Трудное лето 1915 года. Ч. 2. По единому плану

Ранее мы увидели обстановку и соотношение сил в преддверии Великого Отхода (Трудное лето 1915 года. Ч. 1. Стратегический откат и его причины).

Отступление проводилось по единому стратегическому замыслу.

Германские зенитчики в Польше, лето 1915. Нью-Йоркская публичная библиотека.

Решение на отход и его реализация

Решение начать отход и постепенно спрямить выпуклость фронта, чтобы избегнуть возможного окружения центральной группы армий Северо-Западного фронта в Польше, было принято на совещании 22-го июня при штабе фронта в г. Седлец. На этом совещании была уяснена та степень опасности, которая угрожала русским армиям, если они будут удерживать район Варшавы. Совещание признало необходимым дать главнокомандующему армиями фронта М. В. Алексееву право, в зависимости от обстановки, отводить свои войска до линии Ломжа-Малкин-Коцк-Влодава-Ковель. Внимание было акцентировано на необходимости беречь живую силу, без которой продолжение борьбы невозможно. Директива Ставки давала М. В. Алексееву полную оперативную свободу в вопросе регулирования отхода армий – он должен был руководствоваться только оперативной обстановкой и не спрашивать разрешения на каждый отвод войск.

Автор концепции активной стратегической обороны в летней кампании 1915 г. (он же и реализовал схему стратегического отхода и эвакуации Польши) – главнокомандующий армиями Северо-Западного фронта (4 – 18 августа – Западного фронта) генерал от инфантерии М. В. Алексеев. Им были предложены следующие тактические приемы: 1) для обороны позиций оставлять минимальное число войск, а остальные сосредотачивать в резерве на главнейших направлениях, где можно ожидать наступления противника; 2) при наступлении противника этими резервами производить короткие контратаки.

Генерал от инфантерии М. В. Алексеев. Рисунок. Стратегические дарования М. В. Алексеева проявились именно в период организации стратегического отката русской армии на восток. Летопись войны 1914-15-16 гг. – 1916. - № 106.

Концепция М. В. Алексеева вносила элемент активности в ту пассивную оборону, на которую, при наличии слабой маневроспособности и огневого бессилия, обрекались русские армии. Противник допускался к русским позициям почти беспрепятственно, но в то же время и потери обороняющегося от артиллерийского огня наступающего сводились к минимуму. Контратака восстанавливала положение. Эта схема не получила общего распространения, но дала положительный результат.

Большое и логически обоснованное значение имело и включение в состав Северо-Западного фронта 3-й армии и армейской группы В. А. Олохова (реорганизована в 13-ю армию) – эти оперативные объединения обеспечивали тыл армий фронта и левый фланг русской группировки в Польше. Противник потерял возможность осуществлять излюбленные действия на стыке двух фронтов.

На первом этапе «Летних стратегических Канн» натиск германцев и австрийцев на северном и южном флангах «польского балкона» привел к, соответственно, Третьему Праснышскому (см. Третья Праснышская операция. Ч. 1. Под ударом беспрецедентного огневого тарана ; Третья Праснышская операция. Ч. 2. Стойкость стрелков и подвиг русской конницы ; Третья Праснышская операция. Ч. 3. На пути Летних Стратегических Канн), Красноставскому и Грубешовскому (см. Битва Гвардий. Часть 1 ; Битва Гвардий. Часть 2 ; Битва Гвардий. Часть 3 ; Грубешовское сражение 1915 г. Ч. 1. В преддверии битвы ; Грубешовское сражение 1915 г. Ч. 2. Бой у Заборце – подвиг русской Гвардии ; Грубешовское сражение 1915 г. Ч. 3. Берестье и Сокаль ; Грубешовское сражение 1915 г. Ч. 4. Несломленная армия) сражениям.

Помимо упорного сопротивления русских войск на провал плана Э. фон Фалькенгайна повлияли 2 немаловажных обстоятельства.

Во-первых, желание начальника Полевого Генерального штаба австро-венгерской армии генерала пехоты Ф. Конрада фон Гетцендорфа обеспечить Галицию с севера от возможного удара русских со стороны Люблина и Холма. Наступление, запланированное Э. фон Фалькенгайном, предупреждало возможное русское наступление и отодвигало русские войска от Галиции. Конрад же хотел продолжить наступление на восток с целью полностью освободить территорию Галиции от русских.

