Упущенные возможности стратегической конницы. Конница 9-й армии в майских прорывах 1916 г.

Говоря о заслугах конницы в кампанию 1916 г. (Прорыв у Костюхновки, июнь 1916 г. ; Из истории 7-го гусарского Белорусского полка. Несколько слов о трофеях русской конницы весной – летом 1916 г. ; Звездный час войсковой конницы. Крымский и Текинский конные полки в Наступлении Юго-Западного фронта 1916 г.), вместе с тем стоит отметить, что ее действия в период позиционной войны вызвали и ряд справедливых нареканий.

Пример не совсем удачного использования конницы представляет боевая работа 9-й армии в период Наступления Юго-Западного фронта 1916 г. (армии, годом ранее блестяще применявшей конницу в ходе войны маневренной). Мы много писали ранее о Заднестровской операции этой армии (Заднестровская битва 1915 г. - триумф русской императорской конницы ; Легендарные Баламутовка-Ржавенцы - подвиг 3-го Конного корпуса), поэтому рассмотрим и применение этим оперативным объединением конницы весной – летом 1916 г.

За зиму 1916 г. русская армия отдохнула и оправилась: недочеты, вызванные неудачами 1915 г., были в большинстве случаев устранены. В войсках ожил дух бодрости и надежды на скорый переход в наступление. Особенно это было заметно в армиях Юго-Западного фронта.

9-я армия, находясь на левом фланге Юго-Западного фронта, занимала позиции от линии Скала - Тлусте - Латач до линии Новоселицы - Боян на румынской границе и почти целиком была расположена в Буковине, которая вместе с южной частью Восточной Галиции и являлась театром предстоящих боевых действий.

В составе армии находилось пять армейских корпусов: 11-й, 12-й, 33-й, 41-й и Сводный (12-й перед началом наступления был расформирован). Армии была придана, помимо войсковой конницы (корпусной и дивизионной), многочисленная армейская конница: 3-й Конный корпус (10-я кавалерийская и 1-я Терская казачья дивизии) и 1-я Донская казачья и Кавказская туземная конная дивизии. Все кавдивизии были 4-полкового состава, за исключением Кавказской туземной, которая была 6-полкового состава.

Таким образом, в составе армии к началу наступательной операции имелось 4 кавалерийские дивизии (кроме корпусной и дивизионной конницы) – то есть кавалерийская масса в 17000 сабель, способная к выполнению серьезных самостоятельных задач.

Не только по численности, но и по качественному составу армейская конница 9-й армии представляла исключительный интерес.

Кавказская Туземная конная дивизия, сформированная из добровольцев-горцев, сидевших на лучших кавказских конях, без сомнения принадлежала к числу отборных соединений конницы, также как и 1-я Терская дивизия.

10-я кавалерийская и 1-я Донская казачья дивизии считались одними из лучших и наиболее работоспособных дивизий русской армии, прекрасно зарекомендовавших себя в предыдущих операциях и боях.

К числу лучших частей надо отнести и находившийся в составе армии в качестве корпусной конницы 11-го армейского корпуса Текинский конный полк. Да и терские и кубанские второочередные полки мало уступали первоочередным, а по возмужалости и боевой стойкости зачастую стояли и выше.

Во главе 3-го Конного корпуса стоял генерал Ф. А. Келлер, наиболее энергичный и смелый кавалерийский военачальник России.

Правда, театр военных действий был несколько гористым и лесистым, т. е. не вполне благоприятным для действий конницы. Но большая часть конницы 9-й армии выросла вместе со своими лошадьми в горах Кавказа - и свыклась с особенностями горного театра военных действий.

То есть перед конницей 9-й армии открывалось блестящее кавалерийское поприще, на котором, казалось, она сумеет показать себя достойной возлагаемых на нее надежд.

Как же командарм использовал свою многочисленную армейскую конницу?

Фронт 9-й армии к 22-му мая тянулся на протяжении 90 км от м. Латач на р. Днестре до м. Боян на р. Пруте, соприкасаясь на севере с позицией 7-й армии, а на юге с румынской границей. Правый фланг позиции от м. Латач до д. Выгоды занимал 33-й армейский корпус, далее на юг от д. Выгоды до д. Онут 41-й армейский корпус, южнее по берегу ручья Роменцы до д. Гремешти – 11-й армейский корпус, откуда прямо на юг тянулись позиции Сводного армейского корпуса, и, наконец, окопы на протяжении последних пяти км по левому берегу р. Прут были заняты спешенными частями 3-го Конного корпуса.

Сопоставление протяжений занимаемых корпусами участков говорит, что северный участок 33-го корпуса (35 км) и южный участок, позиции, занятые Сводным и 3-м Конным корпусами, имели второстепенное значение. Позиции 41-го (12 км) и 11-го (8 км) армейских корпусов имели ключевое значение - как для обороны, так и для предстоящего наступления.

Перед фронтом 9-й армии стояла австрийская 7-я армия. Австрийская позиция представляла собой сплошную полосу окопов, состоявшую преимущественно из трех линий (особенно хорошо была укреплена и оборудована первая линия). В тылу передовой полосы имелся целый ряд тыловых позиций, заранее подготовленных, но значительно уступавших первым - по силе и законченности укреплений.

Командарм-9 генерал П. А Лечицкий отдал приказ, согласно которому 11-й и 41-й корпуса должны были прорвать укрепленную позицию противника на фронте Миткеу - Онут - Доброновце. 33-й и Сводный корпуса активными действиями должны были обеспечить атаку 11-го и 41-го корпусов. 3-й Конный корпус должен был …. оставаясь в окопах, удерживать занимаемую позицию. Так общевойсковое командование в обстановке позиционной войны подрастеряло представления о роли и значении конницы. Впрочем, не только русское.

Кратко проследим, как развивалось наступление в корпусах.

На фронте 33-го корпуса в 17 часов 20 минут 22-го мая, после 13-часовой артподготовки, 1-я Заамурская дивизия овладела окопами в районе Хрумовского леса - и при содействии бронемашины «Цесаревич» ворвалась в лес.

На фронте 41-го корпуса к 11 часам артиллерия разрушила проволочные заграждения на Самушинском участке и в районе Выгодского леса и затем сосредоточила огонь на опорном пункте участка - молочной ферме. В 12 часов 30 минут пехота пошла в атаку и через час овладела всеми тремя линиями окопов на Самушинском участке, а к 15 часам 8-й Заамурский полк во главе с генералом Архиповичем овладел молочной фермой и, выйдя в тыл укрепленного замка, захватил большое количество пленных. К вечеру части 41-го корпуса заняли участок Миткеу - Онут и закрепились на отбитых неприятельских позициях.

Подготовка наступления на фронте 11-го корпуса, началась в 3 часа газобаллонной атакой - по высоте 272. В 12 часов 5 минут, после 8-часовой подготовки, по всему фронту корпуса началась атака неприятельских позиций. Через 20 минут первая линия окопов была захвачена частями 11-й и 32-й пехотных дивизий, которые при поддержке артиллерии безостановочно двигались вперед, и к 14 часам овладели выс. 272, позднее выс. 237 с крестом, выс. 237., дер. Черный Поток, высотой 266 и кордоном II.

В течение дня были отбиты многочисленные сильные контратаки австрийцев - со стороны Доброновце и хут. Влайко. Однако сильный артиллерийский и пулеметный огонь со стороны опорного пункта на высоте 458 остановил дальнейшее продвижение.

Попытки овладеть этой высотой 22-го мая, повторенные 23 – 24 мая, не увенчались успехом.

Сводный армейский и 3-й Конный корпуса, оставаясь в окопах, удерживали занимаемые позиции и активной деятельности в этот день не проявили.

Таким образом, наступление 9-й армии 22-го мая было весьма успешно, причем было взято 11640 пленных, 14 орудий и 18 пулеметов.

Как же была использована многочисленная армейская конница в день решительного наступления, когда ударная группа 41-го и 11-го корпусов имела столь значительный успех?

К 22-му мая она была распределена следующим образом.

Кавказская Туземная конная дивизия была придана 33-му корпусу, занимавшему правофланговый пассивный участок и выполнявшему второстепенную задачу. Дивизия находилась в тылу корпуса - по-бригадно в окрестностях дер. Королювка.

Одна бригада 1-й Донской казачьей дивизии была придана 11-му армейскому корпусу и занимала окопы между 11-м и Сводным армейскими корпусами, другая бригада стояла у Новоселицы - в резерве 3-го Конного корпуса. Накануне наступления бригада 1-й Донской дивизии была выведена из окопов и встала в тылу 11-го корпуса, куда подошла и другая бригада.

3-й Конный корпус в составе 10-й кавалерийской и 1-й Терской казачьей дивизий спешенными частями занимал окопы на левом фланге позиции, юго-восточнее г. Черновицы, в 25 км от района, где развивалось энергичное наступление 41-го и 11-го армейских корпусов. В соответствии с директивой командующего армией соединение получило задачу «удерживать занимаемую позицию», что и выполняло, стоя на месте и обороняя занимаемые окопы - до 28-го мая.

Т. о., 28 мая, к моменту решительного наступления, три кавалерийские дивизии находились на второстепенном участке, частью в резерве, а частью в окопах. На участке же прорыва, где решалась участь операции, была сосредоточена (из всей многочисленной конницы 9-й армии) лишь одна Донская дивизия, приданная 11-му армейскому корпусу.

Хотя в приказе командарма-9 № 1475 и было указано 11-му корпусу: «самым решительным образом использовать приданную конницу», однако ошибки командования в организации управления ударной группой, осуществляющей прорыв (отсутствие объединенного управления), не дали возможности выполнить это распоряжение.

Как мы отметили, 22-го мая командующая, хорошо укрепленная высота 458, занятая противником, задержала наступление даже такой прекрасной пехоты, каковой были части 11-го корпуса. Прорыв в этот день на фронте 11-го корпуса осуществлен не был, а значит и 1-я Донская дивизия не могла быть использована соответственно своему назначению. А между тем, наступающий рядом 41-й корпус имел в этот день успех - и нуждался в коннице, которой не располагал. Перебросить 1-ю Донскую дивизию на фронт 41-го корпуса было некому, т. к. ударная группа, состоявшая из 11-го и 41-го корпусов и 1-й Донской казачьей дивизии, не была объединена общим командованием. Управление армии из Каменец-Подольска, находящегося за 120 км от места боя, несмотря на средства связи, не могло своевременно реагировать на быстро меняющуюся обстановку - с той быстротой, с какой того требовала боевая обстановка на месте.

9-я армия закрепляется на занятых позициях, и 28-го мая вновь переходит в наступление - имея задачей прорвать расположение противника на фронте д. Похорлоуц - д. Юркоуц.

Ударная задача вновь возлагалась на 11-й корпус, который совместно с 41-м корпусом должен был атаковать противника и прорвать фронт в общем направлении на ст. Юркоуц. 33-й корпус, усиленный 1-й Донской казачьей дивизией, должен был удерживать занимаемый район, а Сводному корпусу было приказано сменить 3-й Конный корпус на участке ручей Хукей - р. Прут.

3-й Конный корпус получил особую задачу, изложенную в директиве командарма № 1583: «Приказываю вам с III конным корпусом переправиться через р. Прут и захватить гор. Черновицы. Дальнейшее действие корпуса - в зависимости от сложившейся обстановки».

Как и в предыдущие дни, артиллерийская подготовка атаки началась в 4 часа. 33-й корпус прорвал расположение противника у Дуплисского леса, овладел д. Зыравка и занял неприятельские окопы на участке д. Усечко, д. Дзвиняче. Под прикрытием темноты австрийцы начали отход. Корпус продвигался вперед - при слабом сопротивлении противника.

На фронте 41-го и 11-го корпусов от восточной окраины д. Дорощуц (на р. Днестр) на юг до высоты 458 включительно с 11 часов 30 мин. завязался необычайно упорный ожесточенный бой. Несмотря на сильный орудийный и пулеметный огонь во фланг и даже тыл наступающим и взрывы фугасов, 41-й корпус (3-я Заамурская и 74-я пехотная дивизии) достиг линии д. Дорощуц - высота 260 (севернее д. Турлиска).

11-й корпус вышел на линию м. Юркоуц - Хорошовце - высота 458. В 16 час. 30 мин. 32-я пехотная дивизия, преодолев отчаянное сопротивление и жестокий огонь, овладела высотой 458.

Чрезвычайно интересный эпизод произошел на фронте 41-го корпуса.

74-я пехотная дивизия, овладев окопами юго-западнее м. Окна, наступала на м. Заставна. Когда полк, преследуя отходящего противника, подходил к м. Заставна, на уровне его цепей шла 2-я батарея Конно-горного дивизиона. Здесь произошел знаменательный эпизод, о котором мы писали ранее – конно-артиллеристы полковника Л. Л. Ширинкина выполнили (вследствие отсутствия кавалерийского преследования отходящего противника) кавалерийскую задачу, захватив вражескую батарею. Несмотря на огонь неприятельской пехоты, открытый по атакующим, батарея была вывезена целиком. Во время атаки 2-я батарея 1-го Конно-горного дивизиона потеряла убитыми своего вахмистра, 2 канониров и несколько лошадей.

В Сводном корпусе 82-я пехотная дивизия взяла нейтральную гору и овладела главной позицией противника в районе кордона Савокриничного.

3-й Конный корпус, во исполнение поставленной задачи, пытается переправиться на правый берег р. Прут. Утром 28-го мая 10-й гусарский Ингерманландский полк с боем переправился через р. Прут, овладел д. Вама и выбил оттуда австрийцев, однако удержать это селение не смог и был вынужден отойти за р. Прут - в свое первоначальное положение.

Наступление 28-го мая было чрезвычайно успешно для 9-й армии, став днем торжества оперативного объединения.

После 15-часового, исключительного по своему упорству и ожесточению боя, войска 41-го и 11-го корпусов опрокинули австрийцев, вынудили их к беспорядочному отступлению и без передышки преследовали по пятам - насколько позволили силы выдержавшей такой тяжелой бой пехоты.

Наступление 41-го и 11-го армейских корпусов 9-й армии 28-го мая 1916 г. Даты – по новому стилю.

К сожалению, у места прорыва из всей многочисленной конницы 9-й армии оказался лишь Текинский конный полк (войсковая конница 11-го армейского корпуса), который прорвался к западу от д. Похорлоуц и, преследуя отступающих, взял большое количество пленных (мы подробно писали об этом ранее).

В день успешного наступления 28-го мая 9-я армия взяла в плен генерала, 347 офицеров, 18000 нижних чинов, 10 орудий и много др. трофеев (Сборник документов мировой империалистической войны на Русском фронте (1914—1917 гг.). Наступление Юго-Западного фронта в мае-июне 1916 г. М., 1940. С. 267.).

Цифра трофеев могла значительно возрасти, если бы многочисленная армейская конница, умело руководимая, к моменту прорыва оказалась вблизи этого района - и могла быть брошена для развития одержанного успеха, а не находилась бы вдали от ключевого пункта боя, занятая второстепенными задачами.

Кавказская Туземная конная дивизия 28-го мая, в день решительного наступления 9-й армии, оставалась в резерве за правым флангом 33-го корпуса и лишь спустя два дня, когда противник достаточно оправился от поражения, нанесенного ему ранее, переправилась на правый берег р. Днестр и приняла участие в преследовании австрийцев - двумя бригадами в направлении на Городенка и одной бригадой при оставлении неприятелем м. Окна, занятого подразделениями 3-го Заамурского полка. Каких-либо выдающихся успехов за это время в действиях дивизии отметить нельзя, ибо она работала на второстепенном направлении, где противник отходил не столько под ударом 33-го корпуса, выполнявшего второстепенную задачу, сколько под влиянием ударов корпусов на главном направлении.

1-го Донская казачья дивизия оставалась на месте, занимая окопы на участке между 33-м и 41-м корпусами, и к 28 мая была прикреплена к этому месту приказом командарма-9 - «упорно удерживать занимаемое расположение», то есть держаться за линией окопов по р. Днестр впереди Залещикских предмостных укреплений, что исключало активную кавалерийскую работу. Активную задачу она получила чуть позднее, подключившись к преследованию. И тогда, захватив 2 тыс. пленных, овладела мест. Ошехлибы, пройдя за день около 35 км.

3-й Конный корпус пытался решить невыполнимую задачу - форсировать р. Прут и овладеть г. Черновицы. Ни 28, ни 29 мая конному корпусу не удалось ни захватить Черновицы, ни даже переправиться через р. Прут. Поставленная задача не соответствовала обстановке и не отвечала огневым средствам соединения. Взятие Черновиц и для пехоты оказалось делом нелегким: только 5-го июня части 11-го корпуса, после 4-дневных упорных боев, взяли г. Черновицы. Город лежал за серьезной водной преградой, каковой являлась р. Прут, к тому же разлившаяся после ливней и закрывшая к моменту наступления все броды в окрестностях города. Город был прикрыт сильными предмостными укреплениями, для овладения которыми требовалась тяжелая артиллерия, тогда как в составе конного корпуса было всего две легких конных батареи. Попытка захватить город с тыла внезапным налетом оказалась невыполнимой, ибо против единственной доступной переправы - моста через р. Прут против д. Вама - конница наткнулась на укрепленный опорный пункт, требовавший для овладения содействия артиллерии (которую перекинуть на ту сторону р. Прут было невозможно).

Что же сделала конница 9-й армии во время майского прорыва и почему не оправдались надежды на блестящую работу многочисленной конницы?

Конечно, в том большом успехе, в той массе трофеев, которые были взяты 22 и 28 мая 9-й армией, известная доля боевой славы бесспорно принадлежит и коннице (и ранее мы указали эти трофеи), однако, главным образом, войсковой коннице (корпусной), которая по инициативе своих полков, работая вблизи своей пехоты, геройски бросалась вперед, выполняя задачи преследования отступающего противника (о наиболее успешных эпизодах также мы писали ранее).

Так, на долю Текинского конного полка и 2-го Екатеринодарского полка Кубанского казачьего войска выпало значительное количество захваченных пленных.

Что же касается деятельности армейской конницы, находившейся в руках командарма, то ее боевую работу нельзя в полной мере признать удачной. Причина одна - неумелое использование конницы высшим командованием, в данном случае генералом П. А. Лечицким и его штабом.

Какая благодарная задача представлялась коннице 28-го мая - когда после упорных боев неприятельский фронт был прорван и разбитый противник начал отступление! Захват неприятельской батареи у м. Заставны группой конных артиллеристов во главе с полковником Л. Л. Ширинкиным, удачные действия Текинского конного полка сигнализировали командарму-9 - где находится участок, на котором должна была быть его армейская конница, когда 41-й и 11-й армейские корпуса прорвали неприятельский фронт. В распоряжении командарма находилась многочисленная армейская конница - лучшие по подготовке кавалерийские дивизии, а во главе 3-го Конного корпуса стоял энергичный, решительный кавалерийский военачальник, человек большого личного мужества, заслуженно стяжавший добрую боевую славу успешной боевой работой – Ф. А. Келлер. И все-таки, несмотря на исключительно благоприятные условия, в решительную минуту операции на ключевом направлении, на месте прорыва, ни 22-го, ни 28-го мая конницы не оказалось. Вина, как мы отметили выше, падает исключительно на неумелое руководство командарма-9 и его штаба, ибо многочисленная конница и решительный, энергичный кавалерийский военачальник в их руках имелись. Не было только умения использовать эту конницу – со стороны общевойскового командования.

Именно в этой операции ярко выявились особенности управления конницей в условиях современной войны: ни личные качества кавалерийского военачальника, ни отличная подготовка конной массы не смогли искупить ошибки в использовании конницы вышестоящим командованием.

А между тем командарм-9 пользовался (и заслуженно) репутацией одного из лучших командармов, и если он оказался столь малоискусным в деле применения своей конницы, то это говорит о том, что дело не только в личных недочетах П. А. Лечицкого, а в системе подготовки высшего комсостава перед Первой мировой войной - в которой важнейшему вопросу тактики конницы, ее боевому использованию, уделялось слишком мало внимания.

Основной причиной неумелого использования конницы высшим командованием надо считать недостаточно глубокую проработку перед войной проблемы использования конницы в условиях современной войны. Отсюда - недостаточное знакомство высшего комсостава с природой конницы, недооценка этого могучего ресурса в умелых руках высшего командования, отсутствие единства взглядов, и определенных руководящих указаний в деле использования конницы.

Характерно, что даже перед началом наступления почти вся многочисленная армейская конница 9-й армии находилась в окопах, разбросанная по всему фронту армии. Только постоянным стремлением армейского командования найти ей какую-либо повседневную работу и можно объяснить такое неудачное применение конницы, противоречащее ее природе и основным свойствам. А между тем энергичное командование, казалось бы, должно было больше заботиться о сохранении cвоей конницы от непроизводительной повседневной работы, дабы иметь ее свежей и способной к действию - в решительный момент операции.

Как же надлежало использовать армейскую конницу в обстановке, сложившейся на фронте 9-й армии перед началом майского прорыва?

Операция прорыва была трудна и требовала больших усилий наступавших. Но раз прорыв осуществлен, то к месту прорыва должна быть брошена конница - для его развития. Только умелое использование прорыва может принести значительный результат. В силу этого командование, разрабатывая операцию прорыва, должно было заблаговременно сосредоточить к месту прорыва свою конницу - дабы бросить ее в нужную минуту для развития успеха. В такой операции чрезвычайно важно определить момент, когда конница должна и может быть брошена в прорыв. Ощутить этот момент в большинстве случаев мог лишь старший командующий, суммирующий все данные о работе своих войск, положении противника и имеющий общее впечатление о протекающем сражении. В операции прорыва создание кавалерийского кулака, временное подчинение конницы начальнику ударного боевого участка либо (что еще более эффективно) непосредственное руководство конной группой со стороны армейского командования - являлось вполне целесообразным.

И в условиях майского наступления, решаясь осуществить прорыв, командарм-9 должен был объединить всю свою армейскую конницу, все четыре кавдивизии в руках такого энергичного кавалерийского военачальника, каковым был генерал Ф. А. Келлер, сосредоточив накануне наступления конницу в полупереходе от района 41-го и 11-го корпусов и, наконец, объединив под своим личным командованием всю ударную группу (41-й и 11-й армейские корпуса и армейская конница), на которую возлагалась задача прорыва и развития последнего, для был чего необходим временный переезд командарма и его полевого штаба в район боевых действий - для личного руководства ударной группой. Только такая организация прорыва и такое руководство дали бы возможность 28-го мая, когда был осуществлен прорыв на фронте 9-й армии, бросить всю многочисленную конницу для развития прорыва и преследования отступающего противника. При таких условиях, несомненно, результаты прорыва были бы еще более сокрушительны, - и австрийская армия генерала Пфланцера вряд ли могла бы увести свою артиллерию и избежать полного разгрома.

Здесь стоит отметить, что недооценка роли конницы, как подвижного резерва в операциях прорыва во время Первой мировой войны имела место не только в русской, но и в других армиях. Не избежало этих ошибок и немецкое высшее командование, причем во многих случаях сама возможность использования конницы как средства развития прорыва им не была предусмотрена.

Да простит нас читатель, что мы, иллюстрируя этот тезис, несколько оторвемся от предмета статьи. Крайне интересными в этом контексте являются австро-германские Горлицкий прорыв и прорыв у Люблина - Холма 16 июля 1915 г.

Для осуществления этих прорывов, начиная с осени 1914 г., немцами было переброшено с Западного на Восточный фронт, помимо пехоты, 8 кавалерийских дивизий: в течение ноября - декабря 1914 г. – 5, и в течение февраля - марта 1915 г. - 3 кавдивизии. Эта конница в начале 1915 г. была сведена в четыре кавалерийских корпуса - 1-й, 5-й, 6-й кавкорпуса и кавкорпус графа Шметтова. Показательно, что все они были направлены на второстепенные участки Русского фронта, в районы: Млавы, Сувалки, Мемель – Гумбинен, и ни одно из соединений не было брошено на главный ТВД, в район Горлицы - Тарнова, где должен был наноситься решительный удар.

Наступление у Горлицы-Тарнова началось (новый стиль) 1-го мая, и 2-го мая прорыв был осуществлен. К 6-му мая прорыв русского фронта достиг 160 км по фронту и 30 км в глубину.

Для того, чтобы тактический успех, достигнутый немцами, дал стратегический результат, необходимо было с максимальной быстротой переправиться через р. Вислока и энергичным продвижением отрезать русским войскам, находящимся перед 3-й австро-венгерской армией, пути отступления. Это можно было выполнить лишь конницей. Отсутствие последней в достаточном количестве позволило русским планомерно отходить и подготовить новую оборонительную позицию.

Не добившись решительных результатов, германцы, несмотря на начавшиеся военные действия на Итальянском фронте, продолжали наступление. Июньское наступление вновь было удачно - и Львов взят. Австро-германцы настойчиво продолжают наступление, меняя лишь направление - с востока на север, в пространство между p.p. Висла и Буг. 16-го июля Русский фронт вторично был прорван. До 9-го августа можно было ожидать крупных результатов, но и на этот раз наступление прекратилось - что позволило русским укрепиться и отойти в течение 35 дней на 300 км.

Почему же переброшенная в таком большом объеме с Западного фронта кавалерия не была сосредоточена и использована в качестве подвижного резерва для развития прорыва и использования успеха?

Вот что говорит по этому поводу генерал Лавинь-Дельвиль в «Revue militaire generate» (август 1920 г.), рассматривая труд Э. Фалькенгайна: «Быть может Макензен не сознавал необходимость такого сосредоточения или был удержан от этого приказанием свыше, но так или иначе вина в этом падает на ген. Фалькенгайна, который, занимая высший пост в военном управлении, был ответственен за то или другое распределение войск на различных фронтах. Причину того, что кавалерия не была использована, следует искать в чем-нибудь другом: либо в недостаточной степени влияния высшего командования на некоторых подчиненных начальников, либо в ошибочности его взгляда на употребление кавалерии. Как бы то ни было, приходится заключить, что германское командование не вполне сознавало те задачи, которые способна была выполнить кавалерия. Из трех важнейших назначений крупных кавалерийских соединений: разведывание, образование завесы и развитие достигнутых успехов, германское командование, как показал опыт войны, находило возможным в некоторых случаях обходиться без первого из них, широко применять второе и не верило возможность третьего».

Генерал Лавинь-Дельвиль намекает, по-видимому, на то влияние и чрезмерную самостоятельность, которыми пользовался главнокомандующий германским Восточным фронтом генерал П. фон Гинденбург, «присвоивший» основную массу кавалерии Восточного фронта.

Аналогичный случай недооценки роли кавалерии можно привести и на Западном фронте - во время весеннего наступления 1918 г.

Наступление началось 21-го марта, и к 27-му марта достигло больших успехов. В течение 26 - 27 марта условия для действий конницы были благоприятны - она имела перед собой только кавалерийские и передовые пехотные части противника, так как главные силы пехоты, переброшенные в этот район, еще не успели выгрузиться. Однако к этому моменту на месте прорыва германцы не имели ни одной кавалерийской дивизии, так как все три кавалерийские дивизии, сохранившиеся у них к этому времени, находились на Восточном фронте, где их присутствие считалось более полезным.

Вот что говорит по поводу использования конницы в мартовском наступлении немцев фельдмаршал Д. Хейг: «Если бы немецкое командование имело в своем распоряжении только две или три хорошо обученные кав. дивизии, то немецкие конные части могли бы врезаться углом между французской армией. Появление германской конницы без сомнения осложнило бы нашу задачу».

Такое неумелое использование конницы должно быть вменено в вину высшему германскому командованию - и приходится заключить, что и оно не вполне сознавало те задачи, которые была способна выполнить кавалерия.

Рассмотренные нами случаи использования армейской конницы свидетельствуют, что если могущественная огневая техника в период Первой мировой войны и оказала неблагоприятное влияние на боевую работу конницы, то все же важнейшей причиной неудачных действий конницы надо считать ее неумелое использование высшим командованием.

Проблема была всеобщей и начиналась уже на нормативном уровне.

Так, Устав полевой службы 1912 г., коим руководствовалась русская армия перед Первой мировой войной, по вопросу применения конницы сообщал: о разведке, о летучей почте, о посылке донесений, слегка затрагивал работу конного отряда, выдвинутого на разведку, говорил о боевых порядках, но по важнейшему вопросу - использования армейской конницы на театре военных действий, также как и по вопросу использования войсковой конницы, - ничего не говорил.

Естественно, что к началу войны высшее командование, в руках которого имелась многочисленная конница, не имея определенных руководящих данных, оказалось весьма слабо подготовлено к ее применению. Да и в военной литературе, даже в лучших учебниках тактики, сложный вопрос использования конницы в условиях современной войны трактовался перед Первой мировой войной, главным образом, с точки зрения применения конницы на поле боя и действий в конном строю. Надлежащий подбор кавалерийских военачальников, удачный выбор момента конной атаки - вот вопросы, посредством изучения которых пытались разрешить сложную проблему использования конницы в условиях современной войны.

Боевая действительность весьма скоро разочаровала тех, кто понимал конницу лишь с точки зрения ее работы на поле сражения. Конная атака крупных кавалерийских масс, имевшая решающее значение на полях сражения в прошлом, потеряла свое первоочередное значение не только потому, что мощная техника противника затруднила выполнение этой задачи, а, главным образом, потому, что в условиях, когда поля сражения растянулись на десятки и сотни километров, успех конного удара в одной точке (при всем его успехе) уже не мог оказать решающего значения на ход современного сражения. Объективные условия современной боевой действительности, с одной стороны, затруднили использование конницы в конном строю на поле сражения, а с другой стороны, оперативная работа конницы на театре военных действий приобрела особо важное значение, следствием чего стала следующая тенденция - конница все более и более переносит боевую pаботу с поля сражения на театр военных действий.

Следствием переноса работы армейской конницы с поля на театр военных действий стала эволюция в управлении армейской конницей. Если в прошлом успех боевой работы конницы на поле сражения находился исключительно в руках кавалерийского военачальника, то в новых условиях успешная деятельность конницы все больше зависела от правильной постановки ей задач и умелого ее использования высшим командованием, в руках которого она находилась.

Именно поэтому вышеуказанные неудачи и бездействие конницы были не только следствием все возрастающей силы огня, но, главным образом, объяснялись неправильным применением и плохим «вождением» конницы со стороны высшего (общевойскового) командования.

С другой стороны, одной из важнейших причин успеха красной конницы в период Гражданской и Советско-польской войн (как увидим далее) следует считать четко определенное видение высшим командованием РККА вопроса использования конницы, одним из важнейших аспектов которого стало объединение ее в крупные кавалерийские массы (корпуса и конные армии) и использование на важнейших операционных направлениях.

Вместе с тем, отметим, что в годы Первой мировой войны русская конница, несмотря на все проблемы и недочеты, добилась многого – решая самый широкий спектр боевых задач.

И нам представляется крайне интересным в заключение привести оценку непосредственного участника событий старшего адьютанта штаба 3-го Конного корпуса подполковника А. В. Сливинского, в которой он объясняет стремление русской конницы 20-го века действовать именно на поле боя, и в ходе собственно кавалерийских схваток решать ударные задачи (что было ярким достоинством русской конницы и от чего другие армии постепенно отходили): «В течение этой войны мне пришлось участвовать под непосредственным начальством выдающегося русского кавалерийского вождя Генерала графа Ф. А. Келлера во всех боях 10-й кавалерийской дивизии, потом III-го конного корпуса, состав которого одно время достигал восьми кавалерийских дивизий. Приходилось видеть конные атаки русской кавалерии на неприятельскую пехоту, батареи, пулеметы и даже на укрепленные позиции.

С другой стороны известны случаи блестящих конных атак венгерских гусар близ Сатанова и Гродека и германской кавалерии у Калиша и др. Но "Choc'a" в том объеме как это наблюдалось у д. Ярославице, все же не было.

Причины этому разнообразны. Упомянем вкратце некоторые из них:

Развитие форм и мощи средств защиты и поражения, а в первую очередь огнестрельного оружия, вызвало необходимость прибегать к рассредоточенным, и скрытым расположениям и построениям боевых единиц, а это стало в противоречие с идеей крайней концентрации конной массы для удара холодным оружием. Это же сделало конные атаки средством весьма рискованным, тонким, деликатным.

Идущее параллельно с прогрессом культуры и техники повышение требований в отношении подготовки войск и замечающееся в то же время понижение личной доблести бойцов, по крайней мере насколько идет вопрос о боевой массе, еще более усложнило положение.

Эти, резко обострившиеся, противоречия заставляли кавалерийских начальников часто избегать конных схваток, решительных по последствиям, быстротечных, требующих высокого морального напряжения и отличной подготовки войск, тем более, что всегда имеется возможность укрыться под защиту огнестрельного оружия, разыграть огневой бой - менее рискованный, длительный, легче управляемый.

Нельзя не отметить и того, что если в былое время история конницы слагалась из истории ее начальников, то в современных условиях войны необходимость кавалерийскому начальнику обладать исключительными личными дарованиями и даже военным талантом сделалась абсолютной. Таланты же рождаются редко.

С другой стороны, в начале Великой войны после первых боевых столкновений обнаружился перевес в качествах и боевой подготовке русской конницы над кавалерией противника. Ни германцы, ни тем более австрийцы, не осмеливались вступать в единоборство с нами, уклонялись от массовых конных схваток и в большинстве случаев переходили к пешему бою. Это замечание справедливо в применение к тому, что приходилось автору лично наблюдать в течение 1914 - 1917 годов на полях Галиции и на равнинах Румынии, но по некоторым данным можно полагать, что оно остается справедливым и в отношении других русских фронтов» (Сливинский А. В. Указ. соч. С. 49-51.).