Геополитический узел Европы. Ч. 1. В глубине веков

Мы ранее бросили взгляд на проблему Черноморских Проливов (Ускользнувшие Проливы), и теперь остановимся на ней подробнее.

Карта к соглашению Антанты о Проливах весной 1915 г.

Так распорядилась история, что Константинополь – православная византийская святыня - оказался в руках басурман. На протяжении всей своей истории Византийская империя, колыбель русского христианства, грудью стояла на пути больших и малых орд и восточных армий, стремившихся захлестнуть Европу. В течение тысячи лет православная империя достойно выполняла свою геостратегическую задачу – и именно под ее прикрытием Европа набрала экономическую, политическую и военную мощь. Когда христианская держава контролировала ключевой геополитический пункт Евразии – проливы Босфор и Дарданеллы – цивилизованный мир мог не беспокоиться о возможности погибнуть под натиском «восточного парового катка».

Но у всего есть свой предел – и когда истощенной империи потребовалась помощь Европы в борьбе с наиболее страшной – турецкой – экспансией, Европа практически ничего не сделала для спасения Византии. Более того, Запад фактически предпочел иметь не христианское государство в зоне Проливов и на Балканах, даже не задумываясь о борьбе с предстоящей страшной экспансией. Очень скоро Европе пришлось пожалеть о стратегической ошибке – и ценой больших территориальных и людских потерь противодействовать турецкому нашествию.

Уже в конце XV в. почти весь Балканский полуостров был в руках турок, уничтоживших не только Византийскую империю, но и славянские государства Балканского полуострова. В XVI - XVII вв. турки-османы угрожали Италии, Венгрии, Австрии и Германии. В эту эпоху их удар приняла на себя, наряду с балканскими государствами, частично амортизировавшими первый магометанский натиск, империя Габсбургов. Историческое значение этой империи в том, что она в течение 300 лет стояла на пути турецкой угрозы, не пустив захватчиков в центральную Европу.

Но Проливы (учитывая геополитическую значимость Босфора и Дарданелл, наименование Проливы очень часто пишется с заглавной буквы – и мы последуем этой традиции) стали турецкими, и так распорядилась история, что ключевой геополитический пункт Евразии, замóк против мусульманской угрозы для Европы, оказался в руках носителей этой угрозы. Последствия достаточно печальны.

Общая панорама Турецких Проливов.

Ключевое значение в мировой политике и стратегии имеет вопрос: проливы Босфор и Дарданеллы – кем контролируются, кто имеет возможность влиять на их режим? Конечно, в первую очередь на режим Проливов пытались влиять соседние, т. н. черноморские, государства, а также великие державы, формирующие европейскую политику.

Уже русско-византийские договоры 907-971 гг. значительное внимание уделили свободе мореплавания и режиму прохода русских судов через (тогда еще византийские) Проливы.

Но после разгрома Византии и захвата Турцией в конце XV - начале XVI вв. Валахии и Молдавии Черное море было окончательно отрезано от мировых торговых путей, а русская торговля (а во многом и европейская торговля на Черном море) на юге практически сведена на нет.

К этому времени черноморский бассейн фактически являлся турецким морем. Акватория Черного моря целиком входила в состав Османской империи, которая полностью контролировала проход судов из Средиземного моря в Черное и обратно - по проливу Дарданеллы, Мраморному морю и проливу Босфор. Стоявший на Босфоре Константинополь был превращен османами в свою столицу под наименованием Стамбул (традиционно будем именовать его Константинополем).

Используя преимущества географического и стратегического положения, доставшиеся ей от Византии, Турция стремилась играть роль посредника в торговле между Европой и Азией, выдавая тем или иным государствам временные разрешения (фирманы) на право торговли с черноморскими территориями. Проливы служили прекрасной базой для турецкого военного флота, который, разбойничая в открытом море, в случае необходимости мог укрываться от противника за береговыми укреплениями. Такая ситуация сохранялась в течение XVI-XVII столетий.

Именно Россия была признанным лидером в вопросе установления правового статуса Турецких Проливов. Процесс закрепления их режима прошел несколько этапов.

Первоначально статус Проливов был определен в рамках двусторонних русско-турецких отношений (XVIII в. - 1840-1841 гг.).

Главным достижением этого этапа стало закрепление свободы коммерческого судоходства через Проливы - не только для России, но и для государств – коммерческих партнеров. В период действия русско-турецких союзов 1799, 1805 и 1833 гг. решался и вопрос о проходе через Проливы русских военных кораблей или закрытии Проливов для флотов враждебных России держав.

На втором этапе (1841 гг. - до Первой мировой войны) статусу Проливов был придан международный характер, возобладали принципы, согласно которым они открывались для торговли всех стран и закрывались для военного судоходства - причем черноморские государства не получили каких-либо преимуществ по сравнению с остальными западными державами.

Борьба России в конце XIX - начале XX вв. за пересмотр статуса Проливов в пользу черноморских государств не принесла осязаемых результатов.

Первая мировая война с участием в ней Турции радикально изменила ситуацию в Проливах - сначала в пользу держав Германского блока, а затем победившей Антанты.

