Партизанские отряды русской армии в Первую мировую войну. Ч. 1. От теории – к практике

Партизанские отряды русской армии - сформированные на Северном, Западном и Юго-Западном фронтах отряды из регулярных подразделений и добровольцев, имевшие главной задачей осуществление диверсионных и поисковых действий в ближнем тылу противника.

Встреча с германским разъездом.

Партизанская война предполагает, что вооруженные формирования активно используют свойства местности, а также избегают открытых и крупных столкновений с противником. По аналогии с 1812 г. упор делался фактически на войсковые партизанские отряды – то есть формируемые и снабжаемые за счет регулярных армейских частей и соединений подразделения для решения специальных задач.

В лесу у костра.

Еще в конце 80-х годов XIX века в русских военных кругах много говорилось о необходимости, в случае военного конфликта с Германией, широко использовать партизанские действия против войск противника. При грамотной постановке дела такие действия могли не только затруднить мобилизацию и развертывание германских и австрийских войск на Восточном фронте, но и замедлить их вторжение в пределы России. Имелись все возможности для грамотного налаживания партизанских действий - от выработки общей инструкции, посвященной организации и применению партизанских отрядов, до определения предполагаемых начальников таких отрядов. Тем не менее, к началу Первой мировой войны практически ничего не было сделано. А ведь партизанские действия - это хотя и вспомогательное, но серьезное средство борьбы с неприятелем.

Уже в период Первой мировой войны на Русском (Восточном) фронте можно выделить два особо благоприятных для развития партизанских действий (причем большого масштаба) этапа:

1) период мобилизации, когда набеги многочисленной русской конницы могли расстроить и затормозить мобилизацию немцев и австрийцев, дав русской армии ценный выигрыш во времени;

2) период отступления русских войск за Неман и Вислу в 1915 г., когда следовало оставить в соответствующих районах небольшие конные партизанские отряды для длительной работы в тылу противника с целью дезорганизации последнего.

Причем, в последнем случае обстановка особенно благоприятствовала для действий мелких партизанских отрядов, так как население сочувствовало русским, а путей сообщения в районе фронта и в тылу противника было мало (да и находились они в неудовлетворительном состоянии). Кроме того, в районе действий Западного и Юго-Западного фронтов находились значительные лесные массивы и болота, а обширность Русского фронта позволяла большую свободу маневра, чем, например, на Французском театре военных действий.

Естественная потребность в партизанских действиях и осознание пользы, которую они могли принести Действующей армии, привели к тому, что уже в 1915 г. Ставка и штабы фронтов и армий получили большое количество предложений о сформировании партизанских отрядов. Первым с подобным предложением обратился в Ставку в августе 1915 г. А. Кучинский. Его проект не был осуществлен вследствие ряда недостатков в вопросе организации таких отрядов. Так, основной единицей А. Кучинский считал «летучую сотню» в составе 200 всадников, 100 пехотинцев, 2 орудий, 2 пулеметов и 4 патронных двуколок.

Первая и важнейшая ошибка подобной предполагаемой организации заключалась в однообразном, как бы «штатном» составе летучих сотен. Подведение их под одну мерку не отвечало ни разнообразию местных условий, ни той обстановке, в которой пришлось бы действовать партизанам. Например, условия местности диктовали, что в одном районе выгоднее было действовать конным отрядам, в другом - пешим; в одном случае обстановка требовала крупного отряда, в другом - мелкого. Ошибочным являлось и предложение комбинировать в одном отряде пеших людей с конными, тем более в строго определенной пропорции.

Каждые 4 летучие сотни А. Кучинский предполагал свести в один отряд, причем не объясняя цели этой группировки. Вместе с тем, сводить уже разбросанные по своим участкам сотни в крупные отряды оказалось бы физически невозможным. Причем, такое слияние принесло бы не пользу, а вред, так как громоздкие партизанские отряды не могли бы долго задерживаться в тылу противника, как отмечалось, - «гнездиться» в нем. С другой стороны, такие отряды были непригодны и для набега, т. - е. для кратковременного броска в тыл противника, так как такая акция требует быстроты и скрытности выполнения, чему препятствовало наличие в отряде 400 пехотинцев и обоза (пусть даже всего в виде 16 двуколок). В своем проекте А. Кучинский не делал различия между поисками и набегами, имеющими разную тактическую сущность, неверно определял и понятие «партизанских» действий, причисляя к таковым, например, усиленные рекогносцировки и преследование противника.