Таким образом, удар против южного фронта «польского балкона» был трансформирован австрийцами, превратившись в наступление с целью лучшего обеспечения Галиции с севера. Это наступление Ф. Конрад фон Гетцендорф считал необходимым, так как в освобожденной Галиции надо было восстановить административное управление, исправить разрушенные дороги и приблизить к войскам коммуникационные линии и склады. Как только австрийские войска заняли г. Львов, Конрад в тот же день отдал распоряжение о реализации нового оперативного плана - австрийская 4-я и германская 11-я армии (группа армий А. фон Макензена) перенацеливались на север - в полосе между р. р. Висла и Западный Буг, а в дальнейшем в полосе р. Вепрж. На группу армий А. фон Макензена у противника была особая надежда. Генерал-квартирмейстер германского Восточного фронта М. Гофман записал в своем дневнике: «Если Макензену удастся одержать большую победу, то есть надежда, что Россия будет сломлена» (Гофман М. Записки и дневники. Л. 1929. С. 164.). Но подчинение ударной группы армий, прежде всего, австрийскому Верховному командованию имело для реализации «Канн» самые неблагоприятные последствия.

Во-вторых, это саботаж операции со стороны командования германского Восточного фронта в лице его руководителя генерал-фельдмаршала П. фон Гинденбурга и начальника штаба генерал-лейтенанта Э. фон Людендорфа. Они не считали наступление в Галиции решающим для разгрома русских. Также стремясь овладеть Польшей, главные усилия для достижения этой цели они предлагали приложить в Прибалтике – нанеся удар на Вильно с обходом крепости Ковно с севера и дальнейшим наступлением на Минск. Этот удар выводил в тыл русской 10-й армии и впоследствии заставлял русских отходить в узкий промежуток между болотами верхнего Немана и болотами Полесья.

Но план П. фон Гинденбурга противоречил замыслу Э. фон Фалькенгайна - срезать «польский выступ».

Поэтому, отклонив план подчиненного, Э. фон Фалькенгайн предложил ему организовать наступление через район Осовец - Ломжа в общем направлении на Белосток.

Парадоксально, но П. фон Гинденбург нарушил субординацию - считая силы русских на намеченном Э. фон Фалькенгайном направлении весьма значительными и учитывая болотистость долины р. Бобр, он отклонил организацию этого маневра, предложив продолжать наступление на крайнем левом фланге - в направлении на г. г. Митава и Рига.

Учитывая все возраставший авторитет тандема П. фон Гинденбурга – Э. фон Людендорфа в глазах кайзера, Э. фон Фалькенгайн дал на это свое согласие. Он не захотел сориться с австрийцами, одернуть чересчур самостоятельных подчиненных – в итоге оперативный рисунок «Летних Канн» существенно видоизменился.

Вместе с тем, Э. фон Фалькенгайн с помощью кайзера убедил П. фон Гинденбурга задействовать в наступлении с северного фланга «польского балкона» группу армий М. фон Гальвица (реорганизованную в 12-ю армию) и усиленную 3 пехотными дивизиями из состава 9-й армии и тяжелой артиллерией. Группа должна была наступать на Седлец – навстречу группе армий А. фон Макензена.

Удар на Митаву в этой схеме был ненужным и даже вредным - он отвлек силы германцев от главного направления. Удар против северного фронта «польского балкона» должен был быть главным, но он оказался вспомогательным - вследствие недостатка сил. Геометрия же удара по южному флангу «балкона», де-факто являвшегося главным, была нарушена.

Все это помогло русским войскам в организации обороны и осуществлении планомерного отхода.

В течение 1-го месяца Великого отступления русских войск (к началу июля) противник продвинулся вдоль Вислы на 55 км, и вдоль Западного Буга на 35 км – достаточно низкий результат для 2-х недель непрерывных боев, начавшихся после завершения Горлицкой стратегической операции.

Тирольские стрелки в галицийской деревне, лето 1915. Великая война в образах и картинах. Вып. 8. - М., 1915.

На втором этапе «Летних стратегических Канн» русские войска дали противнику Наревское и Люблин-Холмское сражения (см. Наревская операция 1915 г. Ч. 1. Стратегический рубеж ; Наревская операция 1915 г. Ч. 2. Битва за плацдармы ; Наревская операция 1915 г. Ч. 3. Сражение на стыке ; Наревская операция 1915 г. Ч. 4. Итоги важной битвы, Люблин-Холмская битва 1915 г. Ч. 1. Три стратегических направления ; Люблин-Холмская битва 1915 г. Ч. 2. Борьба за инициативу ; Люблин-Холмская битва 1915 г. Ч. 3. Кровавая чаша весов ; Люблин-Холмская битва 1915 г. Ч. 4. Роковой прорыв ; Люблин-Холмская битва 1915 г. Ч. 5. Под ударом - 13-я армия ; Люблин-Холмская битва 1915 г. Ч. 6. Третья армия в кровавом водовороте ; Люблин-Холмская битва 1915 г. Ч. 7. Финальный аккорд) на северном и южном флангах «польского балкона» соответственно. Описание кампании 1915 г. на Русском фронте отмечало: «С началом июля началось и реальное выполнение австро-германцами грандиозного замысла. Совместными, одновременными усилиями двух сильных групп, сосредоточенных: одна на фронте Нарева и нацеленная на участок Ломжа - Остроленка - Рожан, а другая на южном фасе передового выступа, между Вепржем и Бугом, и нацеленная на линию Холм - Влодава, противник поставил себе задачей отрезать и окружить наши армии, находившиеся на дуге Нарева, Средней Вислы и между Вислой и Верхним Вепржем» (Великая война. 1915 год. Очерк главнейших операций. Русский Западный фронт. - Пг., 1916. С. 28.).

На р. Нарев. Великая война в образах и картинах. Вып. 9. - М., 1916.

Главная задача армий русского Северо-Западного фронта (удерживать район Варшавы и левого берега р. Вислы) в значительной степени связывала оперативную свободу М. В. Алексеева. Ему приходилось держать свои резервы у Варшавы и р. Нарев. Это привело к запаздыванию переброски резервов на южный фланг «балкона». Теоретически он мог применить способ борьбы, известный под названием «действия по внутренним операционным линиям». Его сущность заключается в том, чтобы в центральном районе выпуклости иметь сильный резерв, который быстро направляется на тот фланг «балкона», где противник нанесет главный удар. Отбив натиск, резерв возвращается обратно, чтобы при необходимости повторить такой же маневр в другом направлении. Ожидание такого маневра со стороны русского командования заставляло германское командование быть осторожным, но состояние русских войск не позволяло прибегнуть к этому способу. Состояние железных дорог не позволяло рассчитывать на быстрые и массовые войсковые перевозки и заставляло держать резервы в ближайшем тылу – ближе к опасным направлениям. М. В. Алексеев писал: «…на моем южном фронте, на путях к Люблину и Холму, мои остатки когда-то славных дивизий доблестно умирают, истекают кровью под давлением многочисленного далеко превосходящего своим числом врага, умирают, невзирая на неравную борьбу... но сила остается силою, она постепенно теснит. … Постепенно они сжимают клещами, для борьбы с которыми нет средств» (Весна и лето 1915 г. Там же.).

Как отмечал А. М. Зайончковский: ««В задачу Алексеева не входила идея наступления, а только идея вывода армий из ненормального положения, поэтому и контрманевр его не имел пока активного характера, а сводился к предугадыванию любого маневра немцев - двойного охвата и противодействия ему путем группировки кулаков против немецких охватных ударов… Что Алексеев предугадал своими маневрами намерение противника, лучше всего доказывается тем, что за истекший период Макензен фактически топтался на месте... Это дало Алексееву возможность выиграть несколько столь необходимых ему дней перед началом совместного удара Гинденбурга на Прасныш и Макензена на Люблин - Холм».

Варшавский фронт к 15 июля 1915. Washburn S. Victory in Defeat. - London, 1916.

Пока армии на флангах «польского мешка» сдерживали противника, войска в центральной Польше, оставив 21-го июля Варшаву, медленно отходили на линию ж/д Соколов – Седлец – Луков. К концу июля армии Северо-Западного фронта отошли на фронт Осовец – Дрогичин – Влодава – Турийск, чем была решена участь крепости Новогеоргиевск. После падения крепости в руки противника попали свыше 1,2 тыс. орудий.

