17-й армейский в Томашевской операции 1914 г.

В свое время, при написании работы о русском генерале П. А. Плеве, нас интересовали действия 17-го армейского корпуса 5-й армии на первом этапе Томашевского сражения – в бою у Тарношина. Ведь именно неустойка в этом соединении поставила 5-ю армию в тяжелое положение – которое, ценой невероятных усилий, пришлось выправлять. Но каковы причины, детали неудачи 17-го армейского?

Итак, 7 августа 1914 г. 4 армии русского Юго-Западного фронта развернулись на австрийско-русской границе и перешли в наступление. Фронту была поставлена оперативная задача: «нанести поражение австрийским войскам, имея в виду воспрепятствовать отходу значительных сил на юг за Днестр и на запад к Кракову».

Схема 1.

5-я армия, в состав которой входил 17-й корпус, была по железной дороге подвезена в район Ковель - Холм и наступала в направлении на Мосциска - Львов. Западнее наступала 4-я армия - в общем направлении на Перемышль. Южнее, охватывая Галицию полукольцом, из района Ровно наступала 3-я армия - тоже на Львов, а еще южнее, из района Проскуров, 8-я армия - на Галич.

10-го августа правофланговая армия фронта ввязалась в упорные бои на линии Красник, Янув, Фрамполь, и к вечеру 12-го положение ее стало угрожающим - она была вынуждена отойти на один переход к северу. Для того чтобы первая неудача не обратилась в разгром, командование фронта приказало 5-й армии остановить продвижение на Львов и своими западными корпусами повернуть на помощь 4-й армии. В связи с этим 25-й и 19-й корпуса 5-й армии получили приказ повернуть на запад, а 5-й и 17-й, еще не имея новой задачи, 13-го августа были остановлены на дневку.

17-м армейским корпусом командовал генерал от инфантерии Петр Петрович Яковлев, бывший когда-то комбатом в 12-м гренадерском Астраханском полку и позднее начальником 3-й гренадерской дивизии.

П. П. Яковлев.

В состав соединения входили: 3-я (находилась в Джары) и 35-я (находилась в 12 км к югу от Сокаля) пехотные дивизии. 61-я дивизия, также назначенная в состав корпуса, полностью еще не прибыла на ТВД: два ее авангардных полка с тремя батареями уже присоединились к корпусу (остальные части еще только прибывали по железной дороге во Владимир-Волынский). На время операции корпусу была придана 7-я кавалерийская дивизия, наступавшая в промежутке между 5-й и 3-й армиями. Соседями 17-го корпуса были: западнее - 5-й корпус 5-й армии, который располагался в районе Новоселки; южнее действовал 21-й корпус 3-й армии, находившийся в 40 км от 17-го. Правофланговая дивизия 21-го корпуса (69-я) находилась в постоянном контакте с 35-й дивизией 17-го корпуса – контакт обеспечивали действия мотоциклистов.

Великая борьба народов. Вып. 4. М., 1915.

Состав корпуса отвечал установленным для военного времени штатам: пехотные дивизии насчитывали по 340 офицеров, 2500 унтер-офицеров, 15000 солдат, 48 орудий и 32 пулемета; кавалерийская дивизия - 24 эскадрона по 130 сабель, 8 пулеметов, 12 легких орудий, всего около 4000 бойцов.

Схема 2. Обстановка на фронте 17-го корпуса 13. 08. 1914 г.

Перед фронтом 17-го корпуса разведку вела 7-я кавалерийская дивизия. И 12-го августа в штабе корпуса было получено донесение о том, что после столкновения с небольшими силами противника она овладела Кристынополь и расположилась на ночлег - в тесном соприкосновении с неприятелем, силы которого оценивались в 3 эскадрона кавалерии при поддержке 2 рот ландштурмистов. Сектор между 5-й и 3-й армиями был охвачен разведкой, и утром 13-го августа от разъездов стали поступать сведения о противнике. Один из гусарских разъездов у Кристынополя даже вступил в серьезный бой с противником – происходивший при поддержке конно-артиллерийского дивизиона.

Общий вывод сводился к тому, что перед фронтом корпуса на линии южнее Белз - Остров, Остров - Кристынополь развернулась австрийская конница силой до бригады, поддержанной ландштурмистами, ранее занимавшими границу (на многих участках русско-австрийского фронта прикрытие сосредоточения войск противником было возложено на ландштурм).

Особое внимание уделялось связи.

Штаб корпуса был связан телеграфом (правительственная линия мирного времени) со штабом армии и штабом 35-й пехотной дивизии. Он имел проволочную связь с 3-й пехотной дивизией (стоявшей в том же селе что и штаб корпуса) и с бригадой 61-й пехотной дивизии в Городловице. С соседями - 5-м корпусом и с 69-й пехотной дивизией - связь поддерживалась мотоциклистами, а со штабом 7-й кавалерийской дивизии - летучей почтой до штаба 35-й пехотной дивизии и далее по проводу правительственного телеграфа. Внутри дивизий была развернута телефонная связь.

Во время дневки связь работала удовлетворительно. Но там, где корпуса (как это было со всеми корпусами 5-й армии, кроме 17-го) отошли от линий телеграфа, проведенных в мирное время, связь корпусов со штабом армии нарушилась. Командующий армией П. А. Плеве в целом ряде приказов напоминал о необходимости принять решительные меры для поддержания качественной связи во время реализации армейского марш-маневра.

