Русская разведка и контрразведка: о некоторых аспектах периода становления

По инициативе военного министра Российской империи генерала от инфантерии А. Н. Куропаткина специалисты Генерального штаба начали проработку идеи создания в рамках своего ведомства отдельной службы военной контрразведки. Главная задача службы - противодействие разведывательной деятельности стран - потенциальных военных противников России.

А. Н. Куропаткин.

И 20. 01. 1903 г. Император на рапорте военного министра поставил резолюцию: «Согласен».

Ключевыми структурами вновь созданных органов контрразведки являлись контрразведывательные отделения военных округов, на тот момент крайне незначительные по своему составу. Функционировали на этом уровне и разведывательные отделения.

Разведывательные (таково их официальное наименование с 1907 г.) и контрразведывательные (с 1911 г.) отделения как две автономные службы в штабах округов получили свой правовой статус, штатное расписание, финансовое обеспечение.

Разведывательное отделение округа состояло из начальника, одного - двух его помощников и нескольких вольнонаемных чиновников. Штабы округов испытывали постоянный дефицит в материальных средствах. На отпускаемые деньги (например Варшавский военный округ, в 1913 г. имея за границей 57 агентов, получил 45 тыс. рублей. См. Звонарев К. К. Агентурная разведка. М., 1924. С. 65.) трудно было заполучить ценную агентуру и наладить долговременное сотрудничество с зарубежными информаторами.

Не лучше была ситуация и со штатами контрразведывательных отделений (КРО). Согласно штатам численность личного состава семи отделений армейской контрразведки определялась в 108 единиц, из которых 23 передавались штабу войск гвардии и Петербургского военного округа, 19 - Варшавского, 17 - Киевского, и по 13 - штабам Хабаровского и Виленского военных округов; по 11 и 12 единиц получали Иркутский и Одесский военные округа соответственно. Так, штат контрразведывательного отделения вышеупомянутого Варшавского военного округа (одного из самых передовых округов России) в 1911 г. – начальник отделения, помощник начальника, 3 чиновника для поручений, 4 старших и 10 младших агентов.

Руководитель германской разведывательной службы полковник В. Николаи так характеризовал русскую военную разведку: «Каждый военный округ на русской западной границе имел разведывательное отделение в составе 6 - 10 офицеров во главе с офицером генерального штаба. Разведывательные отделения в Петербурге и Вильно работали против Германии, в Киеве - против Австрии, в Варшаве - против обеих стран. Они «обрабатывали» расквартированные в пограничном районе высшие штабы германских и австро-венгерских войск. В качестве посредников им были подчинены пограничная стража и пограничная жандармерия, на которые возлагалась кроме того мелкая шпионская работа в пограничной полосе, как на предположительном театре военных действий….. Русская разведка вполне ознакомилась с восточными крепостями Германии и со всей железнодорожной и шоссейной сетью восточной Германии. В Австрии и на Балканах она всюду пустила крепкие корни………» (Николаи В. Тайные силы. Интернациональный шпионаж и борьба с ним во время войны и в настоящее время. Изд. Развед. Упр. РККА, 1925. С. 38 – 39.).

С 1911 г. государственные ассигнования на разведку и контрразведку выросли. В июне 1911 г. военный министр генерал от кавалерии В. А. Сухомлинов утвердил два важнейших документа, регулирующих контрразведывательную деятельность - «Положение о контрразведывательных органах» и «Инструкцию начальникам контрразведывательных органов». Ведущая роль в разработке этих документов принадлежала ответственным военным специалистам в сфере разведки и контрразведки западных военных округов России.

В. А. Сухомлинов.

Помимо недостаточного материального обеспечения деятельности органов контрразведки, важнейшим вопросом была проблема налаживания взаимодействия с другими правоохранительными органами - пограничной и таможенной службами, органами полиции и жандармерией. Штабу округа по согласованию с руководителем полицейской службы в случае оперативной необходимости могли придаваться сотрудники полицейских органов. Законы Российской империи лишали органы военной контрразведки права в мирное время самостоятельно задерживать подозреваемых - контрразведчики не имели права на проведение «ликвидации» дела.

Данным правом обладали жандармы и полиция. Жандармский орган, получив от контрразведки просьбу осуществить арест или провести какие-либо следственные действия, занимался изучением материалов дела, и лишь после этого принималось соответствующее решение. С одной стороны, подобное разделение обязанностей ограничивало произвол контрразведки, с другой - ставило успех контрразведывательных операций в зависимость от иных служб. Зачастую возникали несогласованности и накладки. Соответственно, привлечь к суду даже уличенное в шпионаже лицо из-за несовершенства законов Российской империи удавалось не всегда.

Это обстоятельство также придавало особое значение вопросу налаживания взаимодействия между правоохранительными органами.

В апреле 1912 г. Государственная Дума утвердила необходимые изменения действующего российского законодательства в сфере государственной измены «путем шпионства».

С началом Первой мировой войны роль контрразведки сводилась преимущественно к защите секретных мобилизационных планов, стратегических, оперативных и тактических замыслов командования, обеспечения проведения мобилизации, осуществления боевых действий и охраны сведений о новых образцах военной техники. Проблема обеспечения безопасности в войсках, тем более силами контрразведывательных органов, вообще в то время не ставилась. Не учитывалось возможное дезертирство, возможности националистической и революционной пропаганды в войсках - как противником, так и антиправительственными силами внутри страны. Не были приняты меры противодействия информационной войне со стороны австро-германцев.

Соответственно, для органов контрразведки главным с началом войны являлось - не дать противнику выявить проведение мобилизации, выяснить сроки отправки частей на фронт, степень их укомплектованности и т. д. А далее, особенно при затягивании войны, наступала уже импровизация.

С началом боевых действий штабы фронтов приступили к созданию своей собственной агентурной разведки. Но именно в силу указанных выше причин в первый период войны штабы фронтов и армий никаких инструкций или директив для ведения фронтовой агентурной разведки и контрразведки от вышестоящих инстанций не имели.

Говоря о недооценке разведывательной деятельности со стороны командования Действующей армии ведущий специалист по разведывательной и контрразведывательной деятельности генерал-квартирмейстер Штаба Варшавского военного округа Н. С. Батюшин констатировал: «Почти весь первый год войны контрразведкой никто из высших военных органов не интересовался, и она, поэтому велась бессистемно, чтобы не сказать спустя рукава» (Батюшин Н. С. Тайная военная разведка и борьба с ней. - М.: X-History, 2001. С. 11.).

Единственным указанием на организацию фронтовой разведки и контрразведки в военное время можно считать статью 117-ю «Положения о полевом управлении войск в военное время». Эта статья возлагала обязанности по осуществлению разведывательной и контрразведывательной деятельности на генерал-квартирмейстера штаба фронта: «Генерал-квартирмейстер по общим указаниям начальника штаба организует и руководит делом разведки о противнике и местности, а также принимает меры для борьбы со шпионством... он разрабатывает общие соображения по согласованию мероприятий, принимаемых в отношении разведки и борьбы со шпионством штабами армий, входящих в состав фронта. По общим указаниям начальника штаба он расходует ассигнуемые по штабу на разведку и борьбу со шпионством суммы и наблюдает за ведением отчетности по ним» (Положение о полевом управлении войсками в военное время. - СПб.: Военная типография Императрицы Екатерины Великой, 1914. С. 14.).

Штат разведывательного отделения штаба фронта: начальник отделения - полковник Генерального штаба, его помощники (2 штаб-офицера - из них 1 Генерального штаба, 1 - мог быть Отдельного корпуса жандармов, для осуществления контрразведывательной деятельности).

Постепенно разведывательные отделения штабов фронтов разрослись, насчитывая в своем составе несколько десятков офицеров, чиновников и солдат. Офицер Ставки Верховного Главнокомандующего М. К. Лемке писал: «Полковник Терехов рассказал кое-что об организации разведки в больших штабах. В мирное время он заведовал разведывательным отделением штаба … военного округа…. В год на покупку … документов, планов и пр. ему отпускалось 35000 руб. Разумеется, это - капля в море. Агентов у него было 10 - 12; … а теперь в одной II армии в месяц расходуют 20000 рублей. Трое агентов было в Восточной Пруссии, трое - в Познани и т. д. Ясно, что с объявлением войны пришлось все создавать наново, и только одна II армия имела тогда уже до 200 агентов» (Лемке М. К. 250 дней в Царской Ставке (25 сент. 1915 – 2 июля 1916). Пб., 1920. С. 513.).

Лишь на втором году войны начали появляться инструкции, наставления и руководства, указывавшие как вести разведку, вербовать и готовить агентов, перебрасывать их в тыл противника. Первые такие документы вырабатывали армии, а в дальнейшем - штабы фронтов и Ставка Верховного Главнокомандующего.

В период войны структура управления разведывательной деятельностью фронта выглядела следующим образом (Звонарев К. К. Указ. соч. С. 128.).

1) Руководитель разведывательного отделения.

2) Помощник руководителя (занимался проверкой документов новых агентов, их регистрацией, вел соответствующую ведомость).

3) Агенты-вербовщики (вербовали агентов – прежде всего из числа беженцев).

Каждый вербовщик жил на отдельной конспиративной квартире вместе с завербованными им агентами (обычно не более 3 - 4). На эту же квартиру приходили агенты, прибывавшие из-за линии фронта. При этом руководство старалось, чтобы агенты, жившие на разных квартирах, друг друга не знали.

4) Агенты. За всеми агентами (особенно вновь завербованными) устанавливалось наблюдение. Свободные от слежки агенты вели наблюдение за помещением разведывательного отделения в целях охраны его от контрразведки противника. Была создана система обучения агентов. В 1915 г. во 2-й армии, например, функционировали 3 разведшколы.

В первые дни войны русское командование пыталось обойтись сведениями войсковой разведки и показаниями пленных.

Но когда убедились, что эти сведения недостаточны, штабы фронтов стали посылать т. н. «ходоков» за линию фронта. Вскоре же и этого оказалось недостаточно, тем более что таким образом обеспечивались сведения лишь о непосредственном фронте противника и его ближайшем тыле. Для решения стратегических задач этих сведений было явно недостаточно.

Результаты деятельности русской разведки до войны и в ее ходе – титульные листы изданных справочных материалов разведывательного характера.

В штабах фронтов задумались о глубокой агентурной разведке. Было принято решение вербовать на русской территории людей, подходивших для переброски в нейтральные страны, где они должны были создавать агентурные организации и направлять агентов в неприятельские государства. С этого момента военные агенты Генерального штаба в нейтральных странах превратились в посредников между штабами фронтов и их агентами за рубежом. Агенты в нейтральных странах получали через официальных военных агентов деньги и директивы. Через них же они пересылали добытые сведения, зашифрованные шифром военного агента и за его подписью. Руководитель разведки и контрразведки фронта должен был осуществлять контакты и с такими агентами.

Результат деятельности контрразведки: пойманный шпион под конвоем, 1914 г.

В сфере контрразведывательной деятельности, по мере накопления опыта, становилось очевидным, что функции контрразведки гораздо шире непосредственного противодействия усилиям вражеских разведок – в частности, именно в годы Первой мировой войны возникает экономическая контрразведка.

Так, в конце мая 1916 г. на основе сведений Департамента полиции и военной контрразведки об антигосударственной деятельности банкира Д. Рубенштейна и некоторых других финансовых воротил (среди которых сахарозаводчики А. Добрый, И. Бабушкин, И. Гопнер) начальник Штаба Верховного Главнокомандующего генерал от инфантерии М. В. Алексеев добился разрешения Николая II на создание специальной оперативно-следственной комиссии в рамках Северного фронта. Имелись доказательства, что в лице финансовых дельцов, биржевых маклеров и иных воротил большого бизнеса, имеющих прямой выход за рубеж, германская разведка решает ряд важных задач. При определении кандидатуры руководителя комиссии выбор пал на Генерального штаба генерал-майора Н. С. Батюшина. Борьбой с экономическим шпионажем должна была заниматься Комиссия при штабе Северного фронта по борьбе с экономическими преступлениями в тылу, затрагивающими интересы Военного ведомства.

Экономический шпионаж всегда имел большое значение, но особую роль он стал играть в годы Первой мировой войны. В связи с затяжным характером мировой войны на первый план выступило экономическое состояние государств, и все воюющие державы принялись за систематическое всестороннее изучение промышленности, финансов, торговли как своих противников, так и нейтральных государств. В Первую мировую войну экономический шпионаж превратился в один из важнейших видов разведывательной деятельности, а количественно возрос многократно.

Кроме осуществления экономической разведки, немцы, пользуясь возможностью широко влиять на ход хозяйственной жизни России, Франции и нейтральных стран, старались через своих агентов создавать в них «тяжелое положение». Причем совсем необязательно это должны быть непосредственные агенты – вполне достаточно было и наличия агентов влияния (какими являются некоторые фигуранты дела Рубенштейна). Для этого:

1) Создавались всевозможные затруднения в сфере товарообмена, распределения материальных ресурсов, в транспортной сфере.

2) Велась агитация против заключаемых государством займов, как внутренних, так и внешних.

3) Делались попытки понизить курс бумажных денег.

4) Выпускались фальшивые деньги.

5) Скупалось и вывозилось за границу золото и материальные ценности.

Союзникам по Антанте пришлось столкнуться с фактами поставок через нейтральные страны для держав Германского блока продуктов, в которых они испытывали недостаток. Причем много упреков было высказано и в адрес России, предприниматели которой якобы через Швецию снабжали Германию металлами и хлебом (Ц. Экономическая война и экономический шпионаж в течение мировой войны 1914 – 17 годов // Военное дело. – 1920. – № 7. - Стб. 215.).

Показательно, что союзники по Антанте объединили свои усилия в экономической сфере – был создан постоянный международный комитет экономической борьбы под председательством Д. Кошена. В тесном контакте с этим комитетом вело работу междусоюзническое разведывательное отделение Интералье, созданное при 2-м бюро французского Генерального штаба и объединившее всю разведку союзников. Интералье состояло из отдельных миссий союзников - французской, английской, русской, бельгийской, итальянской, португальской, а впоследствии и американской. Каждая миссия вела военную, экономическую и политическую разведку и контрразведку.

Экономическая разведка сильнее всего была развита у англичан и французов. Работа экономического отделения при русской миссии бюро Интералье состояла в основном в деятельности по передаче информации союзникам и от союзников – русским военным и правоохранительным органам.

Показательно, что с того момента как усилия Антанты в сфере экономической войны были централизованы, положение Германии сразу ухудшилось. К нарушителям блокады стран Германского блока применялись соответствующие экономические и организационные меры. Органы экономической контрразведки стран-союзниц осуществляли строгий контроль в данной сфере – фирма-нарушитель попадала в черные списки (с ней прекращали торговлю), снабжение нейтральной державы также прекращалось. В итоге, экономическое снабжение держав противника могло осуществляться лишь посредством контрабанды, но и с ней шла усиленная борьба.

Генерал-лейтенант А. С. Лукомский следующим образом характеризовал деятельность Комиссии Н. С. Батюшина по борьбе с экономическим шпионажем: «…начальник штаба Верховного Главнокомандующего генерал Алексеев еще летом 1916 г. испросил Высочайшее соизволение на предоставление ему права производить необходимые расследования не только в районе, подведомственном Ставке Верховного Главнокомандующего, но и в глубоком тылу, где, по положению, действовали органы, подведомственные министрам.

Основанием для испрошения подобного права послужили следующие мотивы. Некоторые дела о шпионаже, возникшие на фронте, указывали на непосредственную их связь с деятельностью шпионских организаций в глубоком тылу. Опыт показал, что передача ведения дел по тылу другим следственным органам, не подчиненным Ставке, нарушала цельность работы и, по мнению генерала Алексеева, вредно отражалась на ходе всего следственного производства. Кроме того, по сведениям, имевшимся у генерала Алексеева, в тылу начала развиваться преступная деятельность спекулянтов, работавших явно во вред армии. Были даже сведения, что некоторые спекулянты находились в связи с германскими агентами.

Генерал Алексеев решил, под личным своим наблюдением, разоблачить деятельность нескольких таких господ и судить их по законам военного времени. В распоряжении генерала Алексеева была следственная комиссия генерала Батюшина, которому генерал Алексеев вполне доверял.

Эта комиссия работала на Северном фронте и в своем составе имела нескольких очень опытных лиц (в ее же составе, как потом выяснилось, были и очень вредные элементы). Генерал Алексеев давал отдельные поручения генералу Батюшину, который ему же представлял отчет о деятельности своей комиссии по выполнению возложенных на нее задач.

В бытность мою генерал-квартирмейстером, во время болезни и отсутствия из Ставки генерала Алексеева, генерал Батюшин занимался расследованием двух дел, о которых осенью и зимой 1916 г. очень много говорили везде - и на фронте, и в тылу.

