Национальные воинские формирования русской армии эпохи Первой мировой - история создания и боевой состав

К началу войны территориальный принцип комплектования (за некоторыми исключениями) в русской армии не применялся. Но военно-политические реалии Великой войны привели к появлению в ее структуре новых территориально-национальных боевых единиц - призванных усилить Действующую армию и в боевом, и в идеологическом отношении.

Такие формирования не были полностью незнакомы русской армии. Так, в эпоху императоров Александра I и Николая I входившее в состав империи Царство Польское имело свои вооруженные силы. Но участие их в мятеже 1831 г. привело к их упразднению, что, тем не менее, не сказалось на положении офицеров-поляков других войсковых частей русской армии. Повторный мятеж - 1863 г. - привел к тому, что в состав Генерального штаба русской армии перестали допускать католиков. Вместе с тем благородное отношение русских властей к полякам-офицерам сохранилось – например, когда русские армейские части были отправлены в Польшу на подавление этого мятежа, всем служившим в них полякам было предоставлено право (без ущерба для карьеры), перевода в воинские части, не участвующие в этой войне.

В конце ХIХ века Великое княжество Финляндское также имело свои войска – но после освобождения Финляндии от воинской повинности (заменена внесением дополнительного налога), финляндские полки (но уже с русским составом) сохранились в армии под наименованиями «Финляндский».

Ряд проживавших в России народов и народностей были освобождены от воинской повинности, которая ложилась, прежде всего, на плечи коренного населения. Но никто не отнимал у представителей этих народов, желавших нести военную службу, такую возможность. Некоторые добились в армии высоких постов – например, генерал от артиллерии С. С. Мехмандаров или генерал-лейтенант К. Г. К. Маннергейм.

Российская империя – многонациональная держава, что накладывало отпечаток и на состав русской армии.

Национальный состав Русской армии: взгляд противника

Брошюра, изданная осведомительным отделом Ставки австро-венгерской армии в начале 1917 г. (Гринев Г. Оценка австрийцами русских войск к началу 1917 г. // Военная быль. – 1974. - № 128. С. 13-14.), дает интересные характеристики основным национальным категориям в составе русской армии.

Так, отмечалось, что великороссы (до 79 млн. чел.) – люди сильного и хорошего телосложения. Но они слабо самостоятельны, туповаты, но очень религиозны и добродушны. Великороссам, по мнению австрийцев, необходима сильная личность для руководства ими, они беспечны применительно к будущему, а горе и радость переносят с большим спокойствием. Великороссы обладают незаурядным талантом приспосабливаться к нестандартным обстоятельствам. Настроены они монархически и патриотически, являются отличными солдатами (особенно пехотинцами), т. к. храбры, нетребовательны, и безусловно послушны. Именно великороссы определяли облик всей русской армии.

Малороссы (т. е. украинцы - 32 млн. чел.) обладают высоким ростом, это ловкие и стройные люди. Отмечалось, что они наделены большей энергией и более живым характером по сравнению с великороссами. У малороссов нет предприимчивости, но зато есть любовь к свободе, что предопределило их принадлежность к казачеству. Малороссы, в отличие от великороссов, больше подходят для службы в кавалерийских частях.

Белорусов (до 8,5 млн. чел.) источник считал (вследствие проживания в сыром, нездоровом климате) людьми отсталыми в духовном и физическом отношении.

Эстонцы (1 млн. 440 тыс. чел.) считались русофилами (как и латыши) – вследствие враждебности и недоверчивости к немцам. Из них получались хорошие саперы, минеры, стрелки. Кроме того, благодаря крепкому телосложению, эстонцы пополняли гренадерские и гвардейские полки. Латыши (2 млн. чел.) – также хорошие солдаты - благодаря прилежности, послушанию и терпеливости. Интересно, что литовцев (1,7 млн. чел.) австрийский источник характеризовал как некогда сильный и воинственный народ, ныне опустившийся.

Учитывая что латыши и литовцы являлись большими любителями лошадей, они призывались преимущественно в кавалерию и конную артиллерию, а жители приморских территорий были хорошими матросами.

Призываемые в русскую армию болгары (252 тыс. чел., трудолюбивые, нетребовательные и храбрые люди) и греки (до 50 тыс. чел., преимущественно торговцы) также считались хорошими солдатами. В то время как татары (5,3 млн. чел.) характеризовались как люди, не имеющие понятия о воинской дисциплине и политически неблагонадежные.

Поляки (11,3 млн. чел.) - народ бойкий и темпераментный. Австрийцы отмечали, что польский народ исторически известен своими воинскими качествами (особенно кавалерийскими).

