Действующая армия России в 1917 г. Ч. 1. На пике организации и технического оснащения

Действующая армия в 1917 г. – это вооруженные силы Российской империи, Российской республики (де факто с 3 марта, официально - с 1 сентября), Российской Советской республики (с 25 октября), развернутые с началом Первой мировой войны на театре военных действий для ведения боевых операций и включающие войсковые части и соединения всех родов войск с их штабами, тыловыми штабами и учреждениями.

Руководство и структура

Руководство Действующей армией осуществлялось посредством деятельности Штаба Верховного Главнокомандующего (Ставки). Верховные Главнокомандующие в 1917 г. – император Николай II (по 2 марта), генерал от инфантерии М. В. Алексеев (2 апреля – 21 мая; в период 3 марта – 1 апреля исполнял должность), генерал от кавалерии А. А. Брусилов (22 мая – 19 июля), генерал от инфантерии Л. Г. Корнилов (19 июля – 27 августа), А. Ф. Керенский (30 августа – 3 ноября), генерал-лейтенант Н. Н. Духонин (3 - 20 ноября), прапорщик Н. В. Крыленко (20 ноября 1917 – 2 марта 1918 г.).

Высшими организационными формами русской Действующей армии являлись фронты (оперативно-стратегические объединения войск Действующей армии) и армии (оперативные объединения Действующей армии). В Первой мировой войне именно русская армия первая среди воюющих противников образовала фронтовые объединения.

Всего в кампании 1917 г. существовало 6 фронтов: Северо-Западный, Северный, Западный (появились в августе 1915 г. в связи с разделением Северо-Западного фронта), Юго-Западный, Румынский (образован в декабре 1916 г.) и Кавказский, в которые входило 14 армий (1-12, Особая, Кавказская).

К 15 декабря 1916 г. войска Действующей армии на европейском (австро-германском) фронте, включая Румынский, но без Кавказского, состояли из 158 пехотных дивизий, 5 пехотных бригад, 48 кавалерийских дивизий и 4 кавалерийских бригад. Противостоящие силы противника - 133 пехотных и 26,5 кавалерийских дивизий.

На конец 1917 г. в составе Действующей армии имелось 205 пехотных и эквивалентных им дивизий (69 армейских и приравненных к ним корпусов), а также 48 кавалерийских дивизий и 7 отдельных бригад (10 конных корпусов), значительное количество технических и специальных частей и соединений.

В ноябре 1916 – феврале 1917 гг. войска Действующей армии подверглись реорганизации: вследствие перехода пехотных полков из 4-батальонного в 3-батальонный состав появились 12-батальонные пехотные дивизии 4-й очереди, слабые в артиллерийском и кадровом отношении; кавалерийские полки из 6-эскадронного состава были преобразованы в 4-эскадронные – и за счет реорганизации появились стрелковые кавалерийские полки; кавалерийские корпуса получили по батальону самокатчиков и автоброневому дивизиону; сформированы 7-е батареи артиллерийских бригад.

На момент начала Февральской революции русская Действующая армия насчитывала до 7,2 млн. человек, а на 26 октября 1917 г. – свыше 6 млн. человек.

О технике русской армии

К 1917 г. и в 1917 г. произошло значительное техническое усиление войск Действующей армии.

Так, русская армия до Первой мировой войны имела в своем составе лишь 5 осадных артиллерийских дивизионов, оснащенных тяжелыми (107-мм пушками и 152-мм гаубицами) орудиями. Но фронтовые потребности иметь хотя бы корпусную тяжелую артиллерию привели к появлению к 1916 г. полевых (трехбатарейных) тяжелых артиллерийских дивизионов. Тем не менее, до начала 1917-го, русская тяжелая артиллерия, будучи непропорционально малочисленной количественно, в недостаточной степени влияла на ход боевых действий. К тому же организационно она не была связана с полевыми частями. Даже в составе целых дивизионов она придавалась армейским корпусам лишь эпизодически - в районах предполагавшихся крупных операций. Обычно же тяжелые дивизионы дробились по-батарейно - и в таком виде гастролировали по корпусам и армиям.

Но к 1917 г. удельный вес русской полевой тяжелой артиллерии вырос. Наряду с уже упомянутыми типами орудий, на ее вооружении появляются 120-мм французская и 105-мм японская пушки, 152-мм английская и 150-мм германская (трофейная крупповская) гаубицы. Использовались также 152-мм пушки.