Ошибкой со стороны автора было и образование (средствами армий и корпусов) для каждых трех отрядов одного тылового базисного пункта для продовольствия, снаряжения и пополнения добровольцами, прибывающими из частей действующей армии, запасных батальонов, дивизионов и т. д. Ведь уйдя в тыл противнику, партизанский отряд неизбежно потеряет связь с армией и не будет в состоянии пользоваться своим базисным пунктом.

Проект А. Кучинского характерен тем, что иллюстрировал, в каком направлении работала мысль «проектировщиков» партизанских отрядов – они мыслились как войсковые, чуть ли не штатные единицы Русской армии.

В 1915 г. Ставка была завалена проектами и предложениями о создании партизанских отрядов – показательно, что на большинство таких практических предложений она давала согласие. Эта тенденция привела к попытке урегулировать вопрос создания и функционирования таких отрядов, тем более что значительное их число существовало де факто. Партизанские отряды начали формироваться в войсках с мая 1915 г.

Необходимо отметить отсутствие в Ставке лиц, хотя бы теоретически знакомых с партизанской войной. Например, Начальник Штаба Верховного Главнокомандующего, хотя и сочувствовал партизанской войне, но понимал ее несколько узко. Так, в одной из своих резолюций он пишет 4 ноября 1915 г.: «Некрасивая картина, сообщенная штабом 3 армии относительно обслуживания немецкого тыла значительным числом наших пленных, указывает на больное место этого тыла, на возможность сильными налетами небольших конных отрядов вносить сильное расстройство в службу тыловых учреждений, разгоняя тех негодяев, которые служат обозными, хлебопеками, рабочими... Прошу сообщить это на фронты, дабы выработать вдумчивый план действий в тылу, имея в виду именно это обстоятельство. Разбитый и сожженный обоз, уничтоженные кухни - все это достижимо, все это внесет расстройство в деятельности неприятеля».

Но ведь достижимо было гораздо большее, чем сожжение обоза и уничтожение кухонь. К сожалению, думать об этом стали, когда фронт противника тянулся от Рижского залива до румынской границы, представляя собой сплошную, сильно укрепленную позицию, окутанную несколькими рядами колючей проволоки.

Тем не менее, дело организации партизанских отрядов начало получать централизованный характер. Штаб Верховного Главнокомандующего отправил запрос на фронты. Руководству последних предлагалось ответить на следующие вопросы:

1) Сколько и какие отряды уже сформированы на фронте?

2) Следует ли выработать для них общий штат?

По первому вопросу выяснилось, что на Северном фронте существовало 6 отрядов: три - по 2 офицера и 55 солдат в каждом и три – по 5 офицеров, 125 солдат и 2 пулемета. На Западном фронте 2 конных отряда по 2 офицера и 70 - 80 солдат и 4 отряда из 2 офицеров и 9 - 25 солдат. На Юго-Западном фронте - 11 отрядов различной численности. Так, по свидетельству очевидца, приказ по Юго-Западному фронту предписывал формирование партизанских отрядов от каждой кавалерийской дивизии для работы в тылу противника: «В партизанские отряды вызывались исключительно желающие, как среди офицеров, так и среди нижних чинов. От нашей Отдельной Оренбургской казачьей дивизии, которая состояла из 9-го, 10-го, 11-го и 12-го полков Оренбургского казачьего войска, был сформирован отряд по 5 казаков от каждой сотни полка и по одному офицеру от полка. Отряд состоял из 120 казаков и 4 офицеров начальников партий: сотников Мензелинцева и Шпицберга и хорунжих Чулошникова и Кожевникова. Начальник отряда должен быть в чине войскового старшины или есаула, но такового не оказалось, почему за начальника отряда был назначен сотник Мензелинцев. Штабом дивизии отряд был направлен в штаб 8-ой армии в г. Ровно». Другой фронтовик пишет: «Примерно в последних числах ноября прибыл откуда-то с юга отряд, набранный из разных кавалерийских полков, называвшийся почему-то «партизанским». Отряд состоял из 250 - 300 человек, офицеров и солдат. Командовал им пожилой подполковник, если не ошибаюсь, лейб-гвардии Гродненского гусарского полка. Я обратил внимание на то, что при нем всегда находился крестьянин-белорус, в лаптях, но с винтовкой».