Корпус был обеспечен всеми видами возимых запасов на 9-дневный срок. Но не все тыловые учреждения армии прибыли в район сосредоточения, в частности, прибыли не все хлебопекарни. Но оказать влияние на действия 17-го корпуса это не могло, так как соединение находилось не далее 4 - 5 переходов от железнодорожной станции Владимир-Волынский.

13-го августа, когда 17-й корпус стоял на дневке в районе Джары, Сокаль, его штабом была получена следующая директива командарма-5: «Задача армии нанести удар во фланг и тыл противнику, наступающему на 4-ю армию на фронте Красностав, Фрамполь. Для первоначальной поддержки 4-й армии 25-й корпус направлен из района Замостье, Стабров на фронт Жолкиевка, Турбин. 19-й корпус должен утвердиться за Томашевским шоссе на фронте Лабуне - Крынице. По выполнении этой задачи я предполагаю двинуть 19-й корпус уступом слева за 25-м корпусом. 5-му и 17-му корпусам завернуть левым плечом, вперед и наступать в западном направлении, в полосе между дорогами Долобычев, Старое село, Тышовры, Комаров, Воля Лабунска и дорогой Новоселки, Телятин, Лашов, Рахане, Тарноватка. 17-му корпусу наступать в полосе к югу от этой дороги. 5-му корпусу дойти до Томашевского шоссе на участке Воля Аабунска, Тарноватка. 17-му корпусу расположиться в районе Воля Городецкая, Ярчов, Жерники».

Командарм сообщал командиру 17-го корпуса, что 7-я кавалерийская дивизия на время флангового марша подчиняется ему и «должна следовать вне наружного фланга в общем направлении на запад, сообразно нуждам самой деятельной разведки и поддерживая самую деятельную связь с 3-й армией».

Командир 17-го корпуса принял решение и отдал распоряжения на проведение марш-маневра.

Корпус нацеливался на фронт Тарноватка - Белжец, полоса наступления к югу от дороги Долобычев, Новоселки, Телятин, Лащов, Рахане, Тарноватка. 3-я пехотная дивизия генерал-лейтенанта П. В. Ползикова должна была следовать по дороге на Хоробрув, Гатовице, Длужнюв, Телятин, 35-я пехотная дивизия генерал-лейтенанта П. П. Потоцкого должна была следовать по дороге Сокаль, Шмилькув, Осердув, Васылов, а 2-я бригада 61-й пехотной дивизии генерал-майора А. В. Орлова – двигаться по дороге Войславице, Варенж.

П. В. Ползиков.

П. П. Потоцкий.

А. В. Орлов.

7-я кавалерийская дивизия генерал-лейтенанта М. С. Тюлина должна была вести разведку в южном направлении. В дополнение к этому приказу командир корпуса дал наставление для действий 7-й кавалерийской.

М. С. Тюлин.

Повторив ориентировку о противнике, о новой задаче корпуса и организации марша на 14-е августа, П. П. Яковлев формулировал задание коннице: «Во время флангового марша корпуса Вашей дивизии прикрывать его левый фланг с юга, для чего ядром дивизии выступить в направлении Белз, Унув, Гребенне (на шоссе Рава-Русска, Любыча) и достигнуть района Белз к югу от железной дороги ... Вам следует поддерживать самую тесную связь с 3-й армией, правый фланг которой достигнет Каменка».

Т. о., в соответствии с приказом П. А. Плеве, комкор повернул свои части на запад и направил их на Томашев - с целью ударить противника во фланг и тыл.

Ошибкой командования корпуса было игнорирование мероприятий, которые обеспечивали быстрый захват лесных групп - восточная группа лесов Варенж, Шмилькув была не занята, что стало недочетом в организации марша. Это сказалось в ходе боя 15-го августа.

Ни воздушная, ни конная разведки не обнаружили на направлении движения южного фланга сколько-нибудь крупных сил противника. А ведь лишь всего в трех переходах позади завесы противника находился крупный железнодорожный узел - Львов, способный давать до 100 эшелонов в сутки. Что происходило в этом районе - было неизвестно. Казалось бы, комкор должен: 1) просить командарма выяснить (путем воздушной и агентурной разведки) что делается во Львове; 2) отодвинуть завесу противника на юг - на расстояние, обеспечивающее оперативную безопасность корпуса. Тем более, что местность на южном фланге была своеобразной: фланг соединения прикрывала болотистая долина р. Солокия, шириной 2 - 4 км с переправами не ближе 5 - 10 км друг от друга (занятие этих переправ серьезно бы гарантировало тактическую безопасность марша), и, кроме того, местность к югу от р. Солокия и почти до самого Львова изобиловала обширными лесами, которые давали прекрасную маскировку австрийским войскам.

Но П. П. Яковлев предоставил обеспечение фланга корпуса (и в то же время и армии) кавалерийской дивизии - указав маршрут для движения ее главных сил в 5 км южнее 35-й пехотной дивизии. В то же время он предоставил на ее усмотрение выбор способа разведки на южном берегу р. Солокия. Конница же избрала формой разведки - разъезды, неспособные увидеть ничего, кроме переднего края завесы противника, и лишенные (из-за численной слабости) возможности заставить противника показать: имеется ли за этой завесой что-нибудь имеющее значение для предстоящего боя корпуса. Усилена конница не была.

А ведь для обеспечения корпусу возможности для перегруппировки при появлении противника с юга нужно было иметь, по крайней мере, сутки времени.

С другой стороны, комкор обратил внимание на тактическое охранение южного фланга корпуса: 35-й пехотной дивизии было приказано иметь боковой авангард, а на ночь на важнейшую переправу выдвигался батальон. Эти меры действительно гарантировали тактическую безопасность южного фланга корпуса, но не обеспечивали фланг в целом.

Кроме того, маршевый порядок корпуса в случае необходимости поворота на юг оказывался очень слабым в самой чувствительной точке - на крайнем левом фланге. При развертывании боя фронтом на запад второочередная 61-я пехотная дивизия была спрятана в самую глубину боевого порядка, и, напротив, при развертывании корпуса фронтом на юг она оказывалась на открытом фланге корпуса и армии - и от нее зависел успех боя.

П. П. Яковлев стремился обеспечить управление своим корпусом на марше. Он приказал телеграфной роте продолжить телеграфную линию от Джары до Варенж, обеспечив бесперебойную связь со штабом армии.

Для обеспечения связи с дивизиями применялась телеграфная связь, связь посредством ординарцев и летучая почта. Связь с соседями рассчитывали поддерживать также при помощи конных ординарцев, но при расстояниях в 20 - 25 км (до 5-го корпуса) и в 40 - 50 км (до 21-го корпуса) практиковали командирование офицеров на автомобилях.

Мы видим, что при организации марша своего соединения П. П. Яковлев формально выполнил все требования Полевого устава: разведка была организована в обоих операционных направлениях (на Томашев и на Львов), маршевый порядок был налажен и обеспечивал вступление в бой; имелось охранение; была налажена связь.

Но, по сути, основные вопросы, от которых зависел успех надвигавшегося боя, остались нерешенными: разведка не обеспечивала получение сведений, которые были нужны для целесообразного вступления в бой; маршевый порядок делал неизбежным линейное, равномерное по фронту вступление в бой; охранение марша не обеспечивало от оперативной внезапности со Львовского направления. Наконец, управление подчиненными (7-й кавалерийской дивизией) путем постановки задач и предоставление им самим выбирать способы выполнения привели к тому, что разведка кавалерийский дивизии была организована так, что делала невозможным своевременное получение тех сведений, которые имели решающее значение не только для 17-го корпуса, но и для всей 5-й армии.

Уже к вечеру 13-го августа в штабе армии стало ясно, что бой на фронте 4-й армии и тех корпусов 5-й армии, которые спешили к ней на помощь, складывается неудачно. 25-й корпус (3-я гренадерская и 46-я пехотная дивизии), меняя фронт на запад, сам подвергся удару превосходящих сил противника у Замостья. 19-й корпус в составе 17-й и 38-й пехотных дивизий шел уступом позади 25-го корпуса на Тарноватку. Хотя 17-я пехотная дивизия и одержала крупную победу к северу от Тарноватки, захватив несколько сотен пленных, но 38-я пехотная дивизия, двигавшаяся на Рахане, была обойдена противником с юга и стала отходить. 19-й корпус оказался в затруднительной ситуации и не мог помочь соседу справа - 25-му корпусу. Командарм, подведя итоги дня, послал П. П. Яковлеву распоряжение: увеличить переходы с целью скорейшего сосредоточения всех корпусов армии.

Выполняя приказ, командир 17-го корпуса кратко сообщал своим начдивам о начавшемся у Тарноватки бое, приказав: 3-й пехотной дивизии достигнуть района Зимно, Ратычев, Жерники, 35-й пехотной дивизии - района Ульховск, Кржевице, а бригаде 61-и пехотной дивизии с приданным дивизионом гаубиц корпусного мортирного дивизиона вместо Варенж перейти в Новоселки - уступом севернее 3-й пехотной дивизии. 7-й кавалерийской дивизии было послано распоряжение двигаться на Томашев и усилить охранение фланга и тыла. Т. о., П. П. Яковлев увеличивал переходы своих соединений - доводя их до 40 км.

Схема 3.

К 9 часам 50 минутам 14-го августа комкор получил донесение от 7-й кавалерийской дивизии и соседей о том, что замечены конные части противника, поддержанные пехотой. Впервые П. П. Яковлев обратил внимание на тревожное положение своего южного фланга. Но, даже обратив внимание, он не сделал практических выводов - меры разведки и охранения фланга, как и форма марша, остались неизменны.

Зато командарм П. А. Плеве, увидев эти недочеты, тем более что 25-й и 19-й корпуса только что потерпели тяжелые неудачи именно под влиянием удара с юга, оказавшимся для них неожиданным, приказывал командиру 17-го корпуса усилить разведку в районе южнее Белз, Томашев.

Но распоряжение командарма не привело к каким-либо практическим действиям П. П. Яковлева.

14-е августа пехотные дивизии провели на марше. Во второй половине дня гул артиллерийской канонады стал явственно доноситься со стороны Томашева. Дивизии энергично вели разведку, связь с соседями на марше успешно поддерживалась. 35-я дивизия получила сообщение о том, что 69-я пехотная дивизия 3-й армии заняла Руда в 25 км к югу от Кристынополь на р. Буг. Это сообщение говорило о том, что перед 69-й дивизией нет крупных сил неприятеля. В то же время это сообщение указывало, что ближайшая часть 3-й армии находится от фланга 17-го корпуса в двух переходах - и потому рассчитывать на нее для обеспечения всего фланга невозможно.

7-я кавалерийская дивизия 14-го августа имела столкновения своих частей с противником. Противник продолжал начатое 13-го августа наступление - его спешенные части, поддерживаемые пулеметным огнем, переправились через р. Солокия. 3 эскадрона в качестве бокового охранения дивизии сдерживали противника, и во время марша соединения шли вдоль реки. К 18-ти часам 7-я кавалерийская подошла к Корчув и, встав на ночлег, выдвинула охранение и разведку. Офицер на автомобиле был послан в штаб корпуса для доклада об обстановке.

15-го августа, переправились через Солокию, разъезды были встречены огнем противника - с опушки лесов к югу от реки. Леса на фронте Унув, Белз, Кристынополь оказались заняты такими силами, что разъезды пробить их не могли.

Перед М. С. Тюлиным вставал вопрос: что перед ним такое - отступившее от границы охранение ландштурма или охранение каких-то новых, подошедших со стороны Львова частей. Ответ на этот вопрос мог быть получен только после боя в масштабах всей дивизии: ей следовало атаковать охранение противника, взять пленных, проникнуть в глубину охраняемой полосы и установить, есть ли за ней что-либо серьезное или нет. Командир 7-й кавалерийской на это не пошел – а ответ на этот вопрос определял перспективы операции не только 17-го корпуса, но мог оказать влияние и на армейскую операцию.

Это было настолько важно, что единственным возможным решением было вмешательство командира 17-го корпуса. П. П. Яковлев должен был лично прибыть в штаб кавалерийской дивизии, выслушать доклад ее командира и установить - почему М. С. Тюлин уклоняется от боевой разведки. Разведку следовало провести немедленно – при необходимости заменив начдива.

15-го августа войска 17-го корпуса получили новый приказ, который вносил кое-какие изменения в направления движения дивизий. Комкор исходил из благоприятных сведений о действиях 19-го и 5-го корпусов: 19-й корпус оправился после первой неудачи и сам перешел в наступление, сбив на участке Тарноватка, Рахане 3-дивизионный корпус противника (6-й армейский), причем в плен был взят целый полк; 5-й корпус после упорного боя овладел районом Лащова. П. П. Яковлев продолжал требовать от подчиненных развития того же маневра — «удара во фланг и тыл противника у Томашева». По-прежнему «успокаивая» дивизии относительно южного направления - на Львов, - приказ командира корпуса сосредоточил все внимание на западном направлении.

Целью движения корпуса намечался выход в район фольв. Поддембина, Тарношин, Турина: 3-й пехотной дивизии в районе Губинек - ф. Поддембина и 35-й дивизии - на 6 км уступом на юго-восток в районе Тарношин, Турина. Из этого положения и предполагалось атаковать противника, действовавшего против 5-го корпуса. Бригаду 61-й пехотной дивизии комкор снижал к открытому флангу корпуса и направлял по дороге от Новоселки в Ульховек.

Положение 7-й кавалерийской дивизии и ее разведка на фронте Жолкев, Рава Русская, видимо, успокаивало П. П. Яковлева в прочности южного фланга.

В 13 часов 30 минут новый приказ указывал 3-й дивизии направление для атаки на Воля Городецкая, Ярчов и 35-й дивизий южнее Ярчов на Белжец.

В это время на южном фланге корпуса разворачивались события, которые должны были опрокинуть планирование корпусного командования.

М. С. Тюлин получил от разъезда № 5, высланного на Белз, Прусинов, донесение, что около полка пехоты противника с батареей заняли Белз. Начдив повел свои полки на Корчмин - с целью «стать севернее для удобства ведения разведки и для прикрытия фланга 35-й пехотной дивизии». Одновременно он поехал к своему ближайшему соседу, командиру 139-го пехотного полка 35-й дивизии, располагавшемуся в качестве бокового авангарда корпуса на ночлеге в Корчмин, и пытался убедить его выполнить свою прямую обязанность как части бокового авангарда - принять участие в противодействии неприятелю, появившемуся из Белз и угрожавшему флангу корпуса. Но командир 139-го полка полковник А. Е. Гутор, помня, как его обманул М. С. Тюлин предыдущим вечером рассказами о грозной силе, надвигающейся на Кристынополь, на этот раз ему не поверил. Он отказался исполнить его предложение и ушел на Щепятин - на соединение с дивизией. Сообщив об этом факте начальнику 35-й дивизии, М. С. Тюлин продолжил разведку.

Начальник 35-й пехотной дивизии также не придал должного внимания сведениям о надвигающихся во фланг и тыл 17-го корпуса силах австрийцев, и с ядром дивизии выступил: 137-й полк с двумя батареями в авангарде дивизии - на Турин, Заставе; главные же силы – 138-й и 140-й полки с тремя батареями - на Тарношин. Он думал о необходимости послать разведку на юг, но вся конница, которая имелась у него в начале марша (три четверти сотни), к этому времени была израсходована - и выслать разведку он не смог.

3-я дивизия, выполняя приказ по корпусу, выступила из района Зимно, Жерники, Ратычев, и перешла в наступление южнее 7-й пехотной дивизии 5-го корпуса, успешно сражавшейся к западу от Лащова.

Бригада 61-й пехотной дивизии, имея при себе три батареи 61-й артиллерийской бригады и 17-й мортирный дивизион, совершала марш от Новоселки в Ульховек.

Что в это время происходило у австрийцев?

Австрийское командование собрало сильную группу из 23 пехотных дивизий между Сандомиром и Перемышлем - против 14,5 русских дивизий 4-й и 5-й армий. 10-го августа они атаковали 4-ю армию (6,5 дивизий), обеспечив себе двойное превосходство. Одновременно австрийцы ввели почти равные силы против 5-й армии, обеспечив себе возможность разделаться с 4-й. Группа прикрытия (3-я армия и группа Кевесса) должна была сковать русские 3-ю и 8-ю армии, обеспечив свободу действий ударной группы на севере.

На правом фланге ударной группы австро-венгерских армий, атаковавших русские 4-ю и 5-ю армии, находился австрийский 14-й армейский корпус. Он состоял из двух кадровых дивизий (3-й и 8-й пехотных) и одной второочередной (ландверной пехотной) - 44-й дивизии.

Командир 14-го армейского корпуса генерал пехоты Эрцгерцог Иосиф Фердинанд.

Дивизии насчитывали: 12 - 16 батальонов, 24 - 28 пулеметов, 42 орудия. 14-му корпусу была придана 2-я кавалерийская дивизия из четырех полков по 6 эскадронов; она имела 8 пулеметов и 12 орудий.

Начальник 3-й пехотной дивизии фельдмаршал-лейтенант И. Рот.

14-й корпус был подвезен по железной дороге в Самбор, и к 10-му августа походным порядком сосредоточился ко Львову, имея 2-ю кавалерийскую дивизию у Пархач (15 км южнее Кристынополя). Задача 14-го корпуса заключалась в том, чтобы движением в общем направлении на Грубешов обеспечивать фланг ударной группы от удара русских со стороны Владимир-Волынского. Выполняя эту задачу, 14-й корпус к вечеру 13-го занял 3-й пехотной дивизией Мосты Вельке, 8-й пехотной дивизией - Бутыни, 44-й ландверной пехотной дивизией подошел к Милава. 2-я кавалерийская дивизия атаковала Кристынополь - именно в это время русская разведка отметила резкое усиление активности со стороны австрийцев.

Начальник 8-й пехотной дивизии фельдмаршал-лейтенант И. Ф. фон Кирбах Лаутербах.

Наиболее слабая - 44-я - дивизия была поставлена на внутренний фланг - ей предстояло вступить в бой между двумя первоочередными дивизиями (8-й пехотной дивизией 14-го корпуса и 19-й пехотной дивизией 17-го корпуса, шедшего через Рава-Русскую и Лащов). Наоборот, на внешний фланг была поставлена лучшая дивизия - 3-я, и вне фланга - 2-я кавалерийская дивизия. В ночь на 15-е августа 14-й корпус подошел к р. Солокия и южнее реки, на лесных опушках, выставил охранение, которое и остановило все попытки русских разъездов проникнуть на юг. При этом 3-я пехотная дивизия авангардами заняла Белз, 8-я пехотная дивизия - Унув, 44-я ландверная пехотная - Вержбица.

Но, также как русские не подозревали о походе австрийского корпуса, так и австрийцы не были осведомлены о том, что русский 17-й корпус находится совсем близко. Он был закрыт для их разведки 7-й кавалерийской дивизией М. С. Тюлина.

Т. о., на 15-е августа и для австрийской и для русской сторон нарастала вероятность встречного боестолкновения.

Могло ли командование 17-го корпуса, не имевшего в своем распоряжении авиации, вовремя узнать о надвигающейся опасности?

Конечно. Ведь уже днем 14-го августа оно должно было встревожиться и заметить, что его разведсредства не позволяют ответить на поставленные вопросы. Но оно этого не сделало - и в ночь на 15-е августа разведка была организована по старому шаблону, уже показавшему свою несостоятельность. А ведь нарастала угроза и для корпуса, и для всей 5-й армии.

Если бы корпусное командование 14 - 15 августа внимательно следило за тем, что происходит, стремясь не только формально выполнить то, что от него требовало командование армией, оно ясно увидело бы необходимость поиска новых форм - и в разведке, и в методах управления.

В итоге, 17-й корпус шел навстречу неизвестному с закрытыми глазами – навстречу встречному бою у Тарношина 15 августа 1914 г.

Во второй половине дня 15-го августа встречный бой разыгрался по всему фронту 17-го корпуса – в 3-х очагах. Причем бои в этих очагах развивались автономно.

Вышедшая в район Губинек 3-я дивизия легко отразила натиск противника. Потом она вынуждена была отойти – т. к. отход 35-й пехотной дивизии обнажил ее тыл. Район Губинек - первый очаг тарношинского боя.

В районе Тарношин действовала 35-я пехотная дивизия, которой пришлось выдержать более серьезный удар противника. Она справилась бы с ним, но противник вышел ей в тыл - через район, где действовала конница и 61-я пехотная дивизия. Ей пришлось быстро уходить, открывая тыл 3-й пехотной дивизии. Район Тарношин стал вторым очагом – давшим название всему бою 17-го корпуса 15-го августа.

Наиболее сильный удар австрийцев пришелся на участок Васылов, Реплин, где оказались конница и 61-я пехотная дивизия - которые к концу дня стремительно отошли на целый переход на север, обнажив тыл не только 17-го корпуса, но и всей 5-й армии. Район Васылов, Реплин был третьим очагом - определившим общую неудачу всего корпуса.

1 очаг.

Между 11 и 12 часами разведка установила факт движения крупных сил противника восточнее Ярчов - на север. Это была 19-я дивизия австрийцев, стремившаяся на помощь войскам, пострадавшим от атаки русского 5-го корпуса. Во второй половине дня она атаковала 7-ю пехотную дивизию 5-го корпуса, в то время как третья пехотная дивизия русских встретилась с частями 44-й ландверной пехотной дивизии австрийского 14-го корпуса, двигавшимися от Львова.

К 15-ти часам 3-я дивизия развернулась фронтом на запад: 11-й полк - у Подледов, 12-й полк - у Губинек и 9-й полк — у ф. Поддембина. 10-й полк оставался в резерве. Полки 3-й пехотной дивизии не встречали серьезного сопротивления, но начдив задерживал их вступление в решительную схватку с противником - ибо гром артиллерийской канонады слышался не только на фронте, но и в глубоком тылу. Между 15 и 16 часами грохот ожесточенного боя уже особенно явственно доносился из глубокого тыла корпуса - из района Реплин, Васылов, где должна была действовать бригада 61-й пехотной дивизии.

П. В. Ползиков около 16-ти часов запросил штаб корпуса: «Как сие надлежит понимать»? Но ответа не получил.

Весь день и ночь на 16-е августа 3-я дивизия провела на занятой позиции. Противник ее не теснил, распоряжений от командира корпуса она не получала. В течении всего боя корпуса у Тарношина дивизия оставалась в стороне от развернувшихся событий.

Батарея переходит галицийскую речку. Великая война в образах и картинах. Вып. 5.

2 очаг.

Боевые действия 35-й дивизии начались около 12 часов с паники в обозе 139-го полка – полк выполнял обязанности бокового авангарда корпуса и шел в Щепятин на соединение с дивизией. Когда полк подошел к опушке леса восточнее Щепятин, обозные заметили появление австрийской кавалерии и бросились в панике уходить на север с криками: «Конница!». Командир полка, только что отказавшийся верить командиру 7-й кавдивизии, что противник в крупных силах движется из Белз, впал в другую крайность - развернул полк против воображаемого противника и перешел в наступление на опушку леса. Противника не оказалось, полк вернулся на дорогу и благополучно прибыл в Щепятин.

35-я дивизия в это время находилась на привале. 137-й пехотный полк около 13-ти часов был между Турина и опушкой леса. Полк оказался на поляне в 2 км длины и ширины: с 3 сторон окружен лесом, а с четвертой стороны поляну замыкала полоса болота, отделявшего лес от Тарношин. Две батареи, приданные полку, встали южнее дороги - вместе с одним из батальонов. Винтовки были составлены в козлы, подъезжали походные кухни, и роты стали готовиться к получению обеда. Солдаты потянулись в лес за хворостом - чтобы вскипятить чай после обеда. Командир полка и офицеры собрались в фольварке Турина в ожидании походной кухни. Полк выставил походное охранение: вперед по дороге заставу - взвод от 5-й роты, а по сторонам дороги в лес (на 500 - 600 шагов от дороги) - дозоры.

Командование полка и не подозревало, что полк фактически никем не прикрыт с юга - со стороны Унув, откуда шла целая 8-я пехотная дивизия противника. Русская 7-я кавалерийская дивизия, которая должна была вести разведку на переход к югу от района, где остановился на привал 137-й полк, в это время отошла к Корчмин - никого не оставив на направлении Унув.

В 14 часов 30 минут солдаты, бродившие по лесу, были внезапно обстреляны противником, наступавшим широким фронтом с юга - и в панике побежали к своим ротам. Вслед за ними на опушке леса появились дозоры противника, открывшие огонь по расположению полка.

Когда по мирно готовившемуся к обеду биваку засвистели пули, то вместо того, чтобы взять винтовки и ответить огнем на огонь, как это и сделала некоторая часть солдат, основная масса людей бросилась бежать. Но командному составу удалось овладеть ситуацией. Раньше всех пришли в себя артиллеристы. Орудия сняли с передков - и батареи открыли беглый огонь по цепям противника, выходившим на опушку леса.

Артиллеристы приостановили противника и дали возможность командному составу пехоты организовать процесс боя. Роты перепутались, многие подразделения начали даже отступать - но две роты – 2-я и 4-я - по сигналу своих ротных командиров перешли в наступление. Артиллерийский огонь и контратака двух рот переломили ситуацию: противник остановился, и полк был развернут в боевой порядок.

Но усилившийся противник стал обходить фланги полка. Пришлось ввести в бой резервные батальоны - но они не могли остановить охват, выполняемый силами целой дивизии. Батареи, открыто стоявшие на поляне, стали простреливаться с флангов и нести тяжелые потери. В то же время и роты, развернутые на поляне, стали отходить. Пришлось оставить орудия, которые долгое время находились между русскими и австрийскими цепями. Беспорядок еще более усилился, когда пулей в живот был ранен командир 137-го полка.

Командир 137-го пехотного полка полковник А. С. Пронин.

Полк начал отступать.

Начальник 35-й дивизии решил задачу в духе решительного наступления. Он немедленно отдал приказ о переходе в наступление: 138-й полк должен был атаковать от Тарношин на лес западнее Турина - правее 137-го полка, и 139-й пехотный полк от Щепятин на лес восточнее Турина, в охват противника, обходившего левый фланг 137-го полка.

К счастью, австрийская артиллерия очень поздно вступила в бой.

138-й полк перешел в наступление, но недостаток ориентировки и болотисто-лесистая местность, затруднив его маневр, привели к тому, что 138-й полк развернулся не вне фланга 137-го полка, а непосредственно позади него и влился в его боевой порядок. Эффект от этого был невелик.

Орудия 35-й артиллерийской бригады, оставленные на поляне, тем временем были захвачены противником.

Атака 139-го полка со стороны Щепятин была более удачна - он потеснил противника, однако существенных результатов не добился.

К 18-ти часам артиллерия противника открыла огонь.

К этому времени стали поступать тревожные сведения с восточного фланга дивизий - все попытки связаться с 61-й пехотной дивизией ни к чему не привели. С наступлением темноты были получены сведения о том, что 61-я дивизия и конница под напором превосходящих сил противника отошли на север.

В довершение всего, и патроны в дивизии оказались на исходе.

Комдив-35, долго не раздумывая, решил отходить и вывести свои части из-под угрозы окружения. С наступлением темноты начался отход. Противник преследовал только огнем.

В ходе 4-часового боя дивизия потеряла: офицеров - 12 убитыми и 24 ранеными, солдат – 251 убитыми, 842 ранеными, 1100 человек пропало без вести (в основном попало в плен).

3 очаг.

На другом участке поля боя - между Корчмин и Васылов - разыгрался третий акт драмы 17-го корпуса.

7-я кавалерийская дивизия остановилась сначала к югу от Корчмин - для того чтобы прикрыть фланг 35-й пехотной дивизии от крупных сил противника, выходивших из Белз. К 10 часам утра начдив перевел свои части на несколько километров к северу - в район между Кржевице, Васылов и Будынин.

Схема 4.

Но его одолели сомнения: правильно ли он поступает, находясь на месте, в то время как задача, поставленная командиром корпуса, требовала движения на Унув. Противник не показывался, и он приказал дивизии вытягиваться в походную колонну по дороге на Кржевице - чтобы пройти к Унув по тылам 35-й пехотной дивизии.

В это время неприятельская батарея открыла огонь по обозам 35-й дивизии, двигавшимся на Васылов. Артогонь подтвердил М. С. Тюлину правильность принятого решения - прикрыть корпусной тыл. 7-я кавалерийская дивизия вернулась к Васылов. Батареи встали на позицию за выс. 257 на дороге из Васылов в Будынин. 7-й Кинбурнский драгунский полк встал за правым флангом батарей, а левее батарей встали гусарский и казачий полки. В резерве расположился уланский полк.

Противник медленно подходил со стороны Будынин - и развернул не менее полка пехоты, поддержанной огнем сначала одной, потом двух батарей. Наступление пехоты австрийцев развивалось успешно - до тех пор, пока она не достигла гребня в 1 км от батарей 7-й кавалерийской дивизии.

Тем временем к Кржевице стала подходить бригада 61-й пехотной дивизии. Командующий 61-й дивизией генерал-майор П. Н. Симанский, не ожидая распоряжений свыше, по собственной инициативе начал разворачивать свою бригаду в помощь 7-й кавалерийской дивизии. Однако 61-я дивизия была второочередным свежесколоченным соединением - и наступление подразделений 243-го Холмского полка развивалось очень медленно. Начальник 7-й кавалерийской дивизии послал несколько офицеров из своего штаба в те роты, которые наступали непосредственно рядом с его батареями. Они обнаружили, что в этих ротах не было офицеров.

П. Н. Симанский.

Противник, остановленный перед фронтом кавалеристов, стал обходить фланги и простреливать расположение артиллерии косым огнем. На батареях заканчивались снаряды. Орудиям угрожала гибель, и М. С. Тюлин решился на атаку в конном строю. 92 гусара 3-го эскадрона развернулись в 1 км от противника - и в строю для развернутой атаки, полевым галопом устремились вперед. Несмотря на сильный огонь вражеской пехоты и тяжелые потери, части эскадрона все же удалось доскакать до цепей австрийцев, но затем гусары повернули обратно. Все 4 офицера 3-го эскадрона, 14 всадников и 79 коней погибли во время этой атаки. Но атака отвлекла на себя весь огонь противника, позволив подвезти к орудиям снаряды. Если бы начдив использовал всю конную массу своей кадровой дивизии, разумно поддержанную огнем артиллерии и пулеметов, то результат столкновения с вражеской пехотой, в которой две трети составляли бойцы, только что призванные из запаса, мог привести к успеху. Но даже атака одного эскадрона спасла батареи от гибели – артиллеристы получили возможность вести огонь до наступления темноты.

Потери 7-й кавалерийской дивизии за день: 4 офицера, 50 солдат и 112 коней.

Тем временем 244-й полк 61-й пехотной дивизии между 15 и 16 часами проходил Радков. Около 15-ти часов он был атакован частями австрийской 3-й дивизии, поддержанной бронеавтомобилями. Появление австрийцев было неожиданным – и после короткого боя полк потерял до 1000 человек. Артиллерия, двигавшаяся с полком (24 орудия 61-й артиллерийской бригады и 12 орудий 17-го гаубичного дивизиона), при поддержке части пехотинцев, ценой своей гибели задержала противника. Но вся артиллерия и пулеметы полка были захвачены неприятелем.

Части 61-й дивизии стремительно отходили.

Неудача была налицо, но, ценой расстройства бригады 61-й пехотной дивизии и сравнительно небольших потерь конницы был остановлен обход противника - угрожавший корпусу окружением.

Командующий армией, сообщая комкору-17 о неудаче 25-го корпуса (отброшенного к Красноставу), приказывал: выйти на северный фланг 19-го корпуса (около 80 км марша), обеспечив северный фланг 19-го корпуса от обхода, а затем всем трем корпусам (5-му, 19-му и 17-му) атаковать и разбить противника у Томашева, действуя во фланг и тыл австрийцам, атакующим 25-й корпус и 4-ю армию.

Для выполнения этой задачи все три ударных корпуса подчинялись командиру 17-го корпуса.

В 15 часов 15-го августа комкор-17 послал подчиненным ему 19-му и 5-му корпусам распоряжение, в котором приказывал продолжать делать то, что они успешно осуществляли ранее - 19-му обороняться у Комарова, 5-му и 17-му - наступать в общем направлении на Томашев. Вызвав к себе старшего из начальников дивизий, он передал ему управление корпусом - желая сосредоточиться на ответственной работе управления армейской группой. Но исполняющий обязанности комкора не получал ни штаба, ни средств связи - и войска 17-го корпуса после 14-ти часов перестали получать какие бы то ни было распоряжения.

Ночь на 16-е августа соединения 17-го корпуса провели: 3-я пехотная дивизия у Подледов, Губинек, ф. Поддембина, 35-я дивизия - в районе Ульховек; бригада 61-й пехотной дивизии продолжала отходить к Мирче, а 7-я кавалерийская дивизия ночевала у Лыкошина.

П. П. Потоцкий, исполнявший обязанности командира корпуса, прибыл в Старое село.

В целом, обстановка катастрофической не выглядела.

19-й корпус держался, 5-й корпус одержал крупный успех в бою у Лащова. 17-й корпус также был в относительном порядке: 3-я пехотная дивизия сохранила боеспособность, 35-я пехотная дивизия отошла благополучно (сильно пострадал лишь один полк), в бригаде 61-й пехотной дивизии также сильно пострадал один полк (но подходил другой, только что прибывший по железной дороге), конница была в полном порядке.

И П. П. Яковлев отдал на 16-е августа следующий приказ: 19-му и 5-му корпусам удерживать фронт, а частям 17-го корпуса отбросить противника, угрожающего флангу и тылу армии со стороны Белз, Унув. Но затем 17-му корпусу было предоставлено 2 дня на приведение себя в порядок.

Встречный бой 17-го корпуса у Тарношина завершился.

Потеряв 52 орудия, много пулеметов и свыше 3 тысяч бойцов убитыми, ранеными и пленными, корпус потерпел неудачу.

Он столкнулся с количественно и качественно равноценным противником, был внезапно атакован во фланг и вынужден принять бой в невыгодном положении - имея на открытом фланге самое слабое из своих соединений - 61-ю пехотную дивизию. Поражение последней определило общую неудачу. Треть сил корпуса оказалась в неблагоприятной для боя местности, управление также вызывало серьезные нарекания.

Но и австрийское командование, несмотря на первый успех, не смогло добиться крупных оперативных результатов. Оно не добилось окружения 17-го корпуса (что было возможно в ночь на 16-е августа), позволило русским уйти – и уже через два дня 17-й корпус оказывал успешное сопротивление в бою у Старого села.

Важнейшим недочетом в управлении 17-м корпусом было построение соединения на марше. Оно было ориентировано только для боя в направлении на запад, не учитывая возможности боя фронтом на юг. Именно поэтому в самой слабой точке оказалась самая худшая часть – бригада 61-й дивизии, которая, при ведении боя фронтом на запад, была бы глубоко спрятана за перволинейными соединениями. Поэтому не были должным образом оценены р. Солокия (для обеспечения фланга), маскирующая роль лесов (по направлению на Львов), Тарношинская группа лесов и болота (так сильно стеснявшие 35-ю дивизию).

Комкору следовало обеспечить достаточно полные сведения о противнике на обоих операционных направлениях - на Львов и на Томашев. Корпус на марше предпочтительнее было вести уступами справа - чтобы иметь возможность развернуть его части на юг и на запад. А зная о движении на фланге 3-й пехотной дивизии противника, можно было сосредоточить на ней усилия 35-й, 3-й и 7-й дивизий, оставив против 44-й и 8-й дивизий австрийцев завесу разведывательных отрядов и бригаду 61-й пехотной дивизии.

Оптимальным методом управления было формирование ряда коротких распоряжений (вместо пространных приказов, охватывающих мельчайшие нюансы), цель которых - ставить очередные задачи войсковым частям, направляя их к твердо намеченной цели.

Деятельность нижестоящего комсостава 17-го корпуса оказалась на высоте, продемонстрировав проявление необходимой инициативы - решения принимались самостоятельно, и части и подразделения выводились из трудного положения. Достаточно вспомнить инициативу командиров 2-й и 4-й рот в первые минуты паники в 137-м пехотном полку.

Все это послужило важным уроком для корпуса, который затем решал на втором этапе Томашевского сражения очень важную и ответственную боевую задачу.

Схема 5.

Бивак русских войск в Галиции