Павшая крепость Новогеоргиевск. Захваченные русские орудия. Нью-Йоркская публичная библиотека.

Вместе с тем удары противника оказались не в состоянии быстро преодолеть сопротивление русских войск - они избегли окружения и благополучно ускользнули от предполагавшегося разгрома. Более того, русским войскам приходилось отходить не только в крайне неблагоприятных оперативно-тактических и организационных условиях, но и соизмерять свой отход с темпами польской эвакуации.

Вследствие ожесточенных боев некомплект в армиях Северо-Западного фронта, почти не получавших пополнений, с 210-ти тыс. возрос до 650-ти тыс. человек. Несмотря на тяжелые условия борьбы с противником, обладавшим превосходством сил и практически неограниченным лимитом боеприпасов при большом числе орудий, русские армии отошли и не позволили противнику ни отрезать, ни окружить ни единой воинской части. М. Гофман писал: «Генерал Макензен вел … наступление с юга, верховное командование делало попытку отрезать местами отходящие части русских войск, но это не удавалось…».

Но стратегический успех был куплен дорогой ценой. Постоянный отход, как результат тактических неудач, и проявляемое войсками крайнее упорство при обороне промежуточных позиций, окупились потерей войсками Северо-Западного фронта свыше 400 тыс. человек - основные кадры фронтовых частей были обескровлены.

В начале августа противник особенно напирал в направлении на Белосток – Брест – Ковель. В этот период с особой яркостью высветилась трагедия беженства.

9-го августа была сдана героическая Осовецкая крепость, 13-го августа – г. Брест. Противник вышел к Беловежской пуще.

Немцы в крепости Осовец. Форт № 1. Нью-Йоркская публичная библиотека.

Германский кавалерийский разъезд в Беловежье. Нью-Йоркская публичная библиотека.

Прекращение Великого Отхода и его последствия

26-го августа новое руководство Ставки (Верховный главнокомандующий - Николай Второй, начальник Штаба - М. В. Алексеев) отдает директиву о прекращении Великого отступления, оно начинает бороться с энерцией продолжительного отхода. В данном документе были следующие строки: «Общая энергия наступательных действий противника на всем протяжении Русского фронта значительно ослабла… Хотя отход наших войск в известной мере предусматривается общею обстановкой, но слишком спешное оставление позиций при малейшем давлении противника, не отвечает ни соображениям нравственного порядка, ни необходимости выгадывать время и пространство для эвакуации запасов и передвижения беженцев».

Германская пехота в Полесье. Нью-Йоркская публичная библиотека.

В ходе оборонительно-наступательных операций в августе – октябре 1915 г. (Виленская, Луцкая, Чарторийская, Наступление на Серете) фронт был стабилизирован по линии (с юга на север) Черновицы - Дубно - Пинск - Барановичи - Крево – оз. Нарочь – Двинск – Якобштадт.

Великое отступление русских войск на австро-германском ТВД в июне-августе 1915 г. квалифицировать только как отступление можно с большой натяжкой. Планомерный отход в ходе Великого отступления осуществлялся поэтапно, в рамках реализации оперативно-стратегического планирования – его можно квалифицировать как стратегический откат, маневр, характерный для противоборства массовых армий. Русские войска вели активную оборону, наносили эффективные контрудары. Откат русской армии осуществлялся по плану и был сопряжен с решением важнейших стратегических задач, главная из которых – эвакуация «польского балкона». Видел это и противник. М. Гофман отмечал: «По-видимому русские действительно повторяют 1812 год и отступают по всему фронту. Они сжигают сотни поселений и увозят население».

Германский транспорт в русской Польше. Нью-Йоркская публичная библиотека.

Но Великое отступление имело для России крайне неблагоприятные как военные, так и экономические последствия. С конца апреля и до 5 сентября 1915 г. (падение г. Вильно) максимальная величина отката русской армии составила до 500 км. Была устранена угроза воздействия русских войск на Венгрию и Восточную Пруссию. Под воздействием территориальных успехов австро-германских войск на стороне Германского блока выступила Болгария, что привело к катастрофе Сербского фронта и, как следствие, еще большей экономической изоляции России. Ю. Н. Данилов писал: «Мы вынуждены были не только вернуть неприятелю завоеванное у него обширное пространство земли, но готовиться к отходу на нашу собственную территорию … Авторитету нашему, особенно на Балканах, был нанесен чувствительный удар. Силы, нам враждебные, подняли головы; все нам сочувствовавшее - приникло и смолкло…».