Русские немцы (2,5 млн. чел.) хоть частично и сохранили свой национальный язык и бытовую специфику, не только «в высшей степени русифицированы», но имели русскую психологию и, соответственно, занимали относительно много влиятельных гражданских и военных должностей.

Армяне (до 1,7 млн. чел.) из-за своих занятий (торговля и спекуляции) хоть и были (подобно грекам и евреям) не в почете, но являлись ярыми русофилами. Австрийский источник отмечал, что армяне при смешивании с другими элементами военную службу несли хорошо.

Евреи (7,2 млн. чел.) в русской армии нашли себе место в качестве отличных писарей, литографов, портных и музыкантов. Но как фронтовые солдаты они приносили мало пользы, и уж совсем не годились в офицеры.

Воинственные кавказские народы традиционно были хорошими воинами. Так, грузины-русофилы (до 600 тыс. чел.) - люди большого роста, стройные и сильные. Несмотря на то что они подлежали призыву в регулярные войска, из них был сформирован и добровольческий стрелковый полк. Также и осетины (до 200 тыс. человек) сформировали Осетинские конные полки и батальоны.

В то же время российские цыгане (200 тыс. чел.) нашли применение в войсках как кузнецы и музыканты.

Некоторые народности - адыги (около 100 тыс. чел.), бухарцы (около 1,6 млн. чел.), сарты (до 1,3 млн. чел.), ранее освобожденные от военной службы, в годы Первой мировой войны привлекались к службе на этапах.

Наиболее заметные национальные воинские формирования Русской армии

Здесь необходимо повторить, что в русской армии (в отличие, например, от германской) в начале Первой мировой войны территориальный принцип комплектования не применялся (за исключением казачьих войск и некоторых частей). Но в годы войны в составе русской армии появилось значительное количество национальных воинских формирований, наиболее знаковые из которых будут рассмотрены ниже.

Следует разграничить находящиеся на Русском фронте национальные части, сформированные из российских подданных и иностранные части, сформированные из подданных других государств (например, Сербская пехотная дивизия). Так, если Сербская дивизия формировалась из славян – военнопленных австро-венгерской армии, то чешско-словацкие части (хотя и в них также значительный процент составляли военнопленные) преимущественно (прежде всего - в момент формирования) комплектовались чехами - российскими подданными. Поэтому Чешская дружина рассмотрена в качестве национальной части русской армии.

На конец 1917 г. в качестве крупных национальных формирований русской армии существовали:

1-й, 2-й, 3-й Польские корпуса;

Чехословацкий корпус;

Латышская стрелковая дивизия;

Кавказский туземный конный корпус;

Армянский армейский корпус;

Текинский конный полк;

Крымский конный полк.

Польские части и соединения

В 1914 г., после опубликования Верховным Главнокомандующим русской Действующей армией Великим Князем Николаем Николаевичем Декларации о предоставлении Польше после войны автономии в составе Российской империи, Польский национальный комитет издал воззвание, в котором сообщалось о формировании в г. Ново-Александрия ополченских дружин (польских легионов) - из поляков, находящихся в составе русской регулярной армии. Разрешение на формирование легионов последовало 18 октября 1914 г., и на перекрестках улиц в городах и местечках Западного края были расклеены воззвания на польском языке следующего содержания: «Как один человек, должны мы стать в ряды русской армии для удаления пруссаков из пределов Царства Польского... Не допустим в будущем обиды наших братьев в местах, завоеванных пруссаками. Берут нашу молодежь, посылают их в первые ряды войск, насилуют наших матерей, сестер и дочерей; грабят наши имения, оставляя после себя нищету и опустошение ... В польских легионах будет введена польская команда. Оружие, амуниция и продовольствие будут даны правительством, обмундировка на свой счет. Более состоятельные смогут сообразно своим средствам обмундировать неимущих» (Польские легионы в России // Нива. – 1914. - № 43. - С. 2.).

Легионерами могли стать поляки-католики, достигшие 18-летнего возраста, не имевшие судимости и предоставившие справку о состоянии здоровья. Выходить из состава легионов до окончания войны запрещалось.

Здесь и ниже - польские легионеры.

Командный состав легионов комплектовался из офицеров-поляков, переведенных из русских армейских частей. В уланский дивизион принимались выходцы польских аристократических родов – в первую очередь из числа награжденных за боевые заслуги (Бем де Косбан В. Польские уланы в рядах Российской Императорской армии // Военная быль. 1967. № 84. С. 37.). Был создан комитет польских легионеров, председателем которого стал генерал от инфантерии Свидзинский, а начальником управления - подполковник Горчинский (Марков А. Иностранные части в русской армии // Военная быль. 1957. № 27. С. 25.).