"Гражданский" партизан. Полесье, 1915 г. Рисунок современника.

На второй вопрос Ставки фронты ответили отрицательно. Это и понятно – они считали формирование партизанских отрядов своим делом (вышеприведенная цитата является тому подтверждением).

Тем не менее, общее руководство процессом формирования отрядов взяла на себя Ставка. 30 октября 1915 г. Приказом № 2 Походного Атамана при Верховном Главнокомандующем предписывалось сформировать партизанские отряды согласно особому Наставлению, приложенному к приказу, и немедленно начать партизанские действия, а там где это невозможно – держать партизан на особом учете в своих частях, не собирая их в отряды (до первого подходящего случая, когда появится возможность пустить их в дело).

Выдержка из Журнала военных действий 1-го Астраханского казачьего полка: о формировании партизанского подразделения в конце февраля - начале марта 1916 г.

В Наставлении было 12 пунктов, важнейшие их них:

3) Выбранные партизаны сводятся в отдельные отряды численностью 100 - 150 человек. В зависимости от местной специфики допускается отклонение от этих цифр в любую сторону.

6) Желательно вооружать партизан трофейным оружием (чтобы не было проблем с боеприпасами в тылу противника) – германскими и австрийскими винтовками со штыками.

8) Ввиду громадной пользы, которую могут принести отважные партизаны, крайней тяжести и опасности их службы, всем начальникам частей, в районе которых они будут действовать, оказывать им полное содействие как боевой поддержкой, так и сообщением необходимых сведений о противнике (информационная поддержка), а также отпуском продовольствия для людей и фуража для конского состава.

10) Во время своей специальной деятельности партизаны подчиняются только Походному Атаману. Никто не должен задерживать их для исполнения задач, не соответствующих их назначению.

Последние два пункта вызвали много недоразумений, что побудило Штаб Походного Атамана разъяснить их следующем образом: когда партизаны находятся в сфере действий своих войск и не заняты исполнением своих прямых задач, они остаются в обычном подчинении; в тылу противника они пользуются полной самостоятельностью; для большей пользы дела они подчиняются штабам армий, как имеющим полные сведения о положении дел на значительном фронте. Начальник партизанского отряда, подчиняясь штабу армии, сам выбирал себе район действий.

Однако, и это разъяснение не помогло делу: многие строевые командиры на боевых участках не разрешали партизанам производить разведки фронта противника для определения оптимального места его прорыва, опасаясь, что это может привести к бою. Недоразумения продолжались, о чем свидетельствует, например, переписка штаба Юго-Западного фронта.

Наставление и дополнительный Приказ проиллюстрировали свойственный даже военному ведомству бюрократизм: ими устанавливалось, например, что о своей деятельности в тылу противника партизаны обязаны доносить одновременно: 1) своему начальству; 2) Походному Атаману; 3) в Ставку. Соответственно, занятый серьезным, ответственным и рискованным делом, оторванный от армии, партизан должен был тратить время на написание трех экземпляров донесения и изыскивать средства для их доставки по вышеуказанным адресам.

Тем не менее, практически дело продвигалось, и осенью 1915 г. наблюдался количественный максимум формирования партизанских отрядов. При создании отрядов, команды от армейских частей (личный состав которых определялся во многом решением командования этих частей) сводились в партизанские отряды дивизий, корпусов и армий.

