Партизанские отряды русской армии в Первую мировую войну. Ч. 2. В огне малой войны

Ранее мы рассмотрели создание и организацию партизанских отрядов русской армии (Партизанские отряды русской армии в Первую мировую войну. Ч. 1. От теории – к практике), теперь же вспомним об их боевом применении.

Планируя применение армейских партизанских отрядов, русское командование в качестве образца рассматривало рейды периода Гражданской войны в США. Соответственно, были предприняты попытки к выполнению набегов крупными частями и соединениями конницы. Так, перед Наступлением Юго-Западного фронта в мае 1916 г. было решено организовать крупный кавалерийский набег в тыл противника: IV-й конный корпус, 7-я кавалерийская и 3-я Кавказская казачья дивизии должны были прорваться через расположение неприятеля в направлении на Сарны – Ковель, разгромить тылы австрийцев, уничтожить там железные дороги, внести панику и тем содействовать наступлению 8-й армии (при подготовке рейда начальники партизанских отрядов – как, например, начальник партизанского отряда 11-го гусарского Изюмского полка поручик Пожарский, вызывались в г. Владимирец – в штаб IV Конного корпуса). Но командующий армией А. М. Каледин и начальник конной группы Я. Ф. Гилленшмидт не верили в успех набега, несмотря на ряд телеграмм главнокомандующего и начальника штаба фронта, пытавшихся воздействовать на боевой дух вышеуказанных генералов.

Планировался также набег конной массы на Венгрию осенью 1916 г. Но он не состоялся по объективным причинам: вследствие отсутствия достаточного количества конницы в 9-й армии (часть ее была разбросана по всему армейскому фронту, часть уже вела бой с противником).

Практически действия партизанских отрядов выражались в деятельности небольших войсковых групп, и имели местное тактическое значение. Основные формы этих действий - разведывательные поиски, набеги, действия диверсионных групп.

Иллюстрируют вышесказанное случаи боевого применения партизанских отрядов. Так, 26 февраля 1916 г. командир 2-й Туркестанской казачьей бригады распорядился о сформировании в 1-м Астраханском казачьем полку 4-пулеметной команды и партизанского отряда в составе офицера и 36 казаков.

В поиске 8 февраля 1917 г. (в районе Огинский канал - Щара) на фронте 1-го Астраханского казачьего полка, кроме казаков-астраханцев, участвовали партизаны 10-го армейского корпуса и 3-й армии. В этом деле рядовой 121-го пехотного полка конный разведчик Иван Тузовников и казак 4-й сотни астраханского полка Александр Селивантьев захватили 3-х пленных (в т. ч. 2 тяжело раненных) - рядовых 4-й роты 1-го батальона германского 438-го резервного пехотного полка. В разведке 18-го февраля участвовали сотник Найденов, хорунжий Буров, 20 казаков, подпоручик с 40 бойцами Отряда Особого назначения 3-й армии (то есть партизанского отряда). Отряд Особого назначения 1-го Астраханского казачьего полка в апреле 1917 г. (во взаимодействии с 18-й самокатной ротой) взорвал наблюдательную вышку немцев.

Действовали партизанские отряды и в составе армейских соединений – например, в журнале военных действий 21-го Донского казачьего полка есть следующие строки: «В 9 часов (1-го марта 1916 г. – А.О.) утра полк в составе 1, 3 и 5-й сотен, пулеметной команды и партизанского отряда выступил из д. Антоново в д. Еремичи, откуда в 10 ½ часов утра в составе бригады, под общим командованием командира 1-го Астраханского казачьего полка пошел в д. Дудичи». А 3 апреля 1916 г. «В 10 часов утра был назначен осмотр партизанской команды. В строю участвовало 47 нижних чина под командой хорунжих Самохина и Мишустова». Партизанские команды фактически стали штатными специальными подразделениями многих кавалерийских и казачьих частей и соединений.

Для реализации серьезных операций предписывалось перед таковой сводить 2 – 3 партизанских отряда в одну группу.

Сводка о действиях партизанских отрядов Юго-Западного фронта сообщает нам о результативности некоторых таких подразделений. Так, отряд 12-й кавалерийской дивизии штаб-ротмистра Ткаченко действовал с 15 октября 1915 г. по 22 января 1916 г. в Пинском районе. Наиболее заметными делами отряда стали: 7 ноября 1915 г. (группа белгородских улан, пройдя в тыл противника, уничтожила его посты близ ур. Березина, и, включившись в телефонную линию, 10 часов перехватывала ценные сведения); 8 ноября 1915 г. (приникнув в тыл противника на 15 верст в районе Невеля, отряд выяснил силы противника, расположение войск и штабов, что позволило предпринять удачный набег на Невель 15 ноября – в котором отряд прикрывал пути отхода); 10 декабря 1915 г. (отряд, проникнув глубоко в тыл противника в районе Павликова Двора и Кухоцкой Воли, выяснил много ценных сведений и подготовил перспективный набег – который не был реализован); 7 января 1916 г. (группа белгородских улан на фронте Заозерье – Городище ручными гранатами уничтожила германскую заставу). Помимо этого, производились неоднократные разведки - обнаружившие разрывы во вражеском фронте и давшие другие ценные сведения. 22 января 1916 г. отряд был распущен.

О подвигах чинов партизанских отрядов нам позволит составить впечатление Именной список нижним чинам партизанского отряда 31-го армейского корпуса, представляемых к награждению Георгиевскими Крестами 4-й и 3-й степеней. Так, мы узнаем, что младший унтер-офицер И. М. Кусю и рядовой Н. С. Камышный представлены к Георгиевским Крестам 4-й степени за то, что в ночь на 8 мая 1916 г. огнем прикрыли группу бойцов, назначенных взорвать фугасы противника – проявив при этом личную храбрость, мужество и распорядительность. А старший унтер-офицер П. Г. Капица-Браницкий представлен к Георгиевскому Кресту 3-й степени за то что, в ночь на 8 мая 1916 г., пробравшись за проволочные заграждения противника, под сильным винтовочно-пулеметным огнем руководил партией разведчиков – взорвав вражеские фугасы.

Самой успешной операцией русских партизан в Первую мировую войну стал набег на местечко Невель и захват в плен командующего германской 82-й резервной дивизией со штабом. Набег был проведен партизанскими отрядами 7-й, 11-й кавалерийских, Сводно-гвардейской, 1-й Терской, 1-й Донской и Оренбургской казачьей дивизий, а также Сводным партизанским отрядом в ночь на 15 ноября 1915 г. Операция проводилась к северу от Припяти, после предварительной разведки района Хойно – Жидча - Невель - в 25 верстах юго-западнее Пинска.

Рейду предшествовала серьезная подготовка.

По свидетельству участника операции казака-оренбуржца, оренбургский партизанский отряд расположился в д. Бармаки, в 5 верстах от г. Ровно. Причем в оренбургский отряд была зачислена группа партизан 1-го Линейного полка Кубанского казачьего войска под командой сотника Кузмина. Подготовка к операции была поставлена самым тщательным образом: «каждому казаку ежедневно выдавались кормовые деньги, по 50 коп. на человека. Они же, по несколько человек в группе, покупали продукты и готовили себе горячую пищу. Мы, офицеры, следили за этим строго… Хлеб получали из интендантства. Кроме того, каждому казаку были выданы на два дня консервы и сухари как неприкосновенный запас, пользоваться коим он мог только по особому разрешению... мы получили конно-саперный подрывной вьюк и ручные гранаты, перековали лошадей, а кроме того - вели занятия. К отряду был временно прикомандирован саперный офицер, который знакомил нас с подрывным вьюком, с гранатами. Ходили мы на железнодорожную станцию, где знакомились, как надо взрывать железнодорожное полотно, портить водокачку, что нужно уничтожать на телеграфе. Ходили и к артиллеристам, знакомились с порчей орудий».

Выбор района действий, по свидетельству очевидца, был вызван тем, что «так как в 1915 году весь фронт представлял из себя сплошной окоп, как со стороны противника, так и у нас, и единственным местом, где окопы были с перерывами, был район Пинских болот».