Победители постарались навязать дискриминационный для Турции и всех черноморских государств т. н. Севрский режим, в соответствии с которым была осуществлена нейтрализация Проливов под контролем держав Антанты.

После кемалистской революции в Турции усилиями черноморских государств удалось отменить Севрский договор 1920 г. (хотя новая Лозаннская конвенция недостаточно учитывала интересы СССР), а в дальнейшем добиться и существенного улучшения статуса Проливов.

Конференция Монтре 1936 г., восстановившая суверенитет Турции над Проливами, впервые признала особые права черноморских государств в сфере военного судоходства. Возросла роль обновленной Турции как гаранта статуса Проливов. Но справиться с этой задачей Турция в должной мере не смогла, что показал опыт Второй мировой войны.

Последовавшее в послевоенный период противостояние великих держав, сформировавших мощные военно-политические блоки в годы Холодной войны, не позволило добиться существенного прогресса в определении статуса Проливов, которые стали контролироваться государством – членом НАТО, а развал СССР привел к резкому ухудшению ситуации для современной России и некоторых других стран.

В настоящее время правовой режим Проливов продолжает регулироваться Конвенцией Монтре 1936 г. В соответствии со ст. 2 Конвенции торговые суда любых государств в любое время суток могут беспрепятственно проходить через Босфор и Дарданеллы. Если Турция находится в состоянии войны, она должна пропускать лишь гражданские суда дружественных и нейтральных стран, причем ночью и по специальному фарватеру.

Если в мирное время Турция обязана пропускать через Проливы военные корабли малого и среднего классов всех государств, то черноморские государства могут проводить через Проливы военные корабли любого класса - но в одиночку или с минимальным эскортом (не более 2 миноносцев). Увидеть в Проливах эскадру после событий 1915 года турки больше не хотели.

Но, как гласят положения этого международного документа, если Турция находится в состоянии войны или «под угрозой военной опасности», то вопрос о допуске военных кораблей в Проливы относится к прерогативе турецкого правительства – причем если война официально не объявлена, то Турция обязана пропустить иностранные корабли в том случае, если они отрезаны от своих баз. О намерении закрыть Проливы Турция должна получить согласие наднациональных органов (Лиги Наций, а ныне - ООН).

Как и 100 лет назад Турецкие Проливы - центр мировой геополитики. И тот факт, что Проливами владеет страна – член НАТО, значительно усложняет ситуацию для России - державы, имеющей статус черноморской.

Поэтому закономерно вековое внимание России к статусу Босфора и Дарданелл. Турецкие Проливы, и вопрос об отношениях с Турцией и судьбе Проливов, имел и имеет фундаментальное значение для отечественной внешней политики и экономики.

И в XXI в. России приходится уделять пристальное внимание вопросу беспрепятственного прохода ее кораблей и судов через Босфор и Дарданеллы, которые исторически должны были принадлежать нашему государству – как воспреемнику Византийской империи и победителю почти во всех русско-турецких войнах. По итогам некоторых из этих войн ставился вопрос о принадлежности Константинополя (Стамбула) и Проливов. Крайний раз – сто лет назад, в годы Первой мировой войны.

Так изначально повелось, что важнейшей экономической и транспортной артерией Древней Руси был великий водный путь «Из варяг в греки», связывавший Балтийское и Черное моря. А в 626 г. впервые встал вопрос о проходе русских ладей через Дарданеллы и Босфор - и византийские источники упоминают о появлении их у стен древнего Константинополя.

Исторически Москва – Третий Рим, а связи с Византией, экономические, политические, династические и военные, всегда были приоритетными для русской внешней политики. Восприятие Москвы как мирового центра православия, а России - как преемницы Византии, накладывало на наше государство обязательства бороться за византийское наследство.

Падение Орды в конце XV в. и присоединение к России Казани и Астрахани в 1550-х гг. создало на восточных рубежах нашего Отечества новый вектор внешней политики. Уже к концу XVI в. московский царь пользовался неограниченным доверием своих единоверцев на Балканском полуострове - болгар, сербов и греков, а в эпоху императрицы Екатерины Великой по итогам Кучук-Кайнарджийского мирного договора 1774 г. (в который были включены статьи, касающиеся облегчения положения христианских народов Балкан) Турция признала за Россией статус покровительницы и защитницы прав славян, проживающих на территории Османской империи.

Петр Великий был последовательным и энергичным борцом с турками. Император мечтал не только о создании могучего русского флота на Черном море, но и об изгнании турок из Европы. И во время своего заграничного путешествия Петр усиленно старался создать антиосманскую коалицию. Азовские, Прутский и Персидский походы были подчинены антитурецкому вектору его внешней политики. Причем и выход петровских войск к Каспию вызвал тревогу в Турции, увидевшей в этом событии угрозу своей территории.

Екатерина II, как и Петр Великий, мечтала об уничтожении империи османов и об изгнании турок из Европы. Был разработан и план наступления на Константинополь. 11 ноября 1770 г. генерал-адъютант граф Г. Г. Орлов предлагал нанести удар по турецкой столице с севера - через Дунай и Болгарию, а также со стороны моря. План не был реализован, но по итогам перемирия первой русско-турецкой войны в эпоху Екатерины кораблям Турции и ее вассалов запрещалось плавание через Дарданеллы. В Проливы могли проходить только торговые суда нейтральных стран и курьерские корабли.

В эпоху этой великой императрицы был составлен «Греческий проект».

В соответствии с ним предполагалось возрождение Византийской державы во главе с внуком императрицы великим князем Константином Павловичем (названным в честь императора – основателя Константинополя). Планировался раздел территории Османской империи между Российской и Священной Римской империями, а также Венецианской республикой. Причем конфиденциальное письмо самодержицы Всероссийской императору Священной Римской империи Иосифу II от 10 сентября 1782 г. начиналось с сетований о том, что турки препятствуют проходу российских судов через Босфор и Дарданеллы, а также подстрекают жителей Крыма к восстанию.

По этому проекту планировалось создание буферного государства на Балканах (в его состав включались Молдавия, Валахия и Бессарабия) с монархом-христианином во главе – это был прообраз будущей Румынии. Парадоксально, но установления российской гегемонии в Восточном Средиземноморье христианские государства Западной Европы боялись больше, чем турецкой опасности. Противодействие российским планам Англии и Франции, поддерживавших существование крупнейшей мусульманской державы, притеснявшей христиан на Балканах, не позволило реализовать этот многообещающий геополитический проект. Аналогичным образом англо-французские «союзники» будут препятствовать и реализации босфорских планов России в годы Первой мировой войны, саботируя собственную – Дарданелльскую - операцию.

Начиная с этой эпохи и вплоть до начала Первой мировой войны сердцевиной восточного вопроса были англо-русские противоречия, зачастую принимавшие характер открытого соперничества и даже конфронтации. Красной нитью они прошли через века, отчетливо проявившись даже в годы Первой мировой войны – когда Россия и Англия, казалось бы, «сидели в одном окопе».

Если Россия претендовала на византийское наследство в составе Оттоманской империи, то в Лондоне предпочитали сохранять не только Турцию, но и ее балканские владения. Британский министр иностранных дел в 1812 – 1822 гг. Р. Каслри заметил: «Сколь бы варварской ни была Турция, она в системе Европы составляет необходимое зло» (Виноградов В. Н. Британский лев на Босфоре. – М., 1991. С. 9.).

Во многом этим постулатом в Европе продолжают руководствоваться до сих пор.

Показательно, что при миролюбивом по отношению к Турции императоре Александре I, говорившем: «Мои намерения в отношении Порты истинно миролюбивы - и они останутся таковыми, пока у нее будет желание или возможность по собственной воле поддерживать добрососедские и истинно дружеские отношения с Россией» (там же. С. 13.), Турция была настроена достаточно агрессивно. Условия Бухарестского мирного договора 1812 г. она систематически саботировала, торговые интересы России нарушала, автономные права Сербии (в нем предусмотренные) не признавала, а на престолы Дунайских княжеств, Молдавии и Валахии посадила своих ставленников, грабивших эти страны. Более того, Турция (к этому времени уже ставшая «больным человеком Европы») потребовала у России (державы-победительницы и гегемона Европы!) пересмотра Бухарестского договора, что показалось неприличным даже Англии.

Император Николай I, как и Екатерина Великая, мечтал ликвидировать Оттоманскую империю. В тактических целях он иногда выступал не только врагом, но и союзником турок (например, в 1833 г. во время противостояния султану восставшего против него египетского паши Мегмета-Али). Это было вызвано, прежде всего, попыткой урегулировать стратегический вопрос о статусе Проливов. И по Ункеар-Искелессийскому договору Россия обещала оказывать военную и морскую помощь Турции, а та, в свою очередь, в соответствующем случае обязывалась закрыть Дарданелльский пролив от иностранных военных кораблей третьих стран. Причем этот договор также вызвал активное противодействие со стороны западных государств, прежде всего Англии и Франции, в результате чего России пришлось разделить покровительство над Турцией с др. державами (Лондонские конвенции 1840 и 1841 гг.).

Император Александр II почти достиг заветной цели российской внешней политики - Константинополя. Он мог решить восточный вопрос в 1878 г., но вновь позиция Англии (угроза войны) и британский флот в Проливах (уже с лета 1877 г. часть британской средиземноморской эскадры находилась в Безикской бухте у входа в Дарданеллы, был подготовлен и десантный отряд) помешали русскому солдату войти в Константинополь. Британский премьер-министр Б. Дизраэли так цинично обрисовывал британские мотивы: «Командная позиция в Персидском заливе превратится в большую нашу цель, в случае, если Порта потеряет Армению... Если это поддержать посылкой британского флота на Босфор и высадкой десанта на полуострове Галлиполли... то, я думаю, Оттоманская империя выживет, хоть и перестанет быть державой первого ранга, крепкой и независимой» (там же. С. 152.).

Продолжение следует