О морской радиотелеграфии, расшифровке военно-морских кодов в Первую мировую, а также... о пользе шустовского коньяка

Так сложилась история, что русские моряки (и не они одни) сумели недостаточно эффективно использовать радио - это величайшее изобретение XX века - в своих целях. Как известно, радиоразведка противника была в Первую мировую достаточно эффективна – в том числе и на море.

О радиодисциплине на русском флоте

Так, в начале войны русские пользовались для оперативных донесений устаревшими шифрами, а в особо экстренных случаях - просто посылали адресатам радиотелеграммы открытым текстом. Немцы это своевременно учли, и в один прекрасный день на многих кораблях Балтийского флота оказалась принята следующая телеграмма: «Командиру Андрея Первозванного. Немедленно выйти к Мемелю на присоединение к эскадре. фон Эссен».

При всей своей осведомленности, на этот раз противник грубо ошибся. «Андрей Первозванный» стоял на ремонте в Кронштадском доке. Трюк оказался неудачным, хотя номер телеграммы и соответствовал общей нумерации депеш командующего Балтийским флотом. Обман был очевиден.

С этого момента на флоте было строжайше запрещено пользоваться открытыми донесениями, и для срочных депеш ввели скороспелые шифры - известные под названием Дым и Молния.

С помощью различных комбинаций и предположений, сопоставлявших очевидный факт донесения (например, съемку с якоря, выход в море, обнаружение мин или подводной лодки и т. д.) телеграфисту было нетрудно после трех-четырех внимательных решений постичь скрытую тайну шифрованного сообщения.

Но противник содержание русских радиограмм также знал.

Позывные кораблей хоть и сменялись часто, но при той архаической системе их передачи, которой придерживались всю войну на Балтийском море, своего назначения не оправдывали - желая передать сообщение на другой корабль, специалист должен был несколько минут передавать его позывные, повторив минимум 15 - 30 раз условное название вызываемого корабля или морской базы. Радиоспециалисты, дававшие по 40 - 55 букв в минуту (без учета сбоев, затягивавших процесс радиообмена), зачастую повторяли одну и ту же депешу по 3-4 раза, что совершенно недопустимо в экстренных ситуациях, когда была дорога каждая секунда. А по тону радиопередачи противник за это время вычислял характеристики передающего корабля.

Радиотелеграфия на германском флоте и гибель крейсера "Магдебург"

Как же обстояло дело с этим вопросом в германском флоте?

Радиопередача немцев колебалась от 100 до 120 букв в минуту. Никаких позывных (как вызываемой станции, так и отправляющей) у них не было. Случаи перебоев были достаточно редкими, а повторная отправка депеши отправителя была еще реже - причем уже на другой волне. Открытым текстом противник свои сообщения не отправлял.

С целью же дезинформации, на русском языке, достаточно часто противник передавал различные ложные телеграммы - чтобы морально воздействовать на русских моряков. Так, в дни отступления русских войск из Восточной Пруссии в августе 1914 г., германцы распространяли сообщения с явно преувеличенными цифрами своих трофеев. Аналогичное явление наблюдалось и во время отхода русских войск из Галиции весной-летом 1915 г.

Иногда противник мешал передаче русских донесений, которые в силу форс-мажорных обстоятельств, не могли быть зашифрованы. Так, во время гибели в ноябре 1914 г. миноносца «Исполнительный», следовавший ему в кильватер миноносец «Летучий» в 12 часов 35 минут стал телеграфировать о катастрофе «Исполнительного» своему флагману. Противник, обнаружив, что это сообщение передается открытым тестом, ввязался в радиопередачу, использовав ту же длину волны. В 12 часов 40 минут приемные станции на злополучном дивизионе приняли следующее сообщение: «... спасено семь человек ... миноносец погиб. № 42 «Летучий». Еще через 10 минут, в 12.50 прозвучало: «... спасено семь человек нижних чинов ... миноносец погиб. № 42. «Летучий».

И лишь через 21 минуту, то есть в 12 часов 56 минут, удалось полностью принять телеграмму с «Летучего», в которой сообщалась информация о гибели «Исполнительного».