Ознакомившись с обстановкой на фронте, партизаны выяснили, что в районе Пинска, в болотистой местности, можно с трудом, по пояс в воде, проходить спешенному человеку, а действия в конном строю невозможны. Казаки-оренбуржцы достали на складе (в расчете на свой отряд) 150 австрийских карабинов с 30 патронами на ствол – «заменили русскую винтовку австрийским карабином для того, чтобы иметь возможность пополнять убыль в патронах, находясь в тылу у противника, а кроме того, штык нашей винтовки чересчур гуманный, не то что у австрийского карабина, представляющий собой большой кухонный нож. Эти ножи казаки наточили, как бритву. При набегах никакой стрельбы не было, работали исключительно штыком и бросали ручные гранаты. Ранения таким штыком были настолько болезненными, что вызывали душераздирающие стоны и вопли, от которых даже казаки, казалось - с крепкими нервами, и то не успокаивались …».

21-го октября отряд совершил удачный набег на деревню Кухотская Воля, и в дальнейшем зародилась мысль устроить набег совместно с другими отрядами в районе деревень Перихинска-Невель-Жидчи. Были высланы 3 конных группы - при каждом офицере было по 7 нижних чинов (по одному от отрядов-участников операции). Как вспоминал очевидец: «Главным злом при этой разведке были собаки, которые лаем могли обнаружить нас, … почему мы брали с собой мослы и хлеб, но не всегда собак эти подачки успокаивали. Разгуливать по деревне, конечно, не приходилось, заходили только на окраины деревни, с северной и южной стороны, и высматривали. … К 4 часам утра, до света, мы вернулись обратно, находясь у реки приблизительно саженях в 50 от берега, у стога сена отдыхали и даже скрытно закурили, пряча огонь, и в это время заметили немецкий патруль в 15 человек, шедших гуськом вдоль берега. Мы его пропустили, не выдавая себя, что было важно для скрытности разведки. После разведки решено было произвести семью отрядами набег на деревню и фольварк Невель».

Партизаны построили понтонный мост: две пары лодок, поставленные вдоль реки, закрепили канатом и кольями - на этих лодках устроили настил из досок такой ширины, чтобы можно было проходить рядами. Все эти работы производились скрытно крестьянами под наблюдением офицера.

Хотя каждый отряд-участник операции насчитывал по 120 человек, но не все принимали участие в набеге. На выполнение не боевых задач было отвлечено до 50% личного состава отрядов. Вооружение партизан - винтовки и карабины (кубанцы кроме карабинов оставили при себе кинжалы), ручные гранаты, а офицеры - револьверы.

Деревня Невель - главный объект набега - была уничтожена артиллерийским огнем в прежних боях, а расквартированный в ней немецкий пехотный полк помещался в благоустроенных землянках. 2 эскадрона кавалерии размещались в больших амбарах, где ранее хранился хлеб. Штаб находился в фольварке (помещичьем доме).

Атакующие были организованы таким образом, что когда часть отрядов (Невельская группа) вела бой в населенном пункте, другие подразделения обеспечивали операцию - ими были уничтожены посты и заставы противника к западу от д. Жидчи и отбито движение роты пехоты немцев от Жидчи к д. Невель и полуроты пехоты - от д. Перекладники к переправе. К 2 часам 30 мин. партизаны достигли леса севернее д. Невель, и, развернувшись напротив ее северной окраины, стремительным ударом, сняв посты противника, без выстрела ворвались в Невель - и после кратковременного, но ожесточенного штыкового боя овладели населенным пунктом. Германские дозоры были уничтожены, и партизаны, расходясь по землянкам, закалывали спящих немцев или, не заходя в помещения, бросали туда ручные гранаты. После первых 10 - 15 минут сонные немцы выскакивали из землянок, в большинстве случаев без оружия, - и погибали (пленных партизаны не брали).

В общей сложности было переколото, погибло в огне и от ручных гранат до батальона пехоты германского 271-го резервного полка с обозными и парковыми командами (в том числе до 20 офицеров), уничтожено до 100 лошадей, захвачен штаб 271-го полка и находившийся там командующий 82-й резервной дивизией генерал З. Фабариус. Захваченные в штабе важные документы и карты выясняли группировку германских войск в районе юго-западнее Пинска. Пленил генерала отряд 11-й кавалерийской дивизии, начальником которого был подполковник А. А. Остроградский. За уничтожение расположенного в фольварке штаба 82-й резервной дивизии и пленение генерала 11-го уланского Чугуевского полка подполковник А. А. Остроградский был награжден орденом Святого Георгия 4-й степени (Высочайший приказ от 12. 01. 1917.).