Первое дело касалось деятельности одного довольно известного в Петрограде банкового деятеля Р. Он обвинялся в злостной спекуляции, которая вредит армии, и были сведения, что он своей деятельностью способствует нашим врагам.

Другое дело касалось группы сахарозаводчиков Юго-Западного края, получивших разрешение на вывоз сахара в пределы Персии (г-да Д. Б. и Г.). Во время войны курс нашего рубля в Персии катастрофически падал. Единственной действительной мерой, чтобы его поднять, казалась отправка в пределы Персии достаточного количества сахара. Сахар было разрешено отправить нескольким сахарозаводчикам Юго-Западного края. Отправлено сахара было много, но это нисколько не изменило курса нашего рубля.

При расследовании этого вопроса получились данные, что сахар через таможни в Персии прошел в сравнительно незначительном количестве, а остальной сахар куда-то исчез. Затем были получены сведения, что значительное количество сахара выгружалось на других станциях Закавказской железной дороги и переотправлялось в Персию через границу вне таможенных постов. На персидском рынке сахар появлялся в очень незначительном количестве. Из Персии же были получены сведения, что русский сахар в очень большом количестве проходит через Персию только транзитным путем, а, попадая в Турцию, - направляется в Германию.

Оба дела возбудили очень большой шум. Лица, к коим были предъявлены обвинения, были арестованы» ( Лукомский А. С. Очерки из моей жизни. Воспоминания. М., 2012. С. 315.).

Н. С. Батюшин.

У Д. Рубенштейна был найден секретный документ штаба 3-й армии – т. е. юридически он попадал в ведение военной контрразведки. Вероятно, у него было бы найдено и большее количество секретных документов, если бы он не был предупрежден о готовившемся у него обыске человеком, близко стоявшим к председателю Совета министров Б. В. Штюрмеру, что выяснилось лишь впоследствии.

Найдя лазейки в законодательстве и заручившись поддержкой влиятельных покровителей, 6 декабря 1916 г. Д. Рубенштейн был условно освобожден из-под ареста под поручительство. Но следствие не было закрыто, и он вскоре был вновь арестован.

В феврале 1917 г. банкир, в соответствии с законами военного времени как нежелательный элемент, в административном порядке был определен на высылку в двадцать четыре часа в Сибирь.

Много лет спустя один из современников вспоминал: «Надо было видеть, как взбесились все его поклонники, его огромная шайка дельцов, прислужников, маклеров, адвокатов и все «общество», его окружавшее и кутившее на его широкий счет первоклассного мошенника, обиравшего и морившего голодом русский народ. От этой всей своры некуда было деваться, так как наседали они с приставаниями о различных хлопотах. Конечно в Петрограде стон стонал об ужасном «антисемитизме», проявленном к этому мученику воровского бизнеса, к этому несчастному Рубенштейну, которому не позволили выехать из Петрограда в собственном автомобиле, а предложили вместе с другими спекулянтами прокатиться до Новосибирска в арестантском вагоне за решеткой под конвоем» (Батюшин Н. С. Указ. соч. С. 19.).

Но «поездка в арестантском вагоне» не состоялась. Д. Рубенштейн оказался на свободе 28 февраля 1917 г. – он был освобожден из тюрьмы «восставшим народом», как писали в то время.

Другой очевидец так отзывался о главном фигуранте дела Комиссии Н. С. Батюшина: «Д. Л. Рубенштейн - видный финансист, биржевик и банковский деятель, является одной из колоритнейших фигур нашего времени. Почти гениальный в спекуляциях, чуждый морали, смело оперирующий на границе гражданского и уголовного права он завоевал себе очень влиятельное положение и в то же время являлся неисчерпаемой темой для рассказов и анекдотов, сделавших его имя чрезвычайно популярным» (Там же. С. 20.).

Таким образом, русская военная разведка и контрразведка прошли непростой путь становления, став к 1917 г. серьезной силой в государстве.

К 1917 г. сложилось следующая ситуация: «…шпионство не только имеет тесную связь с политическим движением в России, но можно с известной достоверностью сказать, что оно даже питает таковое движение» (Лемке М. К. Указ. соч. С. 735.).

Последующие события, к сожалению, подтвердили верность этой цитаты.