2-я гренадерская дивизия в Галицийской битве

Первый бой

Первый блин часто бывает комом…

Именно так было в истории 2-й гренадерской дивизии в августе 1914 г. И мы посмотрим на события первого боя дивизии, входившей в одно из лучших соединений русской армии – Гренадерский корпус.

5 августа 1914 года 2-я гренадерская дивизия, прибыв, в соответствии с мобилизационным планом из Москвы, выгрузилась на станции Холм. Пройдя походным порядком через Красностав, дивизия направилась к реке Сан.

Вперед без разведки.

Утром 11-го августа она подошла к монастырю Радечница и продолжала двигаться походной колонной - как на маневрах, без бокового охранения, лишь с разведкой впереди авангарда.

В авангарде шел 8-й гренадерский Московский полк под командованием полковника А. И. Черепенникова, двигавшийся вместе с 4-й батареей 2-й гренадерской артиллерийской бригады.

Полковник А. И. Черепенников.

При авангарде находился и начальник дивизии генерал-лейтенант Н. Г. Ставрович.

О том, как хромала разведка в дивизии, еще не успевшей избавиться от ощущений мирного времени, позволяет сделать вывод следующий эпизод.

На привале у Радечницы старший офицер 4-й батареи капитан Корсаков в разговоре с полковником А. И. Черепенниковым задал вопрос: «Ну и где же наш противник, какие о нем имеются сведения?». На это начальник авангарда ответил: «Черт его знает, где он - должно быть за Саном дожидается». Разговор произошел всего лишь в 6 км от Горайца, где через два часа и разыгрался первый бой Гренадерского корпуса.

Около 9 часов авангард дивизии втянулся в деревню Гораец, и при выходе из населенного пункта был остановлен винтовочным огнем австрийцев, укрывшихся в кустарнике на высотах за р. Гораец и у дер. Черный Сток. Дивизия, двигавшаяся без должной разведки, медленно, но верно втягивалась в мешок, подготовленный австрийцами, уже 10 дней укреплявших данные позиции.

Причем в Радечнице, когда гренадеры находились на привале, к Н. Г. Ставровичу подошел какой-то шляхтич, и, сняв шляпу, сказал генералу о том, что около Черного Стока и за Горайцем австрийцев, которые укрепляются уже более недели, «видимо-невидимо».

Генерал, не наладив собственной разведки, не поверил и польскому пану.

Гибель 4-й батареи.

Полковник А. И. Черепенников, встретив сопротивление противника, приказал двум ротам авангарда развернуться и выбить австрийскую пехоту с высоты 138.5, а 4-й батарее был отдан приказ «выехать на позицию впереди дер. Гораец и пугнуть австрийцев, задерживающих движение».

Батарея капитана Староскольского, как на параде выехав на открытую позицию впереди Горайца, снялась с передков и открыла огонь по цели, недостойной расхода артиллерийских снарядов - по отдельным стрелкам сторожевого охранения (к тому же быстро отступавшим и скрывавшимся в складках местности и в кустарнике, где находились австрийские окопы).

После первого залпа 4-й батареи австрийская артиллерия, находившаяся за рекой, силами двух батарей ответила русским артиллеристам.

Стоявшие на закрытых позициях австрийские артиллеристы безнаказанно и в течение 10 минут разгромили русскую батарею. 4-я батарея, потеряв почти весь личный состав (55% ранеными и 30% убитыми), замолкла.

В это время в дер. Гораец начали втягиваться главные силы дивизии. Командир 6-го гренадерского Таврического полка полковник С.-С. О. Сурин и командир 2-й батареи капитан Л. И. Тихомиров, находившиеся в голове колонны, не имея никаких сведений о противнике и видя начавшийся бой авангарда, остановили движение колонны, и каждый со своими разведчиками поскакали вперед - для выяснения обстановки.

Командир 6-го гренадерского Таврического полка полковник С.-С. О. Сурин.

Генерал Н. Г. Ставрович, злой и растерянный, все еще не понимавший реальной обстановки, набросился на Л. И. Тихомирова, потребовав немедленного выдвижения 2-й батареи к погибающей 4-й - для спасения последней. Командир 2-й батареи, видя нелепость такого приказа начдива и не желая увеличивать трофеи противника, ответив генералу стереотипным «слушаюсь», приказал батарее встать в лощине за деревней и ждать от него особых приказаний.

Русская пехота в Галиции. Август 1914 г.

Под винтовочным и шрапнельным огнем командиры 2-й и 3-й батарей подобрали для своих частей закрытые позиции, нашли наблюдательные пункты и провели телефонную связь к намеченным позициям, находящимся в складках местности севернее Горайца.

На разведку с Л. И. Тихомировым выехало 6 разведчиков и 2 конных телефониста. Комбат заметил облако пыли и дыма от австрийской батареи, стрелявшей из-за дер. Комодзянка. Телефонист доложил, что связь с позицией установлена. Когда первый взвод открыл огонь, первые же два дымка высоко разорвавшейся шрапнели указали, что направление огня выбрано верно. Комбат направил разрывы на копны снятого хлеба – в них были замечены австрийские пулеметы, стрелявшие во фланг московским гренадерам. Вторым залпом, уже фугасными снарядами, были получены прямые попадания - одна из копен загорелась, а пулеметчики бросились в разные стороны.

Через 20 - 30 минут после рекогносцировки 2-я и 3-я батареи открывают огонь по артиллерии противника, а еще через 15 минут три австрийских батареи замолкают навсегда. Генерал Н. Г. Ставрович остался доволен работой своих батарей и через ординарцев поблагодарил их за отличные действия.

Интересно отметить, что неосторожно вышедший на наблюдательный пункт командира батареи батальонный резерв одного из полков сразу же привлек на себя огонь австрийской артиллерии и, понеся совершенно ненужные потери, еще и обнаружил наблюдательный пункт батареи. В результате - все оптические приборы на пункте были разбиты, телефонная связь с батареей порвана, командиру пришлось уйти на новый наблюдательный пункт, а батарея замолчала на 12 минут.

Пока устанавливалась телефонная связь, комбат смог управлять частью лишь благодаря тому, что разведчики знали семафорную флажную сигнализацию.

В это время гренадерские полки с большим моральным подъемом успешно наступали по долине Горайца, при поддержке своей артиллерии выбивая австрийцев из укрепленных гнезд.

Русская стрелковая цепь в Галиции, август 1914 г.

Паника.

К 18 часам бой принял наиболее напряженный характер, в дело были введены резервы. Большая дорога от Горайца на Радечницу была запружена подводами с ранеными, обозами, артиллерийскими парками.

Вдруг в направлении от Черного Стока показались идущие рысью группы всадников. Ординарцы штаба дивизии, увидев всадников, стали кричать - «австрийская конница, спасайся, кто может», - и, повернув автомобиль, помчались в тыл. Крик обезумевших людей как электрическая искра передался обозной колонне, и началась паника.

Командир 7-го гренадерского Самогитского полка полковник В. К. Гондель и другие офицеры, находившиеся в резерве дивизии, с оружием в руках пытались остановить и образумить людей, бегущих в панике от своих же казачьих разъездов, отходивших от Черного Стока, и принятых двумя истеричными ординарцами за конницу противника. Но все было напрасно. Паника передалась войскам. Слух, что окружены, отрезаны, проник в передовые цепи - и началось несанкционированное общее отступление.

7 орудий погибшей 4-й батареи мрачно стояли на зеленой лужайке, покрытой кровью артиллеристов, представляя собой заманчивую цель для австрийской пехоты, стремившейся захватить этот великолепный трофей. Командир 2-й гренадерской артиллерийской бригады, воспитанный в старых традициях, в соответствии с которыми потеря пушек считалась позором всей части, приказал взводу 5-й батареи под командованием поручика Дудышкина не дать противнику захватить орудия 4-й батареи. Взвод поручика Дудышкина не дал австрийцам подойти, сметая их беглым огнем при каждой попытке приблизиться к месту гибели 4-й батареи. Но под воздействием паники все отступают, уходит (но по приказу) и взвод 5-й батареи.

Растерявшийся начдив забыл о своей артиллерии, которая весь день «душила» артиллерию противника, помогая наступлению его пехоты. Генерал забыл отдать приказ об отступлении 2-й и 3-й батарей. Случайный казачий разъезд, оказавшийся на позиции 2-й батареи, спросил ее командира: «Что вы тут делаете, ведь все ушли?».

Батарея оказалась забытой, брошенной своей пехотой - и лишь спускающаяся ночь отделяла ее от австрийцев. Л. И. Тихомиров, действуя под шрапнельным огнем противника, лично вывел орудийные передки. Но австрийцы преследовали русских артиллеристов только артиллерийским огнем - причем их артиллерия стреляла очень плохо, на высоких разрывах.

В быстро наступавшей темноте, действуя по собственной инициативе, командир 3-й батареи капитан Беляк карьером вывел свою батарею к дороге, идущей от Горайца в тыл, и открыл сильный артиллерийский огонь по наседающему противнику – через голову своей отступающей пехоты. Это больше имело психологическое значение - отступающие по дороге пехотинцы, увидев что артиллерия не только не уходит, но еще и стреляет по австрийцам, остановились - и паника прекратилась.

Генерал Н. Г. Ставрович, полагая, что австрийцы будут преследовать, решил: «Отступать, так уж отступать» - и в эту ночь дивизия махнула в тыл на 30 км.

Этот печальный эпизод боевого крещения 2-й гренадерской дивизии произошел 11-го августа – причем случился с отборными гренадерскими полками, которые первую половину этого дня победоносно наступали. День первого боевого опыта 2-й гренадерской дивизии стоил ей потери 2,5 тыс. человек и 7 орудий.

Основными причинами неудачи были: несоблюдение элементарных правил походного движения (не было толковой разведки, связи, мер охранения), паника, вызванная волей случая, и (самое главное) – профнепригодность начальника дивизии и начальника авангарда.

Как известно, и на старуху иногда бывает проруха…

Не стала исключением и 2-я гренадерская дивизия.

Но в дальнейшем она зарекомендовала себя как первоклассное боевое соединение – свидетельством чего служит ее боевой путь в годы Первой мировой войны.

Схема боя у дер. Гораец.

Прорыв под Люблиным

14 августа 1914 года Гренадерскому корпусу была поставлена задача закрыть прорыв, образовавшийся между гренадерами и 16-м армейским корпусом. Прорыв грозил захватом противником города Люблин, а следовательно, и всего правого берега реки Висла. Это был очень напряженный момент противостояния противников на северном фланге Галицийской битвы.

Для ликвидации прорыва, двумя ночными маршами к дер. Яблонна, из состава 2-й гренадерской дивизии был выделен и спешно выдвинут отряд под командованием полковника С.-С. О. Сурина - в составе 6-го гренадерского Таврического Его Императорского Высочества Великого князя Михаила Николаевича полка и 2-й батареи 2-й гренадерской артиллерийской бригады капитана Л. И. Тихомирова.

Спящий полк.

К рассвету отряд подошел к дер. Яблонна.

Здесь полковник С.-С. О. Сурин приказал остановиться, подтянуть растянувшуюся колонну, и вместе с командиром батареи выехал на разведку. Разведка была короткая - едва успел командир 2-й батареи с двумя разведчиками забраться на высокие деревья у дер. Яблонна, как увидел в бинокль серо-синие колонны австрийцев, спускавшиеся в предрассветной туманной дымке от Быхавы к разветвлению дорог, идущих на Оссову и Тушов.

С.-С. О. Сурин немедленно выдвигает батальон тавричан на Верцишев, но, измученные непрерывными боями и ночными маршами, гренадеры, дойдя до высоты 115.6, падают на землю и, пригретые лучами восходящего солнца, засыпают. Громкие команды офицеров оказались не в состоянии разбудить утомленных физически и нравственно людей. А противник не ждет: австрийцы медленно и спокойно спускаются от высоты 126.

Видя всю трагичность положения своего отряда, командир 2-й батареи на рысях вывел два орудия, поставил их между цепями спящих гренадер и открыл беглый огонь по спускавшимся от Быхавы колоннам противника. Таким образом он задержал движение австрийцев, вынужденных начать развертывание в боевой порядок.

Гренадеры-тавричане, взбодренные орудийными выстрелами, вскакивают и быстро продвигаются к Верцишеву. Сон как рукой сняло - солдаты улыбаются и машут фуражками артиллеристам.

Комбат, ощущая серьезность наступившего момента, решил отвлечь австрийцев от движения на Тушов и Люблин и помочь тавричанам захватить опорный пункт - рощу за Верцишевым. Карьером он выдвигает еще 4 орудия - и 6 орудий выскакивают на наружный скат высоты 11.6. Остальным двум орудиям он приказывает занять позицию за рощей севернее высоты - на случай контрбатарейной борьбы.

Вдруг, как из-под земли, около командира батареи появляется конная фигура начальника 2-й гренадерской дивизии генерал-лейтенанта Н. Г. Ставровича. Генерал галопом подлетает к командиру батареи и громко, на всю батарею, кричит: «Кто вам, капитан, позволил выехать на открытую позицию?». Командир батареи, чувствуя, что для успеха дела дорога каждая секунда, не отвечая и не оборачиваясь к свирепому начдиву, командует: «Батарея, один патрон, беглый огонь». Резко ахнули все шесть орудий, и, когда дым и пыль на позиции рассеялись, Н. Г. Ставрович который, очевидно, не мог забыть нелепой гибели 4-й батареи под Горайцем, был уже далеко – его лошадь от батарейного залпа взвилась на дыбы и унесла его в сторону передовых цепей, откуда он в дальнейшем и наблюдал за ходом боя.

Поединок с пулеметчиками.

Тремя беглыми орудийными залпами Верцишев был очищен от передовых подразделений австрийцев. Белые дымки русских шрапнелей уже рвутся над австрийцами, отступающими к роще. Через несколько минут все поле между Верцишевым и рощей было усеяно их трупами.

Цепи гренадер выбегают из Верцишева, а комбат уже перенес огонь на опушку рощи - и смешанными залпами гранат и шрапнели простреливал рощу, освобождая ее для своей пехоты. Еще одна перебежка, дружное «ура», и роща взята тавричанами – причем без потерь.

Увлеченный продвижением своей пехоты, Л. И. Тихомиров не заметил, как западнее дер. Верцишев подкрался австрийский пулеметный взвод и начал обстреливать его батарею. Треск пулеметов и свист пуль, несущихся над головами артиллеристов, заставил комбата остановить огонь по роще - батарея умолкла, введя в заблуждение австрийских пулеметчиков, которые продолжали огонь, не меняя прицела. Пули ложились по гребню за батареей.

Прозвучала команда: «По пулеметам, прицел 40, гранатой. Второе орудие огонь, остальным наводчикам следить за разрывом». Грохнуло орудие, и черный тротиловый столб взвился в кустарнике, откуда был ясно виден синий дымок австрийского пулемета. Командир командует: «Верно, наводить по разрыву 42. Два патрона, беглый огонь». Со звоном и свистом полетели русские снаряды, и черные столбы разрывов взвились в том месте, где недавно трещали австрийские пулеметы, а теперь, когда дым рассеялся, настала мертвая тишина.

Напряженный момент борьбы батареи с пулеметами завершился, и орудия Л. И. Тихомирова редким огнем стали обстреливать подступы от Быхавы к роще.

Солнце было уже на закате, когда над стоявшей на открытой позиции батареей просвистел первый снаряд немецкой гаубицы. Начиналось неравное противоборство, и комбат задействовал взвод, стоявший за лесом, а также 6 орудий, выдвинутых на закрытую позицию.

Честное слово комбата.

Настала ночь.

Переутомленные люди, не знавшие отдыха в течение 6 дней, спали как убитые. При лунном свете комбат обошел свои орудия, приказал поставить снаряды на «картечь», установил дежурство и лег у первого орудия. Но не прошло и получаса, как он был вызван в штаб дивизии, который прибыл в дер. Верцишев.

Минут через 20 комбат и вестовой входят в избу, где на полу, не раздеваясь, спал весь штаб дивизии. Только начальник штаба полковник П. Ф. Древинг сидел, склонившись над картой, погруженный в невеселые думы.

Начальник штаба 2-й гренадерской дивизии полковник П. Ф. Древинг. Погиб в бою под Тарнавкой 27 августа 1914 г. Похоронен на поля боя, затем перезахоронен на Ваганьковском кладбище Москвы.

Увидев Л. И. Тихомирова, П. Ф. Древинг подзывает его к карте, излагает сложившуюся обстановку, из которой видно, что угроза Люблину еще не миновала - австрийцы выдвигают подкрепления к Быхаве. К рассвету подходит 5-й гренадерский Киевский полк и еще одна артиллерийская батарея. Батареи объединялись под общим командованием Л. И. Тихомирова. Отпуская комбата, П. Ф. Древинг сказал: «Дайте мне честное слово, что вы не уйдете с позиций ни при каких обстоятельствах, всеми силами удержитесь и удержите нашу пехоту, если бы она дрогнула и начала отступать». Командир батареи дал слово.

17-го августа, еще не успел рассеяться утренний туман, как австрийские батареи открыли огонь по русским позициям, а австрийская пехота стала накапливаться в низине долины Коссаржевки, южнее Тушова.

Огнем четырех орудий артиллеристам удается отбить атаку австрийцев к югу по дороге на Быхаву, в то время как Киевский гренадерский полк выдвигается на линию у гребня дороги Тушов - Быхава и там окапывается.

Противник быстро выдвигает пулеметы, и, поддержанный своей батареей, которая вела огонь от Быхава во фланг русской пехоте, начинает теснить киевцев, которые отступают к роще.

Это был наиболее опасный момент боя.

Если бы киевцы отошли в рощу, дорога на Люблин была бы открыта. Вот тут-то и сдержал свое слово командир 2-й батареи (и по совместительству – сводного дивизиона) капитан Л. И. Тихомиров. Сосредоточенным огнем двух батарей он создал огневую завесу между отступающими киевцами и наступающим противником. Ураганным огнем 16-ти орудий он выбил австрийцев из захваченных ими окопов и, не давая двинуться к Тушову в охват русского правого фланга, стал гнать их в низину и к Быхаве.

Убедившись, что наступление противника временно остановлено, Л. И. Тихомиров поставил серию снарядных разрывов перед отступающими киевцами, которые вначале залегли спиной к противнику, но затем, видя, что страшные столбы разрывов не прекращаются, но и не приближаются, инстинктивно повернулись спиной к роще, к которой они так неудержимо стремились всего 5 - 6 минут назад, и вновь двинулись к своим окопам, в которых нашли лишь трупы своих врагов.

Обе гренадерские батареи, видя, что боевой порядок восстановлен, еще с большей интенсивностью набрасываются на противника.

Русская полевая батарея в бою, 1914 г.

Шрапнель австрийской артиллерии разрывается на наблюдательном пункте 2-й батареи - и на несколько секунд все застилает дымом. Когда дым рассеялся, целые и невредимые комбат капитан Л. И. Тихомиров и старший адъютант штаба 2-й гренадерской дивизии капитан Генерального штаба Г. Л. Лукьянов, весь день находившиеся рядом, в изумлении смотрят друг на друга.

Огонь 12-ти орудий, направленный на австрийскую батарею у Быхавы, быстро заставляет ее замолчать, а затем обе гренадерские батареи отбивают четыре атаки австрийцев, стремившихся обойти и охватить правый фланг гренадер.

Уже к 16 часам стало ясно, что австрийцы обессилены - их атаки прекратились. К 18 часам Таврический полк заставил противника начать отступление к Быхаве и далее на юг.

Цель была достигнута – многообещающий прорыв противника ликвидирован.

К вечеру части Гренадерского и 16-го армейского корпусов окончательно закрыли подступы к Люблину, и огромная заслуга в успешном исходе этого боя принадлежала комбату капитану артиллерии Л. И. Тихомирову.

Схема района боя.