Драгоценное время для оказания помощи было упущено, а через несколько минут погиб и сам «Летучий», увлекая на морское дно не только весь свой экипаж, но и спасенных людей с «Исполнительного».

Эсминец "Исполнительный".

Как пример аналогичных действий со стороны русского флота, следует отметить случай, произошедший с германским новейшим легким крейсером «Магдебург». Русская береговая радиостанция, вмешиваясь в работу радиостанции крейсера, мешала ему передавать свои донесения. И когда «Магдебург», преследуемый русскими кораблями, сел на камни у острова Оденсхольм и стал вызывать помощь, то эта радиостанция, при полной нагрузке своей антенны, одновременно с крейсером начала посылать в эфир на тех же волнах информацию о … шустовском коньяке. Русский радиотелеграфист передавал все, что ему взбрело в голову - лишь бы не дать неприятельскому кораблю возможности сообщить о месте аварии. В результате одинокий «Магдебург» был атакован подошедшими русскими кораблями, и имеющие огромную ценность документы крейсера и часть команды попали в руки русских моряков. Несколько часов спустя русские моряки подобрали тело утонувшего немецкого младшего офицера. Покойник прижимал к груди кодовую книгу.

Германский легкий крейсер «Магдебург». Во время прорыва в Финский залив 13 августа 1914 г. сел на камни острова Оденсхольм, и под угрозой пленения был взорван своим экипажем и добит крейсерами Балтийского флота «Богатырь» и «Паллада». В руки русских попали секретные документы немцев, включая сигнальную книгу и секретную карту квадратов моря. Это имело большое значение - прежде всего для британского флота, а возможности радиоразведки союзников многократно повысились. Из состава экипажа «Магдебурга» погибло 15 человек, а 60 человек было захвачено в плен.

В первую очередь русское командование приняло все меры, чтобы немцы не узнали о компрометации своего кода. В частности, обследовавшим затонувший «Магдебург», был объявлен строгий выговор за нерадивую работу, которая якобы не дала ничего ценного. Эта информация, как бы между прочим, была доведена до сведения капитана немецкого крейсера и членов его команды, взятых в плен. В результате код не был немцами своевременно сменен. Попав месяцем позже в английское Адмиралтейство, код стал ценнейшим материалом для дешифровальной работы англичан. Они с большим успехом воспользовались «подарком» русских.

В октябре того же года капитан еще одного германского корабля после того, как его корабль вступил в неравный бой с английскими крейсерами и стало очевидно, что он будет потоплен, выбросил ящик с документами за борт. Водонепроницаемый ящик был подобран со дна английским тральщиком - и в нем обнаружили кодовую книгу.

Фотокопия еще одной книги была захвачена у австралийских берегов на немецком торговом судне.

Благодаря наличию трех кодов английским криптоаналитикам удалось обнаружить принципы, которыми немцы руководствовались при смене ключей для своих шифросистем. Был составлен список часто используемых морских терминов. Напротив каждого термина указывались возможные пятибуквенные комбинации, на которые термин мог быть заменен при шифровании. Англичанам достаточно было точно узнать - на какую комбинацию в данном сообщении заменялся хотя бы один морской термин. Тогда соответствие между остальными терминами и пятибуквенными комбинациями становилось ясным, и вся оставшаяся часть шифрсообщения могла быть дешифрована.

О депеше Циммермана

Трофей с «Магдебурга» имел отношение и к знаменитой депеше Циммермана, претворившей вступление США в войну. Германия с начала войны оказалась изолированной от внешнего мира: в ее распоряжении остались всего лишь две трансатлантические кабельные линии связи - из Стокгольма в Буэнос-Айрес (собственность Швеции) и из Копенгагена в Вашингтон (собственность США). Обе были ненадежными, так как проходили через ретрансляционную станцию, контролировавшуюся англичанами. И английские криптоаналитики не преминули этим воспользоваться.