Тяжелая батарея, оснащенная 107-мм пушками, на позиции. Картины войны. Вып. 1. – М., 1917.

В 1916 г. был создан корпус тяжелой артиллерии особого назначения (ТАОН) в составе шести артиллерийских бригад, отряда аэростатов и других технических и тыловых подразделений. К весне 1917 г. он насчитывал 338 орудий разных систем, калибров и назначения - от 120-мм пушек до 305-мм гаубиц - преимущественно систем береговой и крепостной артиллерии. Имелись в составе ТАОН и буксируемые 203- и 228-мм гаубицы Виккерса (т. н. «тракторная артиллерия»).

Тяжелое орудие «тракторной батареи» направляется на фронт. Отечественная артиллерия. 600 лет. – М., 1986.

Наиболее мощная из артиллерийских систем ТАОН - русская 305-мм гаубица Обуховского завода вела огонь на дальность 13,5 км 372-кг снарядом (вес заряда 78 кг). Летящий со скоростью 440 м/с снаряд пробивал 3,4-метровую бетонную плиту. Для стрельбы обуховская гаубица устанавливалась на прочных деревянных основаниях в несколько рядов прочных брусьев. Основание весом до 16 тонн перевозилось по железной дороге. Гаубица относилась к орудиям «большого могущества» и большой дальности. Например, британская гаубица Виккерса при таком же калибре могла стрелять лишь на 9 км.

305-мм гаубица Обуховского завода образца 1915 г. Каталог материальной части отечественной артиллерии. Л., 1961.

Если полевая тяжелая артиллерия, входя в состав войсковых соединений (дивизий, корпусов) и подчиняясь их командованию, своей мощью дополняла деятельность легкой полевой артиллерии, то тяжелая артиллерия особого назначения выполняла другие задачи. ТАОН является последствием перехода войны в позиционные формы. Находясь вне подчинения обычным войсковым единицам, ТАОН находился в распоряжении армейского командования, являясь мощнейшим средством оперативного усиления - армейским артиллерийским резервом. Роль тяжелой артиллерии особого назначения состояла в содействии реализации ударных операций армейского и фронтового масштаба, требовавших для их успешности концентрации мощного огневого кулака. Непосредственно во время операции артиллерия ТАОН, придаваясь ударным армейским корпусам, объединялась в артиллерийские группы, подчиненные их начальникам, а также инспекторам и начальникам артиллерии корпусов.

Мощность входивших в состав ТАОН калибров, а также его полная независимость от дивизионного командования позволяли и допускали использование тяжелой артиллерии исключительно в качестве могучего ударного средства. Кроме того, подобная организация должна была гарантировать от всякого рода ненормальных ослаблений артиллерийских средств за счет других, не ударных, участков фронта.

Тяжелое орудие на позиции. Картины войны.

Корпус блестяще себя зарекомендовал в ходе Летнего наступления 1917 г.

Помимо этого, к 1917 г. русская Действующая армия получила и активно использовала специальную 76-мм бронеавтомобильную пушку, 76-мм зенитную пушку с тумбовым лафетом, установленную на автомобиле, малокалиберные скорострельные бронеавтомобильные пушки - 57-мм Норденфельда и 40-мм Виккерса.

К 1917 г. значительно возросла насыщенность частей и подразделений Действующей армии минометами. Применялись 6-дюймовые (152-мм) тяжелые минометы образца 1915 г. (2-х систем – Путиловского и Петроградского металлического заводов).

Нужда фронта в более легких и компактных минометных системах привела к появлению 58-мм миномета типа Ф. Р. на деревянном станке (общий вес – 10,5 пудов), такого же миномета, но на железном станке Невского завода (вес системы 15,5 пудов) и на железном станке Ижорского завода (вес 14,5 пудов). Все эти образцы вели огонь различными типами стальных и чугунных мин, предельная дальность выстрела, в зависимости от типа снаряда (максимальный вес – до 40 кг), составляла 535 - 1120 шагов.

Из легких минометов широкое распространение получил легкий 47-мм миномет системы Лихонина. При весе всего 5,5 пудов он обладал значительной мощностью, отправляя 25-кг снаряды (почти половина веса – взрывчатка) на расстояние до 600 шагов.