Огромной утратой явилась потеря важных регионов, сети стратегических железных дорог (постоянные перевозки в огромных масштабах вообще вели к постепенной разрухе в железнодорожной сфере, нагрузка на оставшиеся дороги вкупе с их не совсем удачным начертанием возросла – и возможности для осуществления маневренных операций снизились), человеческих и материальных ресурсов. Были израсходованы русские резервы (включая и контингент, предназначавшийся для Босфорской операции, что неоднократно отмечал Э. фон Фалькенгайн).

Пик потерь русской армии в период Первой мировой войны, в т. ч. пленными, приходится как раз на летние месяцы 1915 г.

Польша, лето 1915. Пленные русские солдаты. Нью-Йоркская публичная библиотека.

Офицер-новоржевец вспоминал: «Отступление Русской Армии в июле и августе 1915 года можно назвать ее Голгофой; отсутствие снарядов для артиллерии, пулеметов и даже иногда патронов заставляло отбивать и задерживать противника винтовкой и своими телами. Это стоило нам почти полного уничтожения кадрового состава Русской Армии. Дух оставшихся в живых заколебался и требовались исключительные усилия со стороны командного состава полка, дабы сохранить и вновь поднять на должную высоту падающую дисциплину и боеспособность, внушить веру в себя и победу над врагом…. После дневных боев приходили жуткие ночи. Люди нервничали в это время особенно сильно…. В критические минуты ночью офицеры выходили на бруствер окопов и спокойно проходили фронт своей части под обстрелом противника, и это успокаивало солдат. Обычно за два-три часа до рассвета полк снимался с позиции, так как фланги окружались и справа и слева начинающими вспыхивать пожарами, - это сжигали сено или дома уходившие от немцев жители и отходившие войска».

Зачастую летом не получая пополнений в принципе, русские части и соединения превращались лишь в тени своей прежней боевой мощи, теряя и бесценные кадры.

Объясняя повышенные кровавые потери русской армии именно в данный период, русский офицер-фронтовик писал: «С какими же новыми боевыми данными нам пришлось встретиться летом 1915 года? Прежде всего необходимо указать на огромную силу артиллерийского огня противника; на участие его тяжелой артиллерии в полевом бою … Наряду с этим, действия нашей артиллерии были ограничены недостатком снарядов … Таким образом, к силе неприятельской артиллерии присоединялась и относительная безнаказанность ее. Такое положение, давая артиллерии противника полную свободу действий, обрекало все, что было в сфере ее наблюдения, на уничтожение. Такой судьбе должна была подвергнуться, прежде всего, первая линя обороны, которую невозможно было скрыть от взоров противника … занимать ее большими силами являлось бесполезным. Следовало ограничиться наблюдателями и расположением в сильных укрытиях /гнездах/ отдельных пулеметов, для встречи неприятельской атаки. Для нас это было недоступно, так как все позиции, которые нам пришлось оборонять, были легкого полевого типа; без искусственных препятствий, или с ничтожными /вроде 1-2 рядов проволоки/; для устройства пулеметных гнезд у нас не было ни времени, ни средств».

Таким образом, русская пехота была вынуждена занимать значительными силами передовые позиции и нести от огня противника крупные потери.

Русскую армию ждала смена Верховного главнокомандующего – им стал Император.

Многие положительные результаты оперативно-стратегических успехов русских армий за первые месяцы войны были утрачены. М. В. Алексеев писал сыну: «Мерзавцы заняли часть наших территорий южнее Люблина и Холма. Собрав все, что мог, приостановил их движение, но со злобой смотрю на то, что 11 месяцев войны пошли на смарку. И опять мы около Красника, опять около Ополе. Повторение прошлого года и даже похожие тяжелые дни…. Войска расстроены сильно и починить все это нелегко... Быть может за все время войны не было для меня таких тяжелых дней и недель, как теперь переживаемые.... Живу верою в лучшее и хорошее впереди... ».