Наиболее ценной информацией оказалась частично дешифрованная 19 января 1917 г. шифротелеграмма, отправленная министром иностранных дел Германии А. Циммерманом немецкому посланнику в Мексике. В прочитанной части этой телеграммы говорилось о том, что с 1-го февраля начнется неограниченная война на море - с применением сил германского подводного флота. Англичане придержали сведения о содержании шифротелеграммы Циммермана, опасаясь скомпрометировать источник. В то же время Германия успела сделать ряд практических шагов для претворения этих планов в жизнь.

А. Циммерман.

Одним из них стало вручение ноты, объявившей американскому послу о начале беспощадной подводной войны. И 3-го февраля президент США принял решение разорвать дипломатические отношения с Германией. Но и после разрыва американо-германских отношений среди американских политиков еще прочно удерживалось мнение о том, что дальнейшее сохранение нейтралитета выгодно США.

К середине февраля 1917 г. англичане сумели дочитать шифровку Циммермана – и обнаружили, что Германия предлагала Мексике заключить военную конвенцию, и в случае разрыва дипотношений между Берлином и Вашингтоном начать войну на южных границах Соединенных Штатов в надежде вернуть потерянные когда-то территории.

Эта депеша была конфиденциально передана американскому послу в Лондоне, который сообщил ее президенту В. Вильсону - а последний опубликовал это сенсационное сообщение, вызвавшее взрыв негодования среди депутатов Конгресса, многие из которых сразу стали ярыми сторонниками беспощадной войны против Германии. Действительно, трудно представить другое политическое предложение, которое до такой степени могло бы разозлить американцев.

Содержание этой шифротелеграммы было доведено до сведения посла США в Лондоне 20-го февраля. Ему рассказали «сказку» о том, что копия шифрованной телеграммы Циммермана была получена в Мексике, привезена в Лондон и дешифрована - поэтому ее текст передается в распоряжение американского посла с таким запозданием. Посол поверил этому, о чем англичане с удовлетворением узнали, дешифровав его телеграмму, посланную В. Вильсону. А уже 1 марта 1917 г. текст шифротелеграммы Циммермана был в полном объеме опубликован в английской прессе.

Тем не менее, большинство представителей правящих кругов США первоначально выразило серьезные сомнения в достоверности этой информации. Во-первых, В. Вильсон не сообщил - как в его руки попал открытый текст шифровки, и, значит, можно было предположить, что президент стал жертвой мистификации. Во-вторых, представлялось слишком абсурдным содержание документа. Предлагать Мексике, население которой почти в 8 раз меньше населения США и которая в сотни раз слабее и беднее, напасть на могучего соседа, чтобы отнять у него территорию, равную всей Мексике, - одно это казалось нелепым.

Развеять сомнения помогло то обстоятельство, что шифротелеграмма шла через Вашингтон - и на почте сохранилась ее копия. Копия была переправлена из столицы США в Лондон, где английские дешифровальщики в присутствии посла продемонстрировали свое искусство. К тому же вскоре они дешифровали ряд инструкций из Берлина, уточнявших депешу немецкого министра иностранных дел - и передали их в распоряжение американского правительства. И, что удивительно, А. Циммерман, вместо того чтобы отрицать подлинность текста своей телеграммы, опубликованного в печати, признал его аутентичность. Примечательно и то, что немцы наотрез отказались признать слабость своего шифра и предположили - что шпионы получили доступ к тексту шифротелеграммы А. Циммермана.

Несмотря на различные послевоенные инсинуации относительно способа получения депеши, ключевым стало свидетельство У. Черчилля – сообщившего, что решающую роль в прочтении шифротелеграммы Циммермана сыграли кодовые книги с германского крейсера «Магдебург». Именно благодаря им английским дешифровальщикам удалось нащупать подходы к вскрытию германских правительственных шифров.

Телеграмма Циммермана и она же в расшифрованном и переведенном виде.

О радиоразведке на Балтике и Черном море

Германские секретные материалы использовались и русской радиоразведкой – на Балтике, а затем и на Черном море. Был организован перехват и дешифрование германских радиограмм. Эту задачу с успехом выполняла береговая радиостанция в г. Гапсаль. Радиоперехват вели также радиостанции на юге Финляндии и в Северной Прибалтике.

В 1915 г. радиоразведывательная станция была развернута в Севастополе.