Например, в партизанский отряд 11-й кавалерийской дивизии вошло от 12-го Донского казачьего полка 32 урядника и казака под командой сотника Каргина (примерно такие же группы поступили и от других частей дивизии). В партизанский отряд 7-й кавалерийской дивизии из 53-го Донского казачьего полка были командированы прапорщик Коршунов с 30 казаками - они находились в составе отряда с 1 сентября по 18 октября 1915 г., но с уходом полка из состава 8-й армии партизаны были снова возвращены в полк. В партизанский отряд Заамурской конной дивизии (11-й армии) ротмистра Петрова вошли 5 офицеров и 153 нижних чина при 2 австрийских пулеметах. Команда партизан 58-го Донского казачьего полка насчитывала 50 человек, командир - есаул Краснушкин. 1 сентября 1915 г. от 11-го Оренбургского казачьего полка была выделена партия в 30 казаков с сотником Н. Н. Мензелинцевым - для действий в тылу противника. Казаки вошли в состав конного партизанского отряда Оренбургской казачьей дивизии под общим командованием капитана Леонтьева. В составе отряда казаки полка участвовали в набегах на Невель в ночь на 15-е ноября и на дер. Кухотская-Воля в ночь на 21-е октября. Оба набега были удачны (см. в следующей статье). За разведку 14-го ноября сотник Мензелинцев был награжден Георгиевским Оружием. Осенью того же года при 1-й кавалерийской дивизии был сформирован партизанский отряд во главе со штабс-ротмистром Лопухиным. По воспоминанию однополчанина последнего: «Полк с грустью расстается с доблестным офицером и чудным товарищем. Командир 2-го эскадрона…высоко ценя его, делает ему своего рода подарок: разрешает взять с собой из людей, кого он пожелает. С ним уходят взводный унтер-офицер Соловьев, ставший вахмистром отряда, и четверо гусар, его сподвижники по взятию пленных. В полку не сомневались, что «Миша» не только заработает белый крестик, но и пойдет по стопам легендарного партизана, донского казака есаула Чернецова, слава которого гремела на Северном фронте».

Это перечень можно продолжать.

Особый интерес представляет штат Грузинского партизанского отряда от 20 сентября 1917 г. (т. е., когда большинство др. отрядов уже было расформировано): 6 офицеров (включая начальника отряда и командира вьючного пулеметного взвода), 1 делопроизводитель, 394 строевых нижних чина (вахмистр, 5 старших унтер-офицеров (в т. ч. 1 – вьючного пулеметного взвода), каптенармус, 19 младших унтер-офицеров (из них 1 – начальник команды разведчиков, 1 - вьючного пулеметного взвода и 1 – старший обозный), 34 ефрейтора (в т. ч. 2 наводчика вьючного пулеметного взвода) и 334 партизана (из них 14 – во вьючном пулеметном взводе), а также 26 нестроевых (2 писаря, фельдшер, 2 младших мастеровых, кузнец, слесарь, 12 обозных рядовых и 7 вестовых). Всего – 420 человек при 28 лошадях (из них 9 – для пулеметного обоза) и 12 повозках.

А начальник кубанского Конно-партизанского отряда есаул Шкура весной 1916 г. настаивал на пополнении отряда казаками-черноморцами (ему в этом было отказано, так как выделение 75 человек ослабит корпусную конницу 9-го корпуса; в качестве альтернативы указано на выделение в отряд по 6 казаков от каждых из 11 кубанских полков и дивизиона, входящих в состав Западного фронта – что позволяло пополнить Кубанский отряд 72 кубанцами; тот же документ, признавая нормальным состав отряда в 100 – 150 человек, предписывал иметь в его составе телефонный вьюк).

Казаки есаула А. Г. Шкуро (Шкуры) со значком Кубанского конного отряда особого назначения - партизанского отряда 3-го Конного корпуса.

Взглянем на состав еще нескольких партизанских отрядов - как их нам показывают отчеты их командиров.

Так, Сведения о партизанском отряде 1-й Кубанской казачьей дивизии от 27 июля 1916 г. зафиксировали в составе отряда 4 офицеров (корнет Ф. А. Остроградский (2-го Полтавского полка), хорунжий К. П. Кравченко (2-го Запорожского полка), прапорщики П. В. Отрошко (2-го Таманского полка) и А. П. Черный (2-го Полтавского полка)), 34 урядника и 101 казак при 139 лошадях.