Очевидец так вспоминал об атаке штаба: «Шли мы в пешем строю. Приблизительно через полтора часа, когда мы подошли к имению, мы бесшумно сняли посты ничего не ожидавших часовых. В темноте они приняли нас за своих. Моему взводу было назначено атаковать центральное здание - помещичий дом, - в котором размещались офицеры штаба, была столовая, канцелярия и телеграфисты. Все подробности размещения штаба были нам заранее сказаны, из чего можно было заключить, что наша разведка заранее установила все детали объектов нашего нападения.

Так, без выстрелов и крадучись, мы приблизились к стеклянной галерее барского дома, за окнами которой были видны работающие у аппаратов телеграфисты. Ворвавшись внезапно в галерею через открытые двери, мы также без выстрела захватили телеграфистов, которые от изумления даже не успели поднять руки. Не задерживаясь, мои люди пробежали в приемную, довольно широкую, через которую как раз шел с подносом со стаканами солдат-вестовой. Бедняга не успел даже и вскрикнуть, как был приколот штыком. Подбежав к дверям офицерской столовой, мы увидели сидевших за отдельными столиками после ужина офицеров, часть которых сидела и за центральным большим столом. В этот момент кто-то бросил гранату через окно снаружи, и здесь произошла короткая и кровавая борьба, так как некоторые офицеры стали отстреливаться. Некоторые из них пытались выскочить из окон или выбежать в другие двери, но всюду натыкались на наших солдат. … лежал в кровати немецкий генерал, начальник дивизии, фон Фабериус. Буквально сорвав его, раздетого, с кровати и кое-как прикрыв одеялом … потащили его через коридор во двор дома.

Как сейчас помню, в момент нападения в столовой один из немецких офицеров на чисто русском языке крикнул: «Это ночное нападение бандитов!» и тут же выстрелом из винтовки был убит. Таким же внезапным было нападение и на эскадроны прикрытия штаба, где люди легли уже отдыхать. В паническом ужасе австрийские кавалеристы разбегались во все стороны или же, напоровшись на наших солдат, кончали свою жизнь на штыках. Вся операция продолжалась менее часа, и отряд, разделившись на отдельные группы, уже не соблюдая мер осторожности, с захваченными пленными, напрямик и бегом, направился к своим, через линию фронта. Мой взвод в спешке и темноте нарвался с тыла на германскую батарею. Спасаясь, артиллеристы выскакивали из землянок и разбегались без сопротивления, так как не ожидали нападения с тыла. Мы так торопились, что не успели даже заклепать орудия: по фронту уже началась стрельба, и многие из пленных, не желавшие ложиться или бежать, падали от огня своих же.

В результате мы привели не больше десяти человек захваченных пленных, но среди них был начальник дивизии, генерал фон Фабериус. Все поле между окопами было усеяно телами убитых немцев...».

После 30 - 45 минут боевой работы отряда был убит подполковник Леонтьев (автор идеи набега на Невель), тело которого было вынесено. При отступлении отряда было еще несколько выстрелов со стороны приходящего в себя противника.

За удачный набег, в котором был уничтожен фактически германский пехотный полк и штаб дивизии, а начальник дивизии взят в плен, подполковник Леонтьев как инициатор и организатор этого набега, разработавший все детали, был посмертно награжден орденом Святого Георгия 3-й степени (очень высокая - «генеральская» - награда). Подполковник был временно похоронен в фольварке Величково, а впоследствии его тело было отправлено в г. Петроград, где проживали его мать и сестра. Гроб сопровождали офицер и старшие урядники партизанских отрядов.

Главные причины успеха русских партизан в деле у Невеля были следующими: 1) редкое и слабо бдительное охранение немцев - 2 германских пехотных батальона только что пришли из резерва; 2) образцовая организация набега. Рейду предшествовала двукратная тщательная разведка позиций противника, был осуществлен искусный выбор маршрута отрядов, заслоны и дозоры выставлялись там, откуда к немцам могло подойти подкрепление. Атака проводилась перед рассветом и с двух сторон, партизаны действовали только штыками и ручными гранатами. Действиям русских подразделений была присуща стремительность. Блестящий успех стал наградой за отвагу и знание партизанами своего дела.