Великий отход – взорванные мосты у Гродно. Лето 1915. Нью-Йоркская публичная библиотека.

Вместе с тем, не смог добиться желаемого и противник. Он понес огромные потери, его оперативно-стратегические замыслы были сорваны. М. Гофман записал в своем дневнике 3-го августа (нового стиля), характеризуя некоторые летние потери германских войск на северном фланге «польского балкона»: «Русские собираются очистить Варшаву. На левом крыле Гальвица (армейской группы генерала артиллерии М. фон Гальвица – А. О.) дела идут лучше после того, как мы уволили одного начальника. Я целое утро телеграфировал главнокомандованию. По-видимому, они начинают понемногу сознавать, что мы были правы (уже упомянутые противоречия между командованием Восточного фронта и Верховным командованием – А. О.). … Во всяком случае, те 25000 человек, которые мы потеряли убитыми и ранеными, они нам не вернут».

Х. Риттер отмечал: «В жестоких боях … оба противника понесли большие потери. Русские сумели сохранить себе свободу действий».

Германские пулеметчики под Варшавой. Нью-Йоркская публичная библиотека.

Отсутствие согласованности не только между австрийским и германским Верховными командованиями (Э. фон Фалькенгайн – Ф. Конрад фон Гетцендорф), но и внутри германского командования (Э. фон Фалькенгайн – П. фон Гинденбург) имело для Германского блока катастрофические последствия. Если в соответствии с июньским замыслом Э. фон Фалькенгайна в «котел» попадали до 6 русских армий, то в соответствии с коррективами его плана – лишь 2 армии. Соответственно, при удаче первой схемы речь шла о выводе России из войны – т. е. Германия приобретала шанс на благополучный для себя исход противостояния (напомним, что шансы у немцев были даже в марте 1918 г., летом же 1915 г. они вырастали в разы). Во втором случае речь шла лишь о тяжелом поражении русской армии, но уже без надежды на заключение сепаратного мира. Возможная судьба войны – такова цена «капризов» и «эгоизма» Ф. Конрада фон Гетцендорфа и П. фон Гинденбурга.

«Летние стратегические Канны» Э. фон Фалькенгайна и их трансформация, июль 1915. Washburn S. Victory in Defeat. - London, 1916.

Но это – в идеале. Русская армия, обескровленная, почти без боеприпасов, вносила в эти планы более чем существенные коррективы. И австро-германцам не удалось реализовать «Летние стратегические Канны» ни в первой, ни во второй редакции.

Здесь и ниже - фото с варшавского фронта и Великий Отход, лето 1915 г. Washburn S. The Russian Campaign. April to august 1915. London, 1915.

Впечатляют цифры перебрасываемых на восток соединений противника. Переброски превратились в систему и не ослабевали вплоть до осени 1915 г.

Так, в апреле германцы перебросили на Русский фронт 3 пехотных дивизии (1-ю и 2-ю гвардейские, 119-ю пехотную) с Французского фронта; в мае – 8 дивизий (одна из дивизий Альпийского корпуса и 8-я баварская резервная дивизия прибыли с Французского фронта, 101-я, 103-я, 105-я, 107-я, 108-я, 109-я пехотные дивизии – из Германии); в июне – 1 дивизию (44-я резервная) из Франции, впервые Русский фронт покидает одна дивизия. В июле прибыли 2 дивизии (54-я и 58-я – все с Французского фронта), с Русского фронта была снята еще одна германская пехотная дивизия – 56-я; в августе в Россию переброшены также 2 дивизии (115-я с Французского фронта, 85-я из Германии). Только в сентябре начался отток германских соединений на Сербский фронт.

Австрийцы стали постепенно сокращать свое присутствие на Русском фронте с июля (сказалось открытие Итальянского фронта; к декабрю количество австрийских пехотных дивизий на Восточноевропейском ТВД уменьшается на 9).

К августу 1915 г. из 262-х дивизий Германского блока русская армия оттянула на себя 119 дивизий, или более 45% Действующей армии противника. Постепенно расширяющийся в связи с продвижением противника Русский фронт стал резервуаром, поглотившим резервы германцев и австрийцев.

В столь тяжелой обстановке русские войска могли и должны были рассчитывать на помощь своих союзников. Но англо-французские войска не предпринимали решительных наступательных действий, и начавшаяся на Французском фронте с конца ноября 1914 г. позиционная война, при отсутствии опыта в прорыве укрепленного фронта противника, придавала боям первой половины 1915 г. на Западе локальный характер.

Но если русская армия и нуждалась когда-либо в помощи и поддержке своих союзников, так это именно летом 1915 г. Начальник Штаба Верховного Главнокомандующего русской армии в телеграмме от 1-го мая на имя генерала Ж. Жоффра и лорда Г. Китченера разъяснял положение русских армий и просил союзников о содействии, во-первых, переходом союзных армий к энергичным наступательным операциям и, во-вторых, – помощью снарядами, винтовками и патронами. Он отмечал также, что является крайне желательным не допускать перебросок немецких войск на Русский фронт с Французского.

И в дальнейшем русское командование обращалось с подобными просьбами к своим союзникам. Союзники же копили вооружение и боеприпасы, объясняя это собственными нуждами. Первая крупная боевая операция англичан и французов началась в Шампани только в сентябре, когда активные действия на Русском фронте завершались. Как говорится, комментарии излишни.

Отметим только, что если это и была «уплата» союзнического долга благодарности за Восточную Пруссию 1914 г., то все же стоит вспомнить, что в августе 1914 г. французской армии не пришлось ожидать русского наступления 4 месяца.

В целом, несмотря на катастрофические потери и отход русских войск, противник нес тяжелый урон, а наносимые русскими войсками контрудары объективно способствовали реализации общесоюзных задач. Постепенно расширяющийся в связи с продвижением противника Русский фронт стал резервуаром, поглотившим резервы германцев и австрийцев. Противник был вынужден выводить войска из боевой линии, сворачивать либо не осуществлять операции, чем пользовались союзники России по Антанте.

Союзники России совершенно справедливо квалифицировали подвиг русской армии летом 1915 г. как важнейший вклад в дело достижения общекоалиционной победы Антанты в мировой войне. Видели они и главные причины отхода русских войск.

Военный министр Великобритании лорд Г. Китченер писал: «В истории этой войны будет мало столь выдающихся эпизодов, как искусное отступление русских, на очень длинном фронте во время постоянного, бешеного натиска врага, который превосходил не только в числе, но, главным образом, в артиллерии и огнестрельных припасах… Мы видим русскую армию еще и теперь вполне боеспособной».

Министр английского правительства Д. Ллойд - Джордж отмечал: «Великое отступление 1915 г., когда русские армии были… с небывалыми потерями, оттеснены из Волыни и Прибалтики до самой Риги, объяснялось исключительно недостатком у русских артиллерии, винтовок и снарядов». Он же признавал, что «история предъявит счет военному командованию Франции и Англии, которое в своем эгоистическом упрямстве обрекло своих русских товарищей по оружию на гибель, тогда как Англия и Франция так легко могли спасти русских и таким образом помогли бы лучше всего и себе. Английские и французские генералы не научились понимать того, что победа над немцами в Польше оказала бы большую поддержку Франции и Бельгии, чем незначительное продвижение французов в Шампани или даже захват холма во Фландрии. Англия и Франция бесспорно могли бы спасти Россию, если бы они приняли необходимые меры и приняли их своевременно…. военные руководители обеих стран… так и не восприняли руководящей идеи, что они участвуют в этом предприятии вместе с Россией и что для успеха этого предприятия нужно объединить все ресурсы так, чтобы каждый из участников был поставлен в наиболее благоприятные условия для достижения общей цели. На каждое предложение относительно вооружения России французские и британские генералы отвечали… что им нечего дать и что, если они дают что-либо России, то лишь за счет своих собственных насущных нужд. Мы предоставили Россию ее собственной судьбе…».

Президент Франции Р. Пуанкаре в телеграмме по поводу принятия Николаем Вторым Верховного командования сообщал: «Вся Франция восхищена не только храбростью и упорством, проявляемыми все время армией вашего величества, но и тем искусным маневрированием, которое позволило войскам…выйти из неприятельского кольца».

А генерал Ж. Жоффр отмечал: «Великолепное усилие южных русских армий … возбуждает наше восхищение. Благодаря их храбрости, им удалось… не потеряв боеспособность, нейтрализовать превосходные неприятельские силы, нанести им громадные потери и оказать тем громадную услугу общему делу. Это прекрасная страница для славы русской армии...».

Таким образом, в ходе Великого Отхода была сохранена Действующая армия, и противник не смог добиться желаемого стратегического успеха, понеся большие потери. Как это не парадоксально, именно стратегический откат русской армии, названный Великим отступлением, ознаменовал крах планов противника вывести Россию из войны (как Марна и Ипр 1914 г. ознаменовали крах планов вывести из войны Францию с Англией).

Причем это прекрасно понимали западные союзники, назвавшие этот стратегический маневр «Победа в поражении» (victory in defeat). Великое отступление русских армий летом 1915 г. привело к сохранению русских армий, а значит второй фронт борьбы с австро-германцами (смертельный для них уже самим фактом своего существования) также сохранился – и это обстоятельство лишило Германский блок теперь уже даже гипотетической перспективы на успешный исход Первой мировой войны.

Источники

РГВИА. Ф. 2003. Оп. 2. Д. 426; Год войны с 19 июля 1914 г. по 19 июля 1915 г. Высочайшие манифесты. - Воззвания Верховного Главнокомандующего. – Донесения: от Штаба Верховного Главнокомандующего, от Штаба Главнокомандующего Кавказской армией, от Морского Штаба. - М., 1915; Летопись войны. - 1915. - №№ 39 - 63; Österreich-Ungarns Letzter Krieg 1914 -1918. Band II. - Wien, 1931; Reichsarchiv. Der Weltkrieg 1914 – 1918. Вand 8. Sommer und Herbst 1915. - Berlin, 1932; Фалькенгайн Э. фон. Верховное командование 1914 - 1916 в его важнейших решениях. - М.: Высший военный редакционный совет, 1923; Гофман М. Война упущенных возможностей. - М. - Л.: Государственное издательство, 1925; Гофман М. Записки и дневники 1914-1918 гг. - Л.: «Красная газета», 1929; Ллойд Джордж Д. Военные мемуары. Тт.1-2; 3. М.: Государственное социально-экономическое изд-во, 1934; 1935; Барон П. Клодт. Личные воспоминания (продолжение). Холмская операция // Финляндец. – 1936. - № 23: Алексеева-Борель В. М. Аргентинский архив генерала М. В. Алексеева // Военно-исторический журнал. – 1993. - № 10; Пуанкаре Р. На службе Франции. Тт. 1-2. - М.-Мн.: Аст-Харвест, 2002; Вульф О. Р. Австро-венгерская Дунайская флотилия в мировую войну 1914— 1918 годов. - Спб.: изд. М. А. Леонов, 2004; Людендорф Э. фон. Мои воспоминания о войне 1914-1918 гг. - М.- Мн., 2005; Nowak K. F. Der Weg zur Katastrophe. - Berlin, 1919.

Литература

Великая война. 1915 год. Очерк главнейших операций. Русский Западный фронт. - Пг., 1916; Ниман Г. Поход Гинденбурга в Россию. - М., 1920; Генерал Бюа. Германская армия в мировой войне // Армия и революция. - 1921. - № 6; Генерал Бюа. Германская армия в период войны 1914 - 1918. Расцвет и упадок. Маневры по внутренним операционным линиям. - Париж - Нанси – Страсбург: Изд-во Берже-Левро, 1922; Стратегический очерк войны 1914 - 1918 гг. Ч. 4. Сост. А. Незнамов. - М., 1922; Мозер О. фон. Краткий стратегический обзор мировой войны 1914 - 1918 годов. - М.: Высший военный редакционный совет, 1923; Риттер Х. Критика мировой войны. - Пг.: Военное издательство Петроградского военного округа, 1923; Данилов Ю. Н. Россия в мировой войне 1914 - 1915 гг. – Берлин: «Слово», 1924; Бонч-Бруевич М. Д. Потеря нами Галиции в 1915 г. Часть II. Катастрофа в 3-й армии. - М. - Л., 1926; Корольков Г. К. Несбывшиеся Канны. - М.: Государственное военное издательство, 1926; Washburn S. Victory in Defeat. - London, 1916.

Статьи из этой серии

Трудное лето 1915 года. Ч. 1. Стратегический откат и его причины