Русский миномет на передовой. Картины войны.

Важнейшее достоинство миномета заключалось в том, что его снаряды, летящие по гаубичной траектории, имели огромную разрушительную силу. Соответственно, значение миномета в борьбе за укрепленные полосы трудно переоценить. Русские наставления времен позиционной войны приравнивали действие 47-мм минометов Лихонина и 58-мм минометов к 48-линейным (122-мм) и даже 6-дюймовым (152-мм) гаубицам. Указывалось, что сила тяжелых минометов (89-мм и 9,45-дм (240-мм) английские) превосходит силу 6-дюймовой гаубицы.

К 1917 г. артиллерия Действующей армии добилась и серьезных тактических достижений. В частности, русская артиллерия первой освоила новый метод стрельбы - по исчисленным данным - и уже 3 декабря 1916 г. блестяще применила его на практике на одном из участков Северного фронта в районе г. Двинск. Этот метод артиллеристы других стран начали осваивать только через год - с конца 1917-го.

Был освоен и метод артиллерийской стрельбы по т. н. сближенным боевым участкам. Сближенные участки – это боевые участки, сходившиеся своими передовыми линиями всего лишь на 100 - 80 саженей и менее. Такие участки создавали особо сложную и ответственную работу для артиллерии и поэтому требовали индивидуального изучения каждого отдельного орудия - и ведения огня каждым из них индивидуально. Именно по-орудийная стрельба при тщательном расчете ее параметров являлась главным квалифицирующим признаком стрельбы по сближенным участкам.

Такие методы стрельбы, вошедшие в боевую практику русской артиллерии уже с 1916 г., создали соответствующие условия и для стрельбы батарей. Подобные стрельбы давали прекрасные результаты - попадания по своим во время обстрела передовых позиций противника были крайне редки, и происходили лишь в ночное время либо вследствие ненормального отклонения разрыва шрапнели по высоте (недолета).

Артиллерийский наблюдательный пункт. Картины войны.

Стрельба с корректурой каждого орудия, создавая возможность обстрела сближенных боевых участков, имела и огромное психологическое значение, вырабатывая в артиллеристах ювелирную точность выполнения задачи и особую внимательность к осуществлению стрельбы, постепенно воспитывая в них уверенность в своих силах, знании, умении и наблюдательности. Уверенность в себе, появившаяся в связи с огромным риском и ответственностью стрельб на сближенных участках, в значительной степени способствовала решению наиболее сложных тактических задач.

Именно русские артиллеристы были непревзойденными специалистами при действиях с закрытых артиллерийских позиций. Для батарей тяжелых калибров оборудовали, по возможности, полудолговременные позиции, для полевых тяжелых и легких гаубиц сооружали глубокие орудийные площадки. Для легких батарей орудийных площадок не делали: образовавшуюся щель между землей и нижним откидным щитом засыпали землей для защиты ног расчетов от шрапнельных пуль, а орудийные ровики стремились делать возможно уже - с максимальной крутизной стенок. Ровики получили глубину, равную сумме высоты человеческого роста и толщины перекрытия.

С целью недопущения обнаружения позиции по пыли при стрельбе, земля перед дулами орудий после нескольких залпов обильно поливалась водой, что производилось периодически в течение всей огневой работы. Для этого перед орудиями укладывались и вбивались в землю смоченные водой маты из соломенных жгутов или просто заборные плетни.

Широко применялись ложные позиции. Для этого на некотором отдалении от настоящей позиции, создавалась ее точная копия, с той разницей, что выемки на ложной позиции делались мельче (не глубже аршина). На орудийных площадках строились фальшивые орудия (бревна или железные трубы на колесах). Применение маскировки было обязательно и по отношению к ложным позициям. Свежевыброшенная земля покрывалась дерном или хлебными злаками (в зависимости от местности). Если окружающая местность носила лесистый характер, то позицию слегка обсаживали деревьями. Особое внимание обращалось также на искусственное проделывание колей и дорожек. Для полноты иллюзии с ложных батарей осуществлялись искусственные вспышки, для чего одновременно с выстрелами фактической батареи на ложной позиции устраивался видимый наземному наблюдению противника взрыв пироксилиновых шашек. Иногда ложные позиции использовались для организации ночной артиллерийской стрельбы одним - двумя орудиями. Помимо того что это снимало ряд задач с реальной батареи, ложная батарея отвлекала на себя дополнительный огонь противника.