В результате операции были уничтожены: телефонная станция с разветвленной проводной сетью, двуколки (2 телефонных, 8 патронных), 2 орудия без замков, 6 зарядных ящиков, 13 повозок с интендантским грузом и склад фуража. Первоначально было захвачено значительное количество пленных офицеров и нижних чинов, но при отходе отрядов (во время завязавшегося боя с прибывшими с запада подкреплениями противника, а также вследствие попытки пленных к побегу) последние были уничтожены. Сохранено пленных: 1 генерал (по другим данным – 2 генерала), 3 офицера, доктор, унтер-офицеры 271-го резервного и 69-го артиллерийского полков, 2 рядовых 271-го полка, 5 обозных и 1 вольнонаемный слуга.

Русские потери - 1 офицер и 1 солдат убиты, 3 офицера (2-го Заамурского пограничного конного полка штабс-ротмистр Никольский, 13-го гусарского Нарвского полка корнет Войцеховский, 11-го Донского казачьего полка прапорщик Борисов) и 6 солдат ранены.

Один из участников операции - подъесаул 11-го Оренбургского казачьего полка Н. Н. Мензелинцев, награжден Георгиевским Оружием.

Сводка Ставки Верховного Главнокомандующего от 15 ноября 1915 г. сообщала: «Юго-Западнее Пинска наши партизаны совершили блестящий набег в глубь германского расположения. В ночь на 15-е ноября, незаметно пробравшись к месту расположения штаба 82-й германской дивизии, в господском доме у Невеля, они внезапно атаковали…».

Приказ по 1-й Донской казачьей дивизии № 169 от 27 ноября 1915 г. гласил: «Объявляю для сведения, полученную мною копию телеграммы Начальников партизанских отрядов Главнокомандующему армиями Юго-Западного фронта о нападении партизан на штаб 271 пехотного германского полка и начальника 82 пех. германской дивизии, в чем принимали участие и партизаны вверенной мне дивизии под начальством подъесаула 9 Донского казачьего полка Перфилова. Горжусь молодцами партизанами, за их молодецкие действия искренно благодарю от лица службы Подъесаула Перфилова, г.г. офицеров отряда, молодцам станичникам сердечное спасибо».

Вместе с тем на некоторых участников набега события в Невеле в моральном плане произвели гнетущее впечатление.

Особый интерес представляют обстоятельства пленения германского генерала и его дальнейшая судьба.

З. Фабариус

Командующий 82-й резервной дивизией генерал-майор Зигфрид Фабариус, став жертвой ночной атаки партизан, 15-го ноября попал в плен и впоследствии покончил с собой. Когда русские атаковали господский дом, где располагался штаб германской дивизии, уничтожив ручными гранатами и штыками прикрытие, З. Фабариус находился в постели. Но, преодолев первоначальную растерянность, германский генерал вел себя достойно, и предпочел смерть плену. Обстоятельства гибели генерала не совсем ясны. По словам очевидца: «Возвращаясь после набега через расположение 4-го кавалерийского корпуса, где штаб корпуса нас, по-видимому, ожидал, мы были приглашены командиром корпуса обедать и в числе приглашенных офицеров был и генерал Фобериус, который ничего не ел и заметно сильно волновался. Генерала Фобериуса под конвоем офицера и нижних чинов отправили в штаб 8-ой армии, но дорогой он застрелился, как говорили - из револьвера того офицера, который его сопровождал. Офицер этот на какой-то остановке вышел на минуту, оставив револьвер. Этой минутой генерал воспользовался и застрелился». Другой участник событий также подтверждает этот факт: «В деревне Невель постоянно квартировали два эскадрона немецкой конницы и батальон пехоты. Накануне налета в Невель прибыл для смены другой батальон пехоты и, таким образом, силы немцев удвоились, чего мы не ожидали. Это как раз прапорщик Новороссийского драгунского полка взял в плен генерала Фабериуса, вытащив его в одном белье из-под одеяла. Ему же и было приказано доставить генерала в штаб корпуса …. На дороге Фабериус и застрелился из нагана, принадлежавшего прапорщику».