Сведения о партизанском отряде 8-го Оренбургского казачьего полка (на 7 декабря 1915 г.) сообщают нам следующий состав отряда: командир (младший офицер 3-й сотни хорунжий Милеев), 4 урядника и 56 казаков при 60 лошадях.

Сведения о партизанском отряде хорунжего Непокупного (2-я Сводная казачья дивизия; 1-й Линейный генерала Вельяминова полк Кубанского казачьего войска) приводят данные (на 14 марта 1916 г.) об этом отряде: хорунжий, 11 урядников, 79 казаков, 91 лошадь.

К. Г. Непокупной

Сведения о Партизанском отряде 7-й Кавалерийский дивизии сообщают нам, что в этом подразделении на 10 февраля 1916 г. было 5 офицеров (7-го драгунского Кинбурнского полка прапорщик Завистовский; 7-го уланского Ольвиопольского полка корнет Вестли; 7-го гусарского Белорусского полка командир отряда ротмистр Четыркин и корнет Львов; 11-го донского казачьего полка прапорщик Голованов), 15 унтер-офицеров (драгун, 5 улан, 6 гусар и 3 казака) и 111 рядовых (29 драгун, 27 улан, 26 гусар и 29 казаков).

Партизанский отряд № 2 Особого Назначения при Штабе 2-й армии (командир – есаул Галаев) включал (на 31 декабря 1916 г.): роту (командир поручик Якимович, младшие офицеры подпоручик Солдатин и прапорщик Готинг; 10 унтер-офицеров и 116 рядовых) и сотню (командир подъесаул Криковцов, младшие офицеры хорунжие Завгородний и Лиманский, прапорщик Романов; 150 рядовых).

В составе бригадного партизанского отряда 4-й Отдельной кавалерийской бригады ротмистра фон Глазенапа на 8 декабря 1915 г. числилось 3 офицера (начальник отряда - полка Офицерской кавалерийской школы ротмистр фон Глазенап, 20-го драгунского Финляндского полка корнет Голубев и прапорщик Старча), 19 унтер-офицеров (12 - полка Офицерской кавалерийской школы и 7 - Финляндского драгунского полка), 72 рядовых (25 - полка Офицерской кавалерийской школы и 47 - Финляндского драгунского полка). Отряд располагал 93 лошадьми (39 - полка Офицерской кавалерийской школы и 54 - Финляндского драгунского полка) и ручным пулеметом.

П. В. фон Глазенап

Сведения о партизанском отряде 15-й кавалерийской дивизии штабс-ротмистра Фельдмана от 8 декабря 1915 г. показывают нам налицо: 6 офицеров (командир отряда штабс-ротмистр Фельдман, командир взвода корнет Наумов, начальник пулеметной команды и конно-саперной команды прапорщик Назаренко – 15-го гусарского Украинского полка, командир взвода прапорщик Чайка – 15-го драгунского Переяславского полка, командир взвода корнет Дубровин – 15-го уланского Татарского полка, командир взвода прапорщик Климов – 3-го Уральского казачьего полка), 26 унтер-офицеров (2 переяславских драгун, 6 татарских улан, 8 украинских гусар, 6 уральских казаков, 2 в конно-пулеметной и 2 в конно-саперной командах), 145 рядовых (по 30 драгун, улан и казаков, 25 гусар, 18 пулеметчиков и 12 сапер). Отряд располагал 2 пулеметами Максима, инженерным и подрывным имуществом, ручными гранатами и 205 лошадьми (37 драгунских, по 42 – уланских и казачьих, 43 – гусарских, 27 и 14 – в конно-пулеметной и конно-саперной командах соответственно).

В партизанском отряде 17-го донского казачьего генерала Бакланова полка на 14 марта 1916 г. числилось: 3 офицера (сотник Власов, хорунжие Губарев и Блашаков), 14 урядников и 76 казаков при 93 лошадях.

Мы привели подробные архивные данные о составе 8 партизанских отрядов – чтобы у читателя сложилась целостная картина о составе партизанских подразделений русской армии на австро-германском фронте в конце 1915-го – 1916-м годах.

