О стратегическом успехе разведки Кавказской армии в Первую мировую войну

Как известно, к концу Русско-турецкой войны 1877 - 1878 гг., когда русские войска овладели Карсом и продвинулись до Эрзерума, турецкая армия на Кавказско-Анатолийском фронте уже не могла успешно противодействовать Кавказской армии. Но, так как условия мира были продиктованы Берлинским конгрессом, итоги войны для России не соответствовали достигнутым на Кавказском фронте успехам.

Но в числе последствий победы в активе России появилось право иметь своих военных агентов в составе консульств: в Эрзеруме, Трапезунде, Ване, Бейруте и Багдаде. В эти города были командированы офицеры Генерального Штаба, переименованные в чиновников МИДа.

Правда, и турки имели в Тифлисе своего военного агента (в лице консула), также офицера Генерального Штаба.

По соглашению с турецким командованием в 1890-х годах, была произведена полевая поездка офицеров Генерального Штаба от границы до Эрзерума - где русские офицеры были дружественно встречены гарнизоном этого города. Поездка имела целью обследовать дорогу, ведущую по горам - к северу от главной дороги от Караургана до Эрзерума. Обследование этого пути показало, что дорога вполне доступна для движения артиллерии и обозов. Этим путем и двинулась турецкая 3-я армия перед операцией у Сарыкамыша - выходя на фланг Кавказской армии.

Военные агенты в Турции, подчиненные, кроме константинопольского военного агента, Кавказскому штабу, производили маршрутные съемки своих районов - что позволяло составить и корректировать 20-верстную карту Кавказа и турецкого передового театра военных действий. Но 20-верстная карта не годилась для тактических решений, тем более, что она была составлена по результатам маршрутной съемки.

Таким образом, русские должны были начать операции на Кавказском фронте в 1914 г., в сущности, без карт, в то время, как турки (под руководством немецких топографов) в 1913 - 1914 гг. посредством полуинструментальной съемки полностью отсняли будущий театр военных действий.

Но случай в корне изменил эту неблагоприятную для русских ситуацию.

В начале войны с Турцией один из русских миноносцев, крейсируя у Анатолийских берегов Черного моря, захватил турецкую шаланду - шедшую без охраны из Константинополя в Трапезунд. Командир миноносца заставил шаланду следовать в Севастополь - где было выгружено много тюков с какими-то картами. Командированный из Тифлиса офицер-переводчик сразу установил, что это - только что отпечатанные в Берлине карты, являющиеся результатом производившихся перед войной съемок.

Военно-Топографический отдел занялся изготовлением фотокопий этих карт - с отпечатанными на них яркой краской названиями на русском языке (поверх турецких наименований).

И вскоре Кавказская армия получила прекрасные 5-верстные карты.

За несколько месяцев до войны полковник Е. Вышинский был назначен начальником Кавказского отделения Главного Управления Генерального Штаба, а на его место Главное Управление назначило молодого офицера Генерального Штаба – капитана Г. Клерже.

Г. И. Клерже

Вышинский передал Клерже свою агентуру - которая базировалась, главным образом, на армянские, наиболее верные России, элементы населения и налаженную связь с ней Тифлиса (после неизбежного оставления русским консульством Эрэерума - в случае разрыва дипломатических отношений с Турцией).

Но Клерже решил эту агентуру распустить, не создав новой агентуры. В его планах - вербовка мусульманской агентуры. Это решение было тем более неудачным и неосторожным, что международная обстановка стала угрожающей.

Результат сказался с первых же дней войны с Турцией.

Агентурных сведений в штаб Кавказской армии не поступало, и движение турецкой 3-й армии перед операцией под Сарыкамышем на крайний правый фланг сарыкамышской группы не было заблаговременно известно русским. Это породило очень тягостные для русских обстоятельства Сарыкамышской операции - которая вылилась в блестящую победу русского оружия только благодаря испытанной стойкости войск Кавказской армии и твердой позиции генерала Н. Н. Юденича и других военачальников.

В дальнейшем дальняя разведка также была крайне слаба. Агентуры почти не было. Да и получаемые от нее сведения, вследствие коммуникационных трудностей, прибывали с опозданием. Ближайшая разведка работала значительно лучше, но получаемые от нее сведения не представляли существенного интереса - т. к. наиболее ценную информацию получали от опроса пленных. Наиболее ценные данные удавалось получать от унтер-офицеров, задавая им вразбивку ряд вопросов в таком порядке, что им не представлялось ясным, что они своими ответами дают русским весьма существенные сведения.

Разведывательные действия против Турции вели как Одесский военный округ, так и английская разведка. От состоявшего при штабе Кавказской армии английского полковника Пайка русские получали вполне точные данные - но они касались Багдадского и Суэцкого фронтов. Что же касается разведки Одесского округа, то от него поступали многочисленные телеграммы со сведениями самого фантастического характера. Штаб этого округа имел свою секретную агентуру - которая расходовала большие средства, но ничего серьезного не давала.

В апреле 1916 г. И.д. начальника отделения управления генерал-квартирмейстера штаба Кавказской армии (то есть возглавив ее разведку) был назначен подполковник П. Шатилов.

П. Н. Шатилов

Оставление союзниками Галлиполийского полуострова создавало принципиально новую обстановку - как для англичан, так и для Кавказского фронта. Высвободилась турецкая 2-я армия, отбившая все атаки союзников в Проливах и, естественно, проблема ее дальнейшего использования - то есть, переброска ее против русских или англичан, требовала принятия предварительных мер, вызывая у союзников закономерное беспокойство.

Особенно беспокоились англичане - и почти ежедневно полковник Пайк заходил в штаб Кавказской армии для того, чтобы узнать, нет ли каких-либо данных о перспективном использовании турками своей 2-й армии.