Наконец, третий участник набега сообщает еще более интересные подробности применительно к событиям, последовавшим после пленения генерала: «Отдохнув некоторое время в деревне Комора, где кое-как сумели одеть генерала в раздобытый новый тулуп и шапку (которую, кстати, он не хотел надевать) и, посадив его в сани, в сопровождении охраны отвезли его в офицерский флигель в Мутвицу. При известии о взятии в плен немецкого генерала, который был помещен в доме нашего командира… прибыл сам командир корпуса, генерал Гилленшмидт, с начальником штаба полковником Черячукиным…, и с переводчиком, бывшим австрийским офицером, но с погонами русского прапорщика. С прибытием нашего начальства, немецкого генерала отвели на первый допрос, который был произведен в помещичьем доме этого местечка. Здесь же хозяйка дома нашла для пленника подходящую одежду, теплую фуфайку и т. д. После допроса генерала привели обратно в наш флигель. Никакого специального караула для него не выставлялось. Генерал явно нервничал и от предлагаемой пищи отказывался, пил, только чай и иногда ел шоколад. … На ночь пленник был устроен в барском доме и отдан на попечение дам-хозяек, где его уговорили поужинать и напоили кофе. Помню, что по приказанию нашего командира все мы, офицеры, были предупреждены, чтобы мы не оставляли нигде нашего оружия и имели бы его при себе.

На другой день утром из штаба корпуса прибыл молодой прапорщик с десятью гусарами 17-го гусарского Черниговского полка. Было очень холодно, но по странной прихоти генерал ни за что не хотел надевать предлагаемую папаху, когда же дамы предложили ему шерстяной вязаный шлем, он его надел. В дорогу были ему даны теплые шерстяные вещи. Посадив генерала в сани, молодой прапорщик в сопровождении гусар повез его на станцию железной дороги Ганцевичи, откуда он должен был быть направлен в штаб. Здесь, на несчастье, этот прапорщик встретил своего приятеля, коменданта станции. Встреча была, конечно, очень радостной, комендант пригласил приятеля к себе на квартиру. Время было обеденное, и они остались пообедать. Не обошлось и без возлияний. Генерал вышел в соседнюю комнату и попросил у денщика воды, чтобы умыться. Денщик вышел за водой, а генерал схватил лежавший на столе револьвер и застрелился. Так прапорщик пропил своего пленника - генерала немецкой армии - и не довез его в штаб нашей 3-ей армии… А в деревне Невель был поставлен памятник с перечислением всех погибших тогда германских офицеров, где можно было насчитать больше тридцати имен. Деревня же Комора была буквально сметена с лица земли артиллерийским огнем, но нас там уже не было, так как мы вскоре были переброшены на другой фронт».

Генерал А. А. Брусилов так характеризует русских партизан в своих воспоминаниях: «Иванов (генерал от артиллерии Н. И. Иванов в 1915 г. - главнокомандующий армиями Юго-Западного фронта – А.О.) в подражание войне 1812 года распорядился сформировать от каждой кавалерийской и казачьей дивизии всех армий фронта по партизанскому отряду, причем непосредственное над ними начальство он оставил за собой. Направил он их всех ко мне в армию с приказанием снабдить их всем нужным и двинуть затем на северо-запад в Полесье, дав им там полный простор для действий. Это и было исполнено. Хозяйственной части армии от всей этой истории пришлось тяжко от непомерного увеличения работы по снабжению партизанских отрядов вещами и деньгами. С самого начала возникли в тылу фронта крупные недоразумения с этими партизанами. … в Пинских болотах производить кавалерийские набеги было, безусловно, невозможно, и они, даже если бы и хотели вести конные бои, ни в коем случае не могли этого исполнить. Единственная возможность производить набеги, и то с большими затруднениями, - это делать их пешком, взяв провожатого из местных жителей. При таких условиях в болотах, местами бездонных, можно было пробираться по тропинкам в тыл противника, но держаться там долго нельзя было, так как партизаны там уничтожались немцами. …Думаю, что если уже признано было нужным учреждать партизанские отряды, то следовало их формировать из пехоты, и тогда, по всей вероятности, они сделали бы несколько больше. Правду сказать, я не мог никак понять, почему пример 1812 года заставлял нас устраивать партизанские отряды, по возможности придерживаясь шаблона того времени: ведь обстановка была совершенно другая, неприятельский фронт был сплошной и действовать на сообщения, как в 1812 году, не было никакой возможности. Казалось бы, нетрудно сообразить, что при позиционной войне миллионных армий действовать так, как сто лет назад, не имело никакого смысла. В конце концов весной (1916 г. – А. О.) партизаны были расформированы, не принеся никакой пользы, а стоили они громадных денег…».