Говоря о вооружении и оснащении партизанских отрядов, следует отметить, что 26 апреля 1916 г. в дополнение к Наставлению Штаб Походного Атамана принял Табель специального имущества, которым отряды должны были снабжаться при направлении в тыл противника. Табель носит рекомендательный характер – она выражена в форме пожелания для всех партизанских отрядов.

Согласно этой Табели, на каждые 10 человек подлежали выдаче:

1) Бинокль, 2 компаса, 2 карманных часов;

2) 3 электрических фонаря с 3 запасными элементами каждый;

3) 10 штыков (в отрядах, где их не было);

4) 10 бомб (т. е. гранат – А.О.) Новицкого и 10 бомб "бутылочного" образца;

5) 2 комплекта 2-верстных карт;

6) 2 малых топора, 1 пилка, запас бечевок и веревок.

На отряд в 100 – 150 человек признавалось желательным выдать:

1) 2 вьючных пулемета;

2) телефонный вьюк с 2 форпостными и 2 полевыми телефонами;

3) 1 оборудованный подрывной вьюк;

4) запас взрывчатых веществ;

5) парную повозку местного типа для хозяйственных надобностей.

Зачастую использовалось и специальное имущество. Так, письмо от 17 апреля 1916 г. начальнику партизанского отряда 11-й кавалерийской дивизии штабс-ротмистру Якубовскому содержало предписание: для действий в затопленном районе р.р. Стырь и Стоход задействовать катера и вооруженные лодки (для этого предписывалось командировать в г. Мозырь офицера для личных переговоров с начальником речной флотилии).

Первостепенной целью партизан были средства связи противника: предписывалось изолировать, а затем захватывать вражеские радиостанции (использовав их по назначению, при отходе – уничтожить).

Пожелание Походного Атамана об исполнении Табели осталось только пожеланием: применения на деле она в полной мере не нашла - как вследствие недостатка имущества, которым рекомендовалось снабжать отряды, так и потому, что многие командиры совершенно справедливо считали число предметов, выдаваемых каждым 10 бойцам, малым, - и давали гораздо больше.

Имелись на вооружении и штыки (в частности, об этом сказано в ответе начальства на запрос есаула Шкуры 7 апреля 1916 г.).

В мае 1916 г., на основании донесений о боевой деятельности партизан с сентября 1915 г. и заявлений строевого начальства и начальников партизанских отрядов, Походный Атаман признал, что в обстановке позиционной войны партизанские действия невозможны - и приказал распустить партизанские отряды по своим частям, держа их на учете для быстрого сбора в нужный момент. Обстановка на фронтах также накладывала отпечаток на продолжительность жизни партизанских отрядов. Так, приказом по Юго-Западному фронту уже в декабре 1915 г. все отряды возвращались к своим дивизиям, а с февраля 1916 г. расформировывались.

Тем не менее, и в дальнейшем продолжали поступать ходатайства о сохранении отрядов и даже о сформировании новых. Так, в Журнале военных действий 52-го Донского казачьего полка за 1916 г. есть следующие строки: «17-го июля, на основании предписания штаба дивизии из полка выделена команда охотников-партизан в составе 1 офицера и 37 нижних чинов. Команда снабжена всем необходимым и отправлена в составе отряда партизан дивизии. По сформировании дивизионного отряда партизан, последние были командированы на Юго-Западный фронт, где находятся до настоящего времени».

А в период расцвета «партизанского движения» в Действующей армии насчитывалось 45 отрядов. Причем командование попыталось полностью поставить их под свой контроль - как явствует из указаний Начальнику партизанского отряда Штаба армий Северного фронта поручику Пунину. Так, Походный Атаман «усиленно ходатайствует о непосредственном подчинении отрядов генерал-квартирмейстерской части соответствующих армий, при условии работы в тесной связи с войсковыми штабами соответствующих боевых участков (корпусов, дивизий). Работу отрядов ограничить пределами армий, по указанию фронта». Причем, западный театр (район Полесья) признавался неудобным для действий партизан.

Л. Н. Пунин

Фактически роспуск отрядов закончился только в октябре 1917 г. - по категорическому требованию Ставки.

Окончание следует