнутых строев, стремление избежать раздробления части, борьба против накапливания мелкими подразделениями, борьба против самоокапывания при наступлении, совершение перебежек, по возможности, целыми ротами, энергичное движение на сближение для скорейшего вступления в штыковой бой, борьба со свойственным человеку стремлением к применению к местности во время пехотного наступления, борьба со стремлением артиллерии занимать закрытые позиции. Учет достижений современной техники отходил на второй план по сравнению с установкой на борьбу с тем «подлецом» (который в тяжелые минуты боя просыпается и начинает шевелиться в сознании каждого человека) и с установкой на сохранение авторитета командования в той боевой обстановке, которая неумолимо разрушает любую связь и предоставляет бойца самому себе. Интересно, что проекты японских уставов писались относительно прогрессивно, но через 2 года, исправленные по замечанию авторитетных начальников, они заменялись утвержденными уставами. Все реакционные установки выяснялись полностью только в конечной редакции уставов и, очевидно, являлись коллективным творчеством комсостава. Если Первая мировая война привела европейские армии к групповой тактике, то толкование опыта войны 1904 - 1905 г.г. в Японии можно определить как заострение антигрупповых тенденций.

В 1904 - 1905 г.г., после первоначальных успехов, когда русская артиллерия научилась пользоваться закрытыми позициями, японцам никогда не удавалось добиться превосходства в средствах дальнего боя, и центр тяжести их тактических успехов оказался перенесен в сферу ближнего боя - огневых схваток на самых ближайших дистанциях и штыковых атак.

Это положение было закреплено японской тактикой. Бой представлял, согласно ее пониманию, две фазы.

Первая, длительная, поглощавшая на маневрах иногда несколько дней, - это обдуманное развертывание и подход главных сил на исходную позицию в 1500 м от неприятельского фронта. В конечном счете, любое наступление, не являющееся ударом по воздуху, сводится к фронтальному бою. Роль неприятельской артиллерии недооценивалась, свои батареи готовились к сосредоточенному обстрелу намеченных для атаки участков.

Вторая фаза боя заключалась в том, чтобы покинуть окопы, организованные в исходном положении, и с максимальной энергией и беззаветностью, в возможно более густых цепях, устремиться вперед - вплоть до рукопашной схватки. Эта фаза должна продолжаться от 40 минут до 2 - 3 часов и поддерживаться напряженным артиллерийским огнем. Пехота не должна при этом быть слишком щедрой на огонь - чтобы не задерживать наступление. Понятие о главной стрелковой позиции, на которой надлежит добиться решительного перевеса в ружейном огне, должно было быть отброшено. Конечно, атака может удаться. Но иногда наступление захлебывается, и стрелковые цепи окажутся подставленными под огонь противника, причем даже на 3 - 5 суток. В этом случае необходимо выжидать успеха соседей.

Поэтому пехота должна быть готова к величайшим физическим и моральным испытаниям. Пехота решает успех боя, но для нее бой является непрерывным страданием (чего стоят одни мучения от жажды в стрелковой цепи, под сильным солнцем, когда приходилось лежать целый день под неприятельским огнем). И воспитание пехоты в мирное время должно было, прежде всего, обеспечить суровый закал - который позволил бы выдержать эти испытания. Требовалось уже на занятиях мирного времени пройти тяжелую школу испытаний и перенести часть тех страданий, к которым сводится бой.

Японец вообще физически слабее европейца - вследствие недостаточного питания народных масс в течение столетий. На помощь этому должна была прийти надлежащая физическая подготовка, которая начиналась еще в школе и последовательно нарастала в казарме. В первый год военной службы каждого призыва армия теряла около 5% его состава умершими и инвалидами, не выдержавшими этой жесткой тренировки. Но остальные 95% крепли и осваивали трудные требования. Японская пехота обладала хорошей втянутостью в марши, питание солдата в целом было нормальное (но иногда, в период напряжений, на несколько дней устанавливался голодный паек). В остальном учебное время делилось поровну между обучением стрельбе, обучением штыковому бою и обучением ночным действиям.

В курсе стрелковой подготовки сосредоточивались на обучении стрельбе преимущественно на коротких дистанциях.

Искусству штыкового боя придавалось огромное значение. Изучался стандартный штыковой бой, штыковой бой в лесу, штыковой бой ночью, штыковой бой в состоянии крайнего утомления после длительного марша. При этом имелась в виду воспитательная роль штыкового боя: ставилось за основу пробуждение в человеке зверя, и практиковалось не спокойное фехтование, а фехтование в состоянии возбуждения, экстаза, под дикие крики, шипение и рычание, с прыжками на месте - чтобы затем яростно навалиться на штык, вонзающийся в опрокинутое чучело, олицетворяющее врага «великой Японии». И каждый жест солдата должен был отражать ненависть к этому врагу. «Благородная» ярость считалась важным фоном штыкового боя.

Об огне немногочисленных русских пулеметов в 1904 - 1905 г.г. японцы сохранили самое тяжелое впечатление. Там, где лежали скошенные густые цепи, у подходивших резервов начиналась паника - и эти места приходилось обходить. Во многих случаях японцы в качестве контрмеры рассчитывали на ночной бой. Ни в одной армии не уделялось столько систематических усилий обучению и воспитанию всех необходимых для ночных действий навыков, как в японской. Программа такого обучения чрезвычайно поучительна.

Японцы обучались и зимним действиям. В разгар зимы роты по очереди выводились в лагерь - в легкие, неотапливаемые бараки и целую неделю, не обогреваясь, энергично вели обычные занятия.

Имелись и соответствующие предпосылки к формированию такой выносливости. Жилище японского крестьянина не имело печей, и зимой температура в нем была ненамного выше наружного воздуха. Т. о. с детства японские крестьяне свыкались с жизнью в течение 2 - 3 месяцев при средней температуре + 3°, что показалось бы весьма неприятным фактором для большинства европейцев.

Пленный японский драгун

К концу 20-х годов японскую армию следовало оценивать как прекрасно обученную боевой разведке и ведению ближнего боя, но имеющую существенные дефекты касательно технической отсталости и недооценке огневого боя, особенно на средних и дальних дистанциях. Тактические методы, давшие успехи в 1904 г., стали традицией, получившей общее признание. И тактическое новшество рассматривалось как святотатственное покушение на них, измена заветам погибших на полях сражений героев. Любое отклонение от них делалось неохотно, неискренне, как уступка духу времени, навязанная нововведением у соседа. Основная ставка японской тактики - на человека, на бойцов пехоты, готовых на любое самопожертвование, которое умела формировать японская казарма. Модернизация давалась японской тактике с величайшим трудом.

Начало 30-х годов ознаменовало начало нового пути эволюции тактики японской армии и возрастающей тенденции к моторизации и усилению артиллерии (например, неудача под Шанхаем в 1932 г. привела к включению в состав дивизии дивизиона легких гаубиц). Но военные действия в этот период велись исключительно кадровыми частями – чтобы максимально обкатать в боевой обстановке кадровых солдат. Начался и осторожный переход к групповой тактике.

Окончание следует

Статьи из этой серии

Армия Страны Восходящего Солнца 100 лет назад. Ч. 2. Меч в руках императора

Армия Страны Восходящего Солнца 100 лет назад. Ч. 1. Скачок из средневековья в XX век