Когда осенью 1916 г. в Рижском заливе на русских минных заграждениях погибли (причем данный факт точно не был установлен) две германские подводные лодки, то на их поиск противник отправил гидроаэропланы.

Машины летали подряд три ночи, вызывая подлодки по радио - и применяя одни и те же позывные. Это позволило, после радиоперехвата, уверенно сказать о несомненной гибели двух кораблей германского подводного флота.

Как-то немецкие радиотелеграфисты пошутили над своими русскими коллегами. Во время отхода русских войск из Виндавы в 1915 г. радиостанция броненосца «Брауншвейг» телеграфировала по адресу русских дозорных кораблей на немецком языке следующее: «Русский флот. Готовьте автомобили для ваших солдат, удирающих из Виндавы».

На одном из русских миноносцев вахтенный телеграфист, не желая остаться в долгу перед крейсировавшим на горизонте у Виндавы «Брауншвейгом», руководствуясь личной инициативой, ответил немцу: «Тише едешь - дальше будешь».

А когда утром один из русских миноносцев, несший дозорную службу в Ирбенском проливе, приблизился к Михайловскому маяку, он получил немецкое сообщение: «Привет славным морякам Балтийского флота». На этот раз ответного приветствия на пожелание противника не последовало.

"Брауншвейг".

О вкладе английской радиоразведки

Поучительным (в свете расшифровки военно-морских кодов) было противостояние английской и германской разведок.

Так, к началу 1915 г. организованная английским Адмиралтейством служба дешифровки германских радиотелеграмм позволяла англичанам знать все сообщения немцев, передаваемые по радиотелеграфу. И вплоть до самого конца войны германское командование не подозревало об этом. Кроме того, усовершенствованная система наблюдательных угломерных радиостанций давала англичанам возможность за несколько минут определять местонахождение германского корабля - как только его беспроволочный телеграф начинал работать.

Утром 23 января 1915 г. в английском Адмиралтействе было получено содержание германской радиотелеграммы относительно выхода в море вечером того же дня отряда германских кораблей. Было указано количество и организация боевых единиц отряда, час выхода в море, курс и скорость в течение ночи и время возвращения обратно. На этом основании оперативный отдел английского Адмиралтейства послал начальникам британских морских сил следующую телеграмму:

«Адмиралтейство - адмиралу Джеллико, вице-адмиралу Битти и коммодору Фирвайт. Четыре германских линейных крейсера, шесть легких крейсеров и двадцать два эскадренных миноносца сегодня вечером снимаются с якоря, чтобы произвести разведку в направлении Доггер-Банк и возвратятся, вероятно, обратно завтра вечером. Всем состоящим в вашем распоряжении линейным крейсерам, легким крейсерам и истребителям миноносцев выйти из Розайе к месту рандеву, находящемуся в широте 55° 12' N и долготе 3° 12' О, куда они должны прибыть завтра в семь часов утра. Коммодор Фирвайт должен выйти со всеми истребителями миноносцев и легкими крейсерами из Гервей, чтобы соединиться с вице-адмиралом Битти (линейный крейсер «Лайон») в семь часов утра в вышеуказанном рандеву. Если неприятель будет замечен коммодором Фирвайт, когда он будет пересекать его путь, то он должен быть атакован. Только в случае абсолютной необходимости можно пользоваться радиотелеграфом».

В результате этих распоряжений германская эскадра, считавшая себя в безопасности, неожиданно для себя встретилась с превосходящими силами английского флота и была разбита.

Британская эскадра ведет огонь.

Жертва боя - броненосный крейсер "Блюхер".

Слежка за работой германского радиотелеграфа облегчала несение сторожевой службы английского флота, позволив ему до нужного момента спокойно оставаться в своих гаванях, в полной уверенности, что своевременный выход эскадры и превосходство в силах будет обеспечено – ведь германский радиотелеграф заблаговременно открывал английскому Адмиралтейству планы командования противника. В то же время, "добро" на использование радиотелеграфа английский флот получал под условием «абсолютной необходимости» - и почти до минуты встречи с противником германские корабли, не принимая радиоволн британцев, считали себя в безопасности.