Каждый легион должен был включать в свой состав стрелковый батальон, пулеметную команду, подразделение связи, кавалерийский эскадрон и легкую полевую батарею. Реально были сформированы 2 стрелковых батальона и 1 уланский дивизион (из 2 эскадронов).

18 февраля 1915 г. стрелковые батальоны были переименованы в 739-ю и 740-ю дружины ополчения, а уланские эскадроны - соответственно в 104-ю и 105-ю (позднее - 115-ю и 116-ю) конные сотни ополчения (переименование осталось на бумаге). Дружины и сотни вошли в состав 104-й бригады ополчения.

22 сентября 1915 г. 104-я бригада была переименована в Польскую стрелковую бригаду. Бригада укомплектовывалась как путем зачисления в ее ряды поляков-добровольцев, так и переводом солдат и офицеров польской национальности из армейских частей. Приказом от 09. 10. 1916 г. все польские части были включены в состав Гренадерского корпуса.

До Февральского переворота 1917 г. бригада «была в большом некомплекте, а боевые качества ее оставляли желать лучшего» (Б. Ш. Польская армия // Военное дело. – 1920. - № 15. – 469.). После Июньского наступления 1917 г. (в котором польская пехота проявила себя слабо) ставился вопрос о расформировании бригады.

Мобильные уланские эскадроны придавались другим частям русской армии. Так, 1-й эскадрон входил в состав 4-го Конного корпуса, а 2-й эскадрон находился в качестве седьмого эскадрона в лейб-гвардии Драгунском полку. Осенью 1916 г. уланский дивизион передислоцировался в г. Чугуев – где должен был переформировываться в уланский полк. В Чугуеве дивизион и встретил февраль 1917 г. Уланы отказались признать Временное правительство, мотивируя это верностью присяге Государю. Только после официального информирования об отречении Императора, дивизион уведомил начальника гар­низона о признании нового правительства.

После Февральского переворота, согласно приказу еще от 24. 01. 1917 г., Польская стрелковая бригада развертывалась в дивизию (в августе получила номер 1). В состав соединения входили 4 трехбатальонных полка. Уланский дивизион развертывался в полк.

Когда Временное Правительство дало польским частям большую автономию, поляки, служившие в других частях русской армии, двинулись в «свою» армию. Усилившаяся дивизия послужила кадром для формирования 1-го Польского корпуса в составе 3-х дивизий. 13 июля 1917 г. бывший командир 38-го армейского корпуса генерал-лейтенант И. Р. Довбор-Мусницкий принял командование над 1-м Польским корпусом. В сентябре корпус перебрасывается в Могилевскую губернию. В состав соединения был включен и 1-й уланский Креховецкий полк, ставший кадром для формирования четырехполковой уланской дивизии.

В августе началось формирование 2-й и 3-й стрелковых дивизий, запасной стрелковой бригады и частей усиления. В состав корпуса входили и 2 Рыцарских легиона, являвшихся резервом офицерских кадров и одновременно ударно-штурмовыми подразделениями (192 офицера и 48 солдат в каждом) (Корниш А., Каращук А. Русская армия 1914 – 1918. М., 2005. С. 43.).

Войска 1-го Польского корпуса были сосредоточены в районе Минск – Бобруйск – Могилев - Смоленск.

Осенью 1917 г. на Юго-Западном фронте – на Волыни и в Подолии – начался процесс формирования 2-го Польского корпуса и было намечено создание 3-го Польского корпуса. Но к концу января 1918 г. удалось сформировать лишь одну стрелковую дивизию с артиллерией, двумя уланскими полками и техническими частями. В состав 2-го корпуса вошли и некоторые польские части австро-венгерской армии.

Т. о., осенью 1917 г. существовали сле­дующие польские соединения: а) 1-й корпус (находился в районе Бобруйска, в него входили 3 стрелковые и кавалерийская дивизии - до 24 тыс. человек); б) 2-й корпус (находился в Бессарабии – в его состав входили неполная стрелковая дивизия и 2 кавалерийских полка с конной батареей - до 10 тыс. человек); в) 3-й корпус (находился в районе Винница-Умань - фактически бригада пехоты, 2 полка кавалерии и конно-артиллерийский дивизион - все­го до 3 тыс. человек).

Важнейшее значение, разумеется, имел 1-й корпус, расположенный на московском направлении – и, несмотря на то что корпус объявил о своем нейтралитете по отношению к новому перевороту, сразу после октября 1917 г. большевистское командование попробовало распропагандировать его части. 27 ноября 1917 г. был издан приказ о демократизации польских соединений - т.-е. о внедрении войсковых комитетов и выборов командного состава. Но «Польские воинские части … отличались от общероссийских тем, что … не имели комитетов, сохраняли дореволюционную дисциплину, безусловное подчинение начальству…» (Дашкевич В. О польской вооруженной силе в России за время с 1 июня 1913 г. по 1 июня 1918 года // Военно-исторический сборник. – Вып. 4. - М. – 1920. С. 174.).

Тогда началось вмешательство во внутреннюю жизнь корпуса, последовали аресты. Был издан приказ о том, что, вследствие неподчинения польского соединения требованиям Ставки, он лишается всех видов довольствия. В январе 1918 г. была сделана попытка разоружить польские части.

В итоге, в январе-феврале в районе Быхов - Жлобин - Бобруйск началась борьба между частями 1-го Польского корпуса и революционными войсками, которая продолжалась до германского наступления.

Продержавшись до начала германского наступления и по соглашению с немцами в целях сохранения корпуса как будущего ядра польской армии, польские части (теперь уже в качестве немецкого союзника) оставались в районе Бобруйска. Но весной 1918 г. части 1-го Польского корпуса были разоружены немцами.

Еще более трагично закончил свое существование 2-й Польский корпус, двигавшийся в начале 1918 г. из Бессарабии в Подолию, где уже хозяйничали австро-германцы, продвигавшиеся по Украине на восток. Помня о верности союзникам по Антанте, новый командир 2-го Польского корпуса полковник Галлер решил пробиваться в Россию, направив части своего соединения на Умань и Канев. Но, окруженный под Каневым в начале мая 1918 г., после боя, в котором он потерял до 100 убитых и 200 раненых, корпус сложил оружие. Все офицеры и солдаты стали военнопленными, но большинству из них удалось бежать в 1-й корпус либо отойти к Одессе, которую удерживали части 3-го Польского корпуса, позже сдавшиеся австрийцам.

Чешская дружина (отдельный Чехословацкий корпус)

К началу войны в Российской империи проживало до 120 тыс. чехов (75% из них – в Киевской и Подольской губерниях), а в составе русской армии служило до 600 офицеров и 15 тыс. солдат - этнических чехов и словаков.

Начало войны привело к активизации чехословацкого национального движения, стремившего к становлению самостоятельного государства, выделившегося из состава Австро-Венгерской империи. Чехи и словаки, проживавшие или застигнутые войной в России, пожелали в составе русской армии бороться за независимость своей Родины.

Чешский национальный комитет обратился к Николаю II с призывом помочь в освобождении Родины, а во время аудиенции у Императора чешской делегацией был предложен проект создания национальной воинской части. 30 июля 1914 г. проект был одобрен Военным министерством.

Чешская дружина (на правах батальона) формировалась из добровольцев – русских чехов в Киевском военном округе, и к 20-му августа было набрано уже 500 добровольцев. Не менее трети состава рот дружины должны были составлять русские. К 10-му сентября в дружине числилось: 21 офицер (в т. ч. 6 чехов), 921 строевой нижний чин и 149 нестроевых чинов.

Чешская дружина во время учебных сборов в окрестностях Киева

28-го сентября состоялись присяга и освящение знамени дружины, а в октябре она выступила на передовую, войдя в состав 3-й армии Юго-Западного фронта.

Знамя Чешской дружины

В конце октября - начале ноября для несения разведывательной службы роты и полуроты дружины придавались дивизиям и корпусам армии. В дальнейшем, когда 3-й армии пришлось вести бои против частей германской армии, чешские подразделения были переданы 7-й, 8-й и 11-й армиям, против которых действовали австро-венгерские войска. К началу 1915 г. дружина насчитывала не более 1 тыс. человек, а за 1915 г. в неё влилось 1,2 тыс. человек. Потери к концу года составили 41 человек убитыми, 95 ранеными и 25 пропавшими без вести (Недбайло Б. М. Чехословацкий корпус в России (1914-1920 гг.). Дис. … к.и.н. М.: РГБ, 2005. С. 26.).

В. П. Троянов, полковник русской армии (18. 06. 1917 г. – генерал-майор), командир Чешской (Киевской) дружины, впоследствии Чешско-Словацкого стрелкового полка и Чешско-Словацкой стрелковой бригады.

В декабре 1915 г. создан 1-й Чешско-Словацкий стрелковый полк имени Яна Гуса. 1-й батальон полка, сформированный на основе Чешской дружины, был оставлен на Западном фронте, а 2-й батальон переброшен на Юго-Западный фронт. В этот период полк насчитывал до 2 тыс. штыков и состоял из 11 рот (8 пехотных, резервной, пулеметной и нестроевой).

Уже в конце 1914 г. было разрешено набирать в дружину добровольцев из числа пленных чехов и словаков, но лишь при условии чьего-либо ручательства за их политическую благонадежность, и в прифронтовой полосе. С марта 1915 г. Верховный Главнокомандующий разрешил зачислять в чешские подразделения перебежчиков и пленных из числа бывших австро-венгерских военнослужащих.

И в марте 1916 г. на фронте действовали уже два полка, которые в мае были сведены в бригаду. К декабрю она насчитывала в своем составе 5750 человек (3250 - в первом полку и 2500 - во втором), которые в большинстве уже были бывшими военнопленными.

В июне того же года было принято решение на основе бригады сформировать отдельное чехословацкое соединение, непосредственно подчиненное Ставке. Место сосредоточения – г. Киев, пополнение – не только за счет добровольцев и пленных, но и за счет мобилизаций. В феврале 1917 г. появился 3-й стрелковый полк, и численный состав бригады достиг 7-ми тыс. человек. Процесс формирования дивизии был прерван революцией и возобновлен лишь летом 1917 г.

После Июньского наступления 1917 г. бригада насчитывала более 3,5 тыс. штыков. Ее успешные действия на фронте предопределили согласие русского Верховного командования на создание более крупного соединения на ее основе и ускорили этот процесс - создания 1-й Чехословацкой стрелковой дивизии (4 полка). 7-го июля Верховный главнокомандующий дал согласие на создание 2-й Чехословацкой дивизии.

26-го сентября (РГВИА. Ф. 2003. Oп. 2. Д. 334. Л. 28.) было начато формирование отдельного Чехословацкого корпуса в составе 2-х дивизий и запасной бригады (до 40 тыс. солдат и офицеров). Интегрировались и переформировывались и отдельные чехословацкие части: Чешско-Словацкий запасной стрелковый батальон переформирован в 1-й Чешско-Словацкий запасной стрелковый полк 12-ротного состава, 4 запасных батальона 2-й Чешско-Словацкой стрелковой дивизии составили 2-й Чешско-Словацкий запасной стрелковый полк (все вместе они составили Чешско-Словацкую запасную стрелковую бригаду); в состав Чешско-Словацких стрелковых дивизий вошли и отдельные инженерные роты.

С января 1918 г. корпус, который должен был представлять из себя чехословацкую армию на Французском фронте, начал движение на восток для переброски в Европу. Закончилось его участие в Первой мировой войне – начиналось участие в Гражданской войне в России – на Урале, Сибири и Дальнем Востоке.

Латышские стрелковые части

Создание латышских добровольческих частей на ключевом (рижском) оперативном направлении Северного фронта давало русскому командованию возможность получения дополнительных людских резервов для важного участка русско-германского фронта в тяжелый период войны.

Верховное командование 29 мая 1915 г. санкционировало создание латышских добровольческих батальонов. Это решение поддерживали командование Северного фронта и начальник Штаба Верховного главнокомандующего генерал от инфантерии М. В. Алексеев.

Латышские стрелковые батальоны, по первоначальным планам, должны были заниматься прежде всего разведкой в тылу врага и организацией партизанской войны. 16 июля 1915 г. было утверждено положение об организации батальонов и создан гражданский комитет, во главе которого был поставлен член Государственной думы от Лифляндской губернии Я. Гольдман. Помимо казенных средств, деньги на организацию батальонов отпускали местные предприниматели и финансовые учреждения.

В 1915 г. в ряды батальонов поступило 6296 человек, причем основной их контингент составляла молодежь, подлежавшая призыву в том же году. Соответственно батальоны пришлось доукомплектовывать солдатами-латышами, переведенными из других воинских частей Северного фронта и из тыловых частей.

Латыш. Рядовой 19-го Сибирского стрелкового полка, переведенный для дальнейшего прохождения службы в один из Латышских стрелковых батальонов.

В дальнейшем от принципа добровольчества пришлось отказаться, и в латышские стрелковые батальоны начали направлять всех подлежавших призыву латышей.

Латышские стрелки из 6-го Тукумского стрелкового батальона

Старшинство 1-го Усть-Двинского и 2-го Рижского батальонов исчислялось с 1 октября 1915 г., в то время как 3-го Курземского и 4-го Видземского батальонов – с 20 января 1916 г. Батальоны были 4-ротными, пока 11 мая 1916 г. не были сформированы 5-е и 6-е роты.

Латышские стрелки из 7-го Баусского стрелкового полка

15-го сентября части были развернуты в 2-батальонные (8-ротные) полки. 31-го октября 1916 г. вышел приказ о формировании 5-го Семигальского, 6-го Туккумского, 7-го Бауского и 8-го Вольмарского латышских стрелковых полков.

Полки были объединены в две бригады с общим количеством бойцов 38 тыс. человек при одной тысяче офицеров. Кроме того, в армейском тылу (в Юрьеве) был сформирован Латышский резервный полк, численный состав которого колебался от 10 до 15 тыс. солдат.

Латышские стрелковые полки в основном (на 90 и более процентов) были укомплектованы латышами, но в них были и солдаты других национальностей - русские, эстонцы, литовцы, поляки и др. Так, в 6-м Туккумском латышском стрелковом батальоне состояло: солдат-латышей, переведенных из русских частей, - 933 человека (53,6%); мобилизованных - 387 (20,9%); добровольцев - 472 (25,5%). Латышей в батальоне было 87,7%, эстонцев - 5%, русских - 2,8%, литовцев - 2,5%, солдат других национальностей – 2%.

Латышский стрелок с супругой. Послевоенное фото.

Латышские стрелковые полки входили в состав войск Северного фронта, которые прикрывали подступы к Петрограду. Вместе с сибирскими частями 12-й армии они занимали боевые позиции на Рижском плацдарме. Плацдарм имел важнейшее стратегическое значение, т. к. Рига являлась ключом к Петрограду, а немцы в 1915 г. стояли в нескольких десятках километров от Риги, занимая позиции у р. Лиелупе и по левому берегу р. Даугавы.

Знамена латышских стрелковых батальонов

В декабре 1916 г. обе латышские бригады были объединены в Латышскую стрелковую дивизию, но в связи с неудачным исходом Митавской операции в январе 1917 г. и последовавшей революцией, реорганизация практически не была закреплена, и аппарат по управлению дивизией создан не был.

Кавказская туземная конная дивизия

Уникальным соединением русской армии являлась Кавказская туземная конная дивизия. Проживавшие в Российской Империи народы Северного Кавказа, исповедовавшие ислам, были освобождены от воинской повинности. Некоторые представители горской знати получали военное образование и служили офицерами в императорской армии. Во время войн из горцев формировались добровольческие части, но пока не началась Первая мировая война, до создания крупных горских добровольческих соединений дело не доходило.

26 июля 1914 г. наместник Кавказа и главнокомандующий войсками Кавказского военного округа граф И. И. Воронцов-Дашков обратился к Императору с предложением создать кавалерийскую дивизию из «воинственных народов Кавказа». 27 июля Николай II разрешил сформировать 6 конных полков 4-сотенного состава каждый. В соответствии с этим на Кавказе 5-го августа началось формирование трех бригад: 1-я включала в себя Кабардинский и 2-й Дагестанский, 2-я - Чеченский и Татарский, 3-я - Черкесский и Ингушский конные полки. В течение 2 недель тысячи горцев добровольно явились на сборные пункты, так что в полках пришлось установить жесткий отбор.

Командиром дивизии стал брат Императора (что очень льстило горцам) – Великий Князь Михаил. Генералы и штаб-офицеры назначались из состава частей и учреждений, не состоявших в Действующей армии, в частности, из постоянного состава Офицерской Кавалерийской Школы (среди них знаменитые наездники - князь Д. И. Багратион, принц Наполеон Мюрат, полковники Г. А. Мерчуле, В. Д. Абелов, ротмистр Бертрен и др.). В штабе дивизии, а затем во 2-м Дагестанском полку служил сын великого русского писателя Л. Н. Толстого - ротмистр М. Л. Толстой. Многие стремились попасть в ряды дивизии, привлекаемые кавказской экзотикой. По количеству представителей знатнейших родов туземные полки могли состязаться с Гвардией. Обер-офицеры и унтер-офицеры подбирались из кавалерийских и казачьих полков, по возможности из лиц, связанных с Кавказом и знающих языки и обычаи горцев. Тем не менее, большинству офицеров приходилось иметь при себе переводчиков. В дальнейшем, уже на фронте, многие всадники были произведены в первый офицерский чин - за боевые отличия.

Великий князь Михаил Александрович на фронте

Офицер дивизии вспоминал: «… состав офицеров был смешанный. Помимо русских были осетины, грузины, балкарцы и кабардинцы. Причем уже первые бои выдвинули много отличившихся в них всадников, произведенных в прапорщики… Отношения среди офицеров были чрезвычайно сердечные и дружеские. Никому и в голову не приходило считаться с религиозными или национальными особенностями» (Арсеньев А. А. Кабардинский конный полк // Военная быль. – 1956. - № 17. - С. 11.).

В каждом полку имелось 22 офицера, полковой мулла, 3 военных чиновника, 575 всадников и 68 нестроевых чинов. Дивизии были приданы следующие части и подразделения: пулеметный и конно-подрывной отряды Балтийского флота, 2-й конно-горный артиллерийский дивизион, команда связи, автомобильный и мотоциклетный отряды, перевязочный и санитарный отряды. Обозы состояли из русских солдат, так как горцы считали для себя неприемлемым служить на нестроевых должностях.

Очевидец так характеризовал новую дивизию: «Кавказская Туземная конная дивизия, прозванная «Дикой», была сформирована из кавказских горцев. Полудикие, почти без всякой военно-уставной подготовки, в большинстве случаев не знавшие русского языка, они разрешали возложенную на них задачу, благодаря природным дарованиям и исключительной любви к военному делу. Наездники они были почти все очень хорошие. Боевую дисциплину инстинктивно усваивали, что же касается дисциплины внутренней, … вне боя, то этого они не понимали, и только года через 2 - 3 с трудом одолели, и то не полностью. Ближайшие начальники должны были зорко следить, дабы предотвратить вовремя могущие быть недоразумения, в особенности в области взаимоотношений с местными жителями, которых, по ту сторону границы, горцы считали врагами России, а следовательно и своими» (Полковник Немирович-Данченко. Сторожевое охранение // Военная быль. 1956. - № 21. - С. 17.).

П. Н. Краснов писал: «Полки … численно невелики. Офицеры только отчасти туземцы; большинство - русские … Дивизия … плохо обучена и невоспитанна. Воспитание и муштру в ней заменяли прирожденная дисциплинированность горцев и обаяние имени Великого князя» (Краснов П. Н. Воспоминания о русской императорской армии. М., 2006. С. 474.).

Соединение отличалось доблестью и высоким боевым духом. «Дикая дивизия... одна из самых надежных наших войсковых частей - гордость русской армии» (Палецкий А. О Дикой дивизии / Дикая дивизия. Сборник материалов. М., 2006. С. 69.) - писал один из офицеров.

«…Наши кавказские горцы наводят страх на венгров... Горцы … отказываются уступить кому-либо первенство под неприятельским огнем…. Психология горцев в отношении боевых порядков решительно сближает их с рыцарями, которых можно было заставить сражаться лишь на началах боевого равенства в одношеренговом строю» (Сообщение Петроградского телеграфного агентства. Петроград. 17. II. 1915 г. / Дикая дивизия. Сборник материалов. М., 2006. С. 63.) - зафиксировали строки официального документа.

О преданности горцев русскому оружию свидетельствует эпизод, изложенный представителем британской армии при русской Ставке: «…недавно австрийцы, которые вели боевые действия против Дикой дивизии, просигналили противнику: «У нас здесь много людей одной с вами веры, турок. Переходите к нам!» «Сейчас», - ответили бойцы Дикой дивизии, перешли на ту строну, провели хороший рейд, перестреляв много врагов, и благополучно вернулись (Sir John Hanbury-Williams. The Emperor Nicholas II. As I knew him. London, 1922. P. 81-82.).

Другой очевидец писал: «Кавказская туземная дивизия в боевом отношении и по преданности России была одной из лучших частей русской армии до последнего дня ее развала и полностью выполнила свой долг перед Царем и родиной. Ни дезертиров, ни сдавшихся в плен она не знала…» (Максимович С. В. Воспоминания о службе в Штабе Кавказской Конной Туземной Дивизии // Военная быль. – 1968. - № 93. С. 22.).

Учитывая надежность и дисциплину, проявленные горцами во время летних боев 1917 г., Верховный Главнокомандующий генерал от инфантерии Л. Г. Корнилов решил объединить все кавказские части в один корпус. Его приказом от 21 августа 1917 г. № 354 в Кавказскую туземную конную дивизию передали из состава 3-й Кавказской кавалерийской дивизии Осетинский и 1-й Дагестанский конные полки. Кроме того, предписывалось сформировать 2-й Осетинский конный полк. Вместе они должны были составить 2-дивизионный Кавказский туземный конный корпус: 1-я дивизия - Кабардинский, Чеченский, Черкесский и Татарский конные полки; в то время как 2-я дивизия - 1-й и 2-й Осетинские, 1-й и 2-й Дагестанские и Ингушский конные полки.

Дивизию из Подолии перебросили в Псковскую губернию: 27 августа по приказу Л. Г. Корнилова началась погрузка ее частей в эшелоны для похода на Петроград. Первой выдвинулась 3-я бригада. 30 - 31 августа эшелоны горцев, застрявшие на путях, подвергались усиленной обработке петроградских агитаторов. В результате 1-го сентября дивизия выразила поддержку Временному Правительству – выступление Л. Г. Корнилова закончилось неудачей. В октябре 1917 г. полки возвратились на родину - в хаос властей, разгул преступности и межнациональных столкновений.

Формирующийся Кавказский туземный конный корпус был упразднен в январе 1918 г.

Армянские добровольческие дружины

Армяне Российской империи, с 1886 г. отбывавшие обязательную воинскую повинность, участвовали в Первой мировой войне в составе русской армии (призвано 13% армянского населения).

Но вступление в войну на стороне держав Германского блока Турции, злейшего врага армянского народа, предопределило значительное повышение активности армян в борьбе с общим врагом. Очевидно, что победа Центральных держав, а, значит и Турции, привела бы к уничтожению армянского населения Турции и Закавказья.

Именно в этот период, не довольствуясь лишь участием в боевых действиях в рядах русской регулярной армии, армяне просили военно-политическое руководство России разрешить сформировать свои добровольческие дружины для действий именно на Кавказском фронте.

Дружины должны были формироваться из лиц, перешагнувших либо еще не достигших призывного возраста, по различным причинам освобождённым от военной службы, а также прибывших из-за рубежа.

В середине сентября 1914 г. Армянский Национальный Совет получил разрешение на создание 4-х добровольческих дружин. Формирование было закончено к концу октября 1914 г., а общая численность дружин достигла 2,5 тыс. человек (еще 600 в резерве).

Возглавили дружины герои-партизаны антитурецкого национально-освободительного движения - Андраник, Амазасп, Кери и Дро.

В более крупные соединения дружины не объединяли, придавая их корпусам и боевым группам Кавказского фронта. Также как и чешских дружинников на австрийском фронте, армян считали наиболее полезными для несения разведывательной службы на турецком фронте. Дружины были распределены равными частями по всему Кавказскому фронту.

В начале 1915 г. появились 5-я (командир – Вартан) и 6-я (командир – Авшарян) дружины.

Каждая дружина насчитывала 1 тыс. бойцов (6 дружин – соответственно 6 тыс. человек).

В начале 1915 г. 2-я, 3-я, 4-я и 5-я дружины вошли в состав Ванского отряда.

Позднее появилась 7-я дружина.

Армянский Каталикос благословляет дружинников

В начале марта 1916 г. Ставка приняла решение преобразовать армянские добровольческие дружины в 4-ротные армянские стрелковые батальоны - по образцу пластунских батальонов.

В зависимости от того, как позволяла боевая обстановка, дружины снимали с передовой и отводили в ближний тыл для переформирования. 1-я дружина была расформирована (вследствие ее малочисленности) и пошла на укомплектование других частей; 2-я дружина превратилась в 1-й, 3-я - во 2-й, 4-я - в 3-й, 5-я - в 4-й, 6-я - в 5-й и 7-я - в 6-й стрелковые батальоны.

В связи с постепенным послереволюционным развалом и уходом с Кавказского фронта русской армии, встал вопрос о защите Закавказья – и стрелковые батальоны в июле-октябре 1917 г. были развернуты в полки, а в декабре 1917 г. создан Армянский армейский корпус в составе 1-й и 2-й армянских стрелковых дивизий, дивизии армянских добровольцев, кавалерийской бригады, территориальных и маршевых частей.

Корпус стал основой для формируемой армянской национальной армии и щитом в деле обороны Закавказья от турок в 1918 г.

Таким образом, очевидны следующие тенденции, связанные с формированием и развитием национальных частей русской армии.

Первоначально (а некоторые и в ходе всей войны) они носили добровольческий характер – это свидетельствовало о патриотизме и любви жителей национальных окраин империи к своей общей Родине.

В период 1914-1918 г.г. организационно они значительно усовершенствовались и выросли – от батальонов (латышские, армянские, Чешская дружина, польские дружины-легионы) и дивизии (Кавказская туземная конная) до корпусов (три польских, чехословацкий, армянский, Кавказский туземный конный). Это говорило как о возросшем чувстве национального самосознания народов окраин Российской империи, стремившихся в «свои» части, так и о том, что национальные части и соединения себя полностью оправдали, добились боевых успехов на фронтах и сознательно разворачивались командованием в более крупные боевые единицы.

Таким образом, возникнув в ходе войны как добровольческие формирования, национальные воинские формирования русской армии заканчивали войну как регулярные соединения корпусного уровня.