Фактически генерал пишет о реалиях позиционной войны, которые сводили на нет активность партизанских отрядов. Хорошая идея не принесла желаемых результатов - решать организационные вопросы применительно к партизанским действиям надо было еще в мирное время, а не тогда, когда началась война. При полевых, маневренных операциях можно было еще исправить промахи мирного времени. Но это сделалось невозможным, когда противник занял укрепленные позиции от моря до моря, окутал себя несколькими рядами колючей проволоки - тогда уже время было безвозвратно упущено. В таких условиях было очевидным, что большинство попыток партизан пробраться в неприятельский тыл закончатся неудачей и сведутся лишь к снятию нескольких постов и застав противника, а также обычным тревожащим действиям. Армейский характер партизанских отрядов (более того, офицеры партизанских отрядов даже имели преимущества перед сослуживцами – например, в письме начальнику партизанского отряда Оренбургской дивизии есаулу Воротову от 24 апреля 1916 г. сообщалось, что начальник отряда – штаб-офицер пользуется правами и преимуществами помощника командира полка, а начальники отрядов из обер-офицеров – правами и преимуществами командиров сотен) затруднял проникновение в тыл противника - для реализации этой задачи вначале было необходимо прорвать фронт. Прорыв фронта - основная проблема позиционного этапа Первой мировой войны. И он признавался нежелательным силами партизан – ведь в этом случае гибли отборные кадры. Партизан было желательно вводить в прорыв, но это было не всегда возможно в силу обстановки – бездействующая конница противника и резервы вскоре могли уничтожить прорвавшихся или воспрепятствовать их возврату к своим.

Но формирование партизанских отрядов в русской армии в 1915 – 1916 гг. дало организационный и тактический опыт в расчете на будущие боевые операции, а некоторые руководители партизанских отрядов (например, начальник Кубанского конно-партизанского отряда есаул Шкура, начальник Партизанского отряда Сибирского казачьего войска подъесаул Анненков), приобретя бесценный опыт, стали казачьими вождями новой войны – Гражданской.

Источники

РГВИА. Ф. 2003. Оп. 1. Д. 1688;

РГВИА Ф. 2003. Оп. 2. Д. 309;

РГВИА Ф. 2003. Оп. 2. Д. 329;

РГВИА. Ф. 2007. Оп.1. Д. 41. Ч. 2;

РГВИА. Ф. 2007. Оп.1. Д. 41. Ч. 3;

РГВИА. Ф. 2007. Оп. 1. Д. 42. Ч. 1;

РГВИА. Ф. 2007. Оп. 1. Д. 42. Ч. 2;

РГВИА. Ф. 2007. Оп. 1. Д. 42. Ч. 6;

РГВИА. Ф. 2007. Оп. 1. Д. 66;

РГВИА. Ф. 2007. Оп. 1. Д. 67;

РГВИА. Ф. 2007. Оп. 1. Д. 68;

РГВИА. Ф. 2007. Оп. 1. Д. 69;

РГВИА. Ф. 400. Оп. 9. Д. 32096; Д. 34948;

РГВИА. Ф. 2031. Оп. 1. Д. 1059;

РГВИА. Ф. 2048. Оп. 1. Д. 1387;

РГВИА. Ф. 5264. Оп.1. Д. 30;

РГВИА. Ф. 5264. Оп. 1. Д. 36;

РГВИА. Ф. 5264. Оп. 1. Д. 38;

Летопись войны 1914-15 гг. № 67;

Мензелинцев Н. Партизаны 1915 года // Военная быль - 1967 - № 86;

Майор Белицкий И. В. К статье Н. Мензелинцева «Партизаны 1915 года» // Военная быль - 1967 - № 88;

Юнчик-Юцевич К. Набег на штаб германской дивизии у местечка Невель в ночь с 5-го на 6-е декабря 1915 года // Военная быль – 1968 - № 91;

Брусилов А. А. Мои воспоминания. М., 1983.

Литература

Сумские гусары 1651 – 1951. Буэнос-Айрес, 1954;

Курепин Ю. 11-й оренбургский казачий полк в 1914 - 1916 гг. // Военная быль – 1998 - № 139;

Histories of Two Hundred and Fifty-One Divisions of the German Army which Participated in the War (1914-1918). Washington, 1920.

Статьи из этой серии

Партизанские отряды русской армии в Первую мировую войну. Ч. 1. От теории – к практике