Первые существенные данные, имевшие отношение ко 2-й армии, были получены от опроса одного из пленных турок, проживающего в районе Александретты. Он, между прочим, сообщил, что через северный хребет Алюпус, севернее Александретты (у которого прекращался железнодорожный путь из Скутари), был прорыт туннель, железная дорога теперь шла от Скутари через Ниссебин - без задержки у Александретты. Это позволяло предполагать, что 2-я армия может быть направлена и против Кавказской армии, и против англичан.

Наконец, удалось получить полную картину будущего развертывания турецкой 2-й армии.

Летом 1916 года один из казачьих разъездов, время от времени посылаемых в никем не занятый 200-километровый промежуток между Эрзерумом и левым флангом 1-го Кавказского корпуса, двигавшегося в направлении на Эрзинджан, захватил турецкого офицера, находившегося во главе турецкого разъезда.

У этого офицера была очень объемная полевая сумка, которую, естественно, у него отобрали.

В тот же день выяснилось, что захваченный офицер именует себя полковником, начальником оперативной часта штаба 2-й армии и заявляет, что он добровольно сдался русскому разъезду. Обстановка пленения, как будто бы, соответствовала его заявлению. При появлении разъезда, атаковавшего турок, захваченный офицер оказался спешенным, а его аскеры ускакали, избегая встречи с казаками.

На следующий день захваченный офицер прибыл в сопровождении конвоя в штаб армии в Сарыкамыше, и П. Н. Шатилов приступил к его допросу. Знание турком французского языка способствовало допросу - без надобности прибегать в помощи переводчика.

Уже с первого же дня допроса было установлено, что он действительно начальник оперативной части 2-й армий и командирован в будущий район развертывания этого оперативного объединения - чтобы решить целый ряд вопросов, связанных с намеченной армейской операцией. 2-я армия должна была нанести удар в тыл русских корпусов, наступающих на западном участке и не прикрытых со стороны Диабекирского направления. Операционным направлением турок был намечен Мамахатун, находящийся между Эрзерумом и Эрзинджаном - и к нему подходил 1-й Кавказский корпус.

На вопрос о причинах своей сдачи в плен, захваченный полковник заявил, что он это сделал вследствие серьезной обиды, нанесенной ему турецким командованием. После победы, одержанной 2-й армией в Галлиполи, все военачальники получили новые ответственные назначения, а его, несмотря на исключительную роль, которую он сыграл в Галлиполийской операции, обошли только потому, что он не природный турок, а происходил из черкесской семьи, покинувшей Россию и обосновавшейся в Турции. И он решил перейти на сторону России - родины своих предков. Подход и развертывание турецкой 2-й армии были установлены во всех деталях. Были выяснены тыловые пути от Ниссебина, конечного пункта железной дороги, где должны были высаживаться из вагонов турецкие части, уточнены этапные пункты и, наконец, район сосредоточения всей армии - причем в документах сосредоточение обрисовывалось во всех деталях, до батальона включительно.

Из сообщений турка стало известно, что 2-я армия получила новое снаряжение, и также снабжена для предстоящих действий в горах австрийскими гаубицами на вьюках (заменившими почти все пушки на колесах).

Но теперь возникал закономерный вопрос: после пленения турецкого полковника не изменит ли турецкое главное командование намеченный план создания нового (фактически) фронта против Кавказской армии? На этот вопрос турок ответил, что подготовка к направлению против русских 2-й армии зашла настолько далеко, что у него нет сомнений - изменения плана ожидать не приходится. Кроме того, он считал, что условия захвата в плен он обставил настолько реально, что находившиеся с ним аскеры едва ли могли понять действительную обстановку его пленения.

Н. Н. Юденич, ознакомившись с новыми разведданными, в соответствии с которыми завершение сосредоточения 2-й армии противника должно было состояться только через 2,5 месяца, решил не принимать мер противодействия намеченному турками новому фронту наступления - до тех пор, пока не получит подтверждения разведки о начавшемся сосредоточении. Это позволяло продолжать наступление на запад - через Эрзинджан и далее.

Разъезды, высылаемые после перехода турецкого полковника в направлении на Ниссебин, встречали лишь слабые соединения курдов, но никаких следов появления регулярных турецких сил не отмечалось. Наконец наступил день, когда передовой батальон турецкой 2-й армии должен был, но данным пленного турецкого полковника, появиться на левом фланге будущего развертывания этого оперативного объединения.

Вечером этого дня был послан приказ командиру 1-го Кавказского корпуса, находящемуся впереди Эрзинджана, послать разведывательную сотню в район, где ожидалось появление этого батальона - с требованием захватить языка. Сотня обнаружила в указанном районе присутствие турецкой регулярной части - и захватила одного аскера.

При его допросе оказалось, что он принадлежит к тому полку и даже батальону (табору), который и ожидался в разведанном районе.

После этого никаких сомнений о появлении на Кавказском фронте 2-й армии уже не было, и Н. Н. Юденич начал сосредотачивать сильную группу для противодействия этому оперативному объединению.

Через месяц начались упорнейшие бои на огнотском направлении - которые не дали туркам ожидавшихся ими результатов. Все атаки противника отбивались, а на Эрзинджанско-Трапезундском фронте русские продолжали активные действия.

Вероятно, в военной истории не было случая, чтобы одна из сторон заранее, за два с половиной месяца, знала о появлении на ее фронте целой новой армии - причем вновь снаряженной и снабженной вооружением, приспособленным к условиям нового ТВД. И победа русских войск в Огнотской операции не в последнюю очередь была вызвана этим уникальным случаем – и небывалым успехом русской разведки.