Удаление ложных позиций от действующих должно было составлять не более чем полверсты.

Замаскированная 152-мм гаубичная батарея у леса Радиотын. Юго-Западный фронт, июнь 1917 г. Война и техника № 258.

Т. о. батарея, находящаяся на закрытой позиции, будучи хорошо замаскирована и укреплена, не боялась случайного, а иногда и систематического огня противника. Так, в апреле 1917 г. 6-я батарея 3-й артиллерийской бригады (к югу от д. Лопушаны на Злочевском направлении), находясь на опушке леска Ямно, была вынуждена оставить позиции лишь по истечении почти месячного систематического их обстрела 150-мм тяжелой батареей противника, огонь которой корректировался при помощи самолета. После первого 2-х часового обстрела, окончившегося подбитием одного из орудий, батарея была переведена вправо вдоль опушки леса. Стреляя ночью с оставленной позиции как с ложной, она вела огонь с новой позиции на протяжении 7 дней, в течение которых противник не переставал громить старую позицию. Все эти дни батарея находилась под случайным артиллерийским огнем, пока не была обнаружена аэропланом. Тогда батарею в третий раз отвели - на 100 шагов вправо от последней позиции и, приблизительно, на 200 шагов назад. Замаскированная общим хаосом поваленных деревьев и разбросанных сучьев и хвороста, продолжая обманывать противника по ночам уже с последней оставленной позиции, батарея смогла продержаться здесь еще в течение 5 дней, несмотря на буквально вспаханное впереди нее тяжелой артиллерией противника пространство.

Произошли изменения и в сфере связи. Так, в марте 1917 г. было создано Управление заведующего техническими средствами при Штабе Верховного главнокомандующего. Управление занималось организацией работы телеграфа и радиотелеграфа в Действующей армии, снабжением телеграфных и радиочастей, учетом личного состава специалистов и имущества. В сентябре 1917 г. Управление было реорганизовано в Отдел службы радиотелеграфа Действующей армии.

Беспроволочный телеграф применялся все шире – например, для корректирования самолетами артиллерийского огня.

Тяжелая автомобильная тяжелая радиостанция русской армии. Картины войны.

В конце войны структурно в составе русской армии присутствовали армейские и корпусные радиотелеграфные отделения, радиотелеграфные дивизионы, конно-искровые и радиотелеграфные станции кавалерийских дивизий.

В начале 1917 г. на Юго-Западном фронте был получен бронированный кабель, хоть в очень ограниченном количестве (по 1,5 - 2 версты на батарею). Этот кабель был очень устойчив - находясь под землей (в канавке аршинной глубины) он зарекомендовал себя замечательно. Многократные обстрелы позиций противником в худшем случае приводили к разрыву кабеля лишь на его выходных концах – исправить это было не сложно.

В фортификационном деле широко применялись бетонные и железобетонные плиты и конструкции. Особое значение имело их применение в конструкциях пулеметных капониров и полукапониров – причем использовались модели как русских, так и иностранных инженеров.

Сборный капонир военного инженера Берга защищал от единичного попадания 152-мм снаряда. Вес применяемых в конструкции бетонных блоков – 5,7 тыс. пудов, рельс – 1,8 тыс. пудов, дубовых брусьев - 600 пудов. Вся система (без железных связей и дубовых рам) весила 8,1 тыс. пудов. Полукапонир той же конструкции весил 6,15 тыс. пудов.

Разборный железобетонный пулеметный полукапонир военного инженера Селютина, также защищавший от попадания 6-дюймового снаряда, весил 4,6 тыс. пудов, а разборный пулеметный капонир из бетонных массивов военного инженера Моисеева – 4,5 тыс. пудов.

Уже к концу 1916 г. маскировка глубоко проникла Действующую армию - большинство частей было обучено т. н. «краскомаскировке». Применение краскомета, позволившего осуществлять массовое окрашивание различных поверхностей, помогло маскировке занять должное место на передовой.

Наиболее ярко искусство маскировки применялось в период последней наступательной операции русской армии в мировой войне – Июньском наступлении 1917 г. Особого развития маскировочное дело достигло на Юго-Западном фронте, где благодаря деятельности военного инженера К. И. Величко, с октября 1916 г. началось усиленное обучение войск маскировке. Так, в 7-й армии удалось в течение 2 месяцев подготовить 40 инструкторских масккоманд при саперных частях и 102 войсковых масккоманды, которые к 1 декабря 1916 г. закончили обучение и вернулись в свои части.

Когда в начале января 1917 г. в штабе Юго-Западного фронта был разработан план большого наступления, на 7-ю армию была возложена задача по прорыву неприятельского фронта на львовском направлении - срок окончания подготовительных работ был назначен на 1-е мая. Но подготовительный период затянулся - на фронте создалась такая обстановка, что противник был достаточно хорошо осведомлен о готовящемся наступлении и о месте главного удара. В итоге, маскировочный замысел операции был пересмотрен – направления главного и вспомогательного ударов поменялись местами. Расчет оказался верным – «вспомогательный» удар принес большие результаты, чем «главный».

Подготовка к операции заключалась в осуществлении инженерной разведки, строительстве пехотных и артиллерийских позиций, корпусных и армейских артиллерийских складов, тяжелых блиндажей и наблюдательных пунктов, устройстве грунтовых и исправлении шоссейных дорог, постройке широко- и узкоколейных ж.-д. веток. Особое значение придавалось сооружению ложных батарей.

Маскировочные работы производились войсковыми и инженерными масккомандами. Они сводились к маскировке построек, инженерных плацдармов, устройству маскированных коммуникаций (в виде масок с убежищами из мешков), постройке ложных плацдармов (путем рытья траншей с их последующей окраской). На участке главного удара было исправлено 36 верст шоссе, построено и исправлено 90 верст грунтовых дорог, построены 4 армейских (емкостью на 700 вагонов) и 5 корпусных (емкостью на 300 вагонов) складов для боеприпасов, 8 блиндажей для 4 радиостанций, 2 звукометрические станции, оборудованы позиции для 318 тяжелых и 324 полевых пушек и т. д.

Работы вблизи боевых позиций проводились только ночью и под утро тщательно маскировались подручным материалом, с окраской краскометами под цвет местности.

Особое значение имела маскировка артиллерийских позиций - она оказалась настолько удачной, что ни одна из замаскированных батарей не была обнаружена до открытия ими огня, что имело важнейшее тактическое значение. Противнику удалось обнаружить орудия лишь в день боя - по блеску выстрелов.

Все батареи были снабжены плетнями для укладки перед орудиями - с целью уменьшения пыли от выстрелов, особенно сильно демаскирующей артиллерию в сухое время года. Для полного уничтожения пыли (путем смачивания плетней водой) на некоторых батареях были построены колодцы. Батареи затягивались проволочными сетями с вплетением в них растительности и других подручных материалов, в зависимости от местности, а затем все окрашивалось под тон окружающей среды краской на цементном закрепителе, которую, по мере смыва дождем, возобновляли. На некоторых батареях вместо сеток применялись легкие деревянные щиты, которые посыпались тонким слоем земли и также окрашивались краскометом.

Замаскированные орудия на позиции. Картины войны.

Например, 4-орудийная батарея 9-го мортирного артиллерийского дивизиона была замаскирована с помощью сеток с вплетением в них живых ветвей - это маскпокрытие было окрашено краскометом в зеленый цвет, также как и землянки личного состава батареи и ее наблюдательный пункт. При маскировке 2-й тяжелой батареи литеры Ж всю извлеченную при производстве шанцевых работ землю окрашивали, а для уничтожения резких теней укладывали хворост, который также поливался раствором краски. После окончания установки батареи, в защитный цвет выкрасили два больших полотнища, из которых сделали две палатки, и установили их над орудиями.

При маскировке батарей активно использовали перекрытия из хвороста. Брустверы и хворост были окрашены в коричневый цвет с зелеными пятнами, под цвет вспаханного поля, покрытого редкой травой. Земляные насыпи окрашивались в зеленый цвет.

1-я отдельная тяжелая батарея литеры Ж и 2-я батарея 12-го осадного парка у дер. Тросцьянца, находившиеся на меловой почве, были замаскированы белым полотном, для чего над каждым орудием был построен каркас и натянуто полотно