Мобильные войска в бою
Русская конница в Русско-Японской войне. Ч. 3. Скорость, связь и разведка – ключи успеха кавалерийского рейда
Одним из главных факторов, влияющих на быстроту движения кавалерийского отряда в набеге, является его подвижность, легкость - что подразумевает отсутствие тяжелого и громоздкого обоза. Между тем в истории конницы до тех пор еще не было случая придачи конному корпусу вьючного транспорта с пешими проводниками, как это было при отправлении в Инкоуский набег. Посадка этих проводников из бывших пехотинцев на одну из вьючных лошадей не устраняла громоздкости подобного транспорта в 1500 коней, где на каждого плохо обученного проводника приходилось по 4 плохо пригнанных вьюка. Недостатки организации вьючного обоза и присоединения его к конному отряду сказались на первом же переходе - когда обоз двигался со скоростью 2 – 3 км в час и прибыл на ночлег только в 22 часа. Чтобы облегчить транспорт, полки на походе несколько раз получали приказы разбирать из транспорта продовольствие и фураж - но это только перегружало строевых лошадей и дело кончалось тем, что казаки бросали выданный им из транспорта фураж. И большинство продуктов, поднятых транспортами, было брошено по дороге.
Здесь и ниже - У драгун на Тайдзыхе. Самокиш Н. 1904 - 1905. Из дневника художника.
Движение на Инкоу, а также во время майского рейда за Факумынь было произведено исключительно шагом: средняя скорость движения во время Инкоуского набега составила около 30 верст в день, а майского - около 35 верст в день (при том что лошади находились по 10 - 12 часов в день под седлом). Причиной этого, кроме медленности движения, были частые привалы, причем 10 - 15-минутные привалы сплошь и рядом превращались в 1 – 2-часовые. Во время последних люди успевали «чаевать» и закусывать, тогда как лошади все время оставались под седлом. А большой привал на 3 - 4 часа в нескольких километрах от Инкоу и вовсе ничем нельзя объяснить.
Кроме медленности движения, немалую потерю времени вызвали бои, которые вели по дороге - и в Инкоуском, и в Факумыньском набегах, штурмуя занятые японцами деревни. Эти бои начинались с неожиданных столкновений с противником и превращались в более продолжительные и упорные (в их ходе выносились не только раненые, но и убитые).
Средняя скорость движения конного отряда полковника Гилленшмидта к Хайчену за 5 суток похода - около 74 верст в сутки (один день с боем, одни сутки с боем и взрывом моста, причем был сделан переход в 130 верст за 26 часов). Принимая во внимание движение отряда без дорог, по обледенелым грядкам гаоляна, отсутствие хороших карт вне района железной дороги, движение главным образом ночью, выполнение набега с такой быстротой является блестящим кавалерийским делом. Эта скорость превосходит скорость движения Стюарта в июле 1862 г. у Ричмонда (в среднем 60 верст в день при движении 56 часов), почти равна средней скорости того же Стюарта в октябре 1862 г. за Потомаком (в среднем 75 верст при движении 3 суток), колонны Кильпатрика (конного корпуса Стонемана) 3 - 7 мая 1863 г. (около 75 верст при движении 4 суток) и, если и менее скорости Моргана в 1863 г. за Орио (при движении 35 часов средняя скорость 96 верст), то лишь потому, что движение являлось более продолжительным, причем много времени ушло на бои (8 февраля). Абсолютная же скорость одного перехода в 26 часов 130 верст (с боем и взрывом моста) выше ранее указанных знаменитых рейдов эпохи Гражданской войны в США. Т. о., набег полковника Гилленшмидта по абсолютной скорости отдельного перехода стоял на первом месте.
Нельзя, разумеется, предъявлять одинаковых требований к летучему отряду из 4 сотен и конным корпусам с артиллерией, но нельзя и не подчеркнуть, что «набеги» конных корпусов к Инкоу и за Факумынь набегами не являлись.
Отсутствие хороших карт было большим минусом при реализации всех трех набегов. Во время первых двух (на Инкоу и Хайчен), производившихся в более южной части Маньчжурии были, правда, прекрасные 2-верстные карты от Ньючжуана до Инкоу и района железной дороги к югу от Ляояна, но для движения приходилось пользоваться 20-верстной картой и 4-верстным маршрутом (при набеге на Инкоу), которые оказались неудовлетворительными. В майском набеге, кроме 20-верстной карты, по которой пограничная полоса Монголии представлялась ненаселенной пустыней, были розданы в части еще и отлитографированные копии какой-то захваченной японской карты, переведенной на русский язык. Карта внесла еще большую путаницу.
Все это заставляло широко пользоваться опросом местных жителей. На основании перекрестных расспросов китайцев штаб отряда составлял схему пути движения отряда на следующий день. Схема рассылалась в войска вместе с приказом. Также на основании расспросов китайцев составлялась и общая схема расположения частей сторожевого охранения на ночь.
Движение конных отрядов производилось во время Инкоуского набега сначала четырьмя, затем тремя, а в майском набеге – двумя колоннами. Колонны двигались на расстоянии 2 – 4 км от направляющей. Связь со средней колонной в Инкоуском набеге поддерживалась дозорами, срочными донесениями и командированием в соседние колонны офицеров с несколькими нижними чинами - для доставки донесений. В майском набеге, кроме цепи дозоров впереди головных отрядов, двигался 1 взвод на высоте авангардов главных сил обеих колонн, связываясь с головами колонн также цепью дозоров. Но после первого же перехода выяснилось, что одного взвода для связи недостаточно. На следующие переходы каждая колонна отделяла от себя по 1 взводу под командой офицера; этот взвод должен был все время видеть свою колонну и соседний взвод другой колонны.
Поддержание связи при движении на Инкоу было, в целом, удовлетворительно, и при всех столкновениях с противником на походе головы колонн быстро сходились. Исключением было движение в первый день набега, когда колонна вьючного транспорта под прикрытием 1-го Читинского полка отстала, и все колонны ушли вперед. Аналогичная ситуация случилась и в ночь на 1-е января, когда левая колонна, переправившаяся через р. Ляохе в стороне от других, благодаря сильному туману потеряла соприкосновение со средней колонной, и была в это время атакована японцами. Офицер, посланный из левой колонны с донесением о приближении японцев, заблудился в тумане и прибыл в 8-м часу утра.
В майском набеге поддержание связи между колоннами было поставлено неудовлетворительно - несмотря на принятие особых мер в виде высылки взводов для связи. Главная причина - недостаточная подготовка Кавказской дивизии к совершению походных движений с поддержанием связи и невтянутость ее артиллерии в продолжительную работу. Кавказская дивизия постоянно отставала, вовремя не сообщая о задержках движения. 7-го мая подошла лишь около 12 часов, после окончания боя у д. Цинсяйпао. Движение конного отряда 11-го мая при обходе передовой линии японского расположения может служить отрицательным примером службы связи - не только была утрачена связь с Кавказской дивизией, но и от главных сил оторвался авангард Урало-Забайкальской дивизии. Когда у переправы через р. Си-Ляохе связь была возобновлена, то оказалось, что впереди главных сил левой колонны идут главные силы правой колонны, авангард левой колонны оказался правее правой колонны, а авангард правой колонны - левее. В результате у переправы произошло столпотворение артиллерии, обозов, многочисленных китайских арб с ранеными и пленными.
Осведомленность о противнике и в Инкоуском и в майском набегах была неудовлетворительна, что вызывало движение отряда вслепую и неожиданные столкновения с японскими заставами, нередко переходившие в нежелательные бои. Причина этого заключалась в том, что конные отряды двигались без «глаз». Насколько кавалерия служит «глазами и ушами» армии, настолько «глазами» для конных отрядов являются летучие разъезды, высланные вперед на расстояние одного или нескольких переходов.
Этому требованию разъезды, высылаемые в Инкоуском и в Факумыньском набегах, удовлетворять не могли. При движении на Инкоу разъезды высылались лишь в получасовом и даже четвертьчасовом (28 декабря от средней колонны) расстоянии впереди.
В средней колонне только один раз (приказ 29 декабря) был выслан разъезд с точно определенным назначением - «до соприкосновения с противником». Цель движения разъездов указывалась очень неопределенной: «по пути движения на Калихе» (27 декабря), «к Ньючжуану для освещения местности» (28 декабря), «в южном направлении на Инкоу» (30 декабря) и т. д.
Эти разъезды являлись скорее дозорами походных застав, как они сами на себя и смотрели, участвуя в стычках (например с хунхузами на р. Хунхе), что даже вызвало приказ Мищенко от 28 декабря «разъездам, особенно фланговым, не ввязываться в перестрелку с противником, а задаваться лишь целями разведки и донесений». Нельзя не подчеркнуть, что вопреки требованиям Полевого устава разъезды стремились главным образом не к разведке, а к бою. Состав разъездов - силой около взвода (для самостоятельной задачи «обследования и устройства переправы через р. Тайцзыхе» 29 декабря была выслана сотня).
При майском движении за Факумынь разъезды высылались за час до выступления отряда, первые два дня силой в 1 взвод, а затем в сотню, по 2 - 3 сотни от колонны веером. Эти разъезды 4 - 6 мая, пользуясь медленным движением отряда, успевали отойти от него довольно далеко, до полуперехода, но, попав в тыл японцев, занимались там партизанскими действиями и не успевали вовремя ориентировать начальника отряда.
Как смотрел на дальние разъезды начальник конного отряда, видно из записки командующему Кавказской дивизией 3-го мая: «Дальним разъездам, сохраняя данное им направление, вернуться к ночи на линию сторожевого охранения, которое будет выставлено завтра, возвращаясь по другой дороге для исследования таким образом целого района».
Т. о., эти разъезды были лишены широкой самостоятельности, должны были на ночь возвращаться к отряду и благодаря этому терять соприкосновение с противником.
Из-за этого движение отряда совершалось вслепую, и в результате 4 - 5 мая отряду пришлось, вследствие стычек с противником, три раза останавливаться и менять направление, а 7-го мая отряд был совершенно неожиданно встречен огнем японской пехоты с пулеметами - спереди, справа и отчасти слева. Т. о., благодаря отсутствию разведки отряд попал в мешок, из которого пришлось пробиваться к югу. В таких условиях, когда разъезды двигались почти всегда непосредственно перед авангардом, и являлись скорее охраняющими, а не разведывательными частями, начальники отряда и колонн не могли быть своевременно ориентированы в том, что находится впереди них - ведь разъезды не успевали вовремя информировать.
Т. о., разведка очень хромала.
Движение конных отрядов во время обоих набегов охранялось согласно Полевому уставу - авангардами, аръергардами, походными заставами.
От главных сил высылались свои походные головные и боковые заставы.
В майском набеге при движении каждая колонна высылала еще и боковые авангарды, так как слева приходилось обходить район японского расположения, справа же в Монголию отошли шайки хунхузов - после стычки с передовыми частями Кавказской дивизии в первый день похода. На обратном пути, при возвращении отряда в Ляоянвопу, километрах в 10 впереди авангардов (высланы за час вперед и выдвинулись переменными аллюрами) двигались 4 передовые сотни, а справа, кроме бокового авангарда, движение охранялось еще 4 отдельными боковыми полусотнями. Передовые сотни и боковые полусотни были связаны между собой дозорами. Здесь эти сотни и полусотни не играли роли так называемых передовых эскадронов, имеющих разведывательное назначение в виде поддержки линии летучих разъездов, а выполняли задачи охранения (разведка служила целям охранения).
Прикрывающие части (авангард и головной отряд) в майском набеге часто шли слишком близко друг от друга и от главных сил - и в результате 4-го мая авангард левой колонны, шедший на хвосте головного отряда, неожиданно наскочил на занятую японцами д. Чаубаопа.
Продолжение следует
Статьи из этой серии
Автор: Олейников Алексей Владимирович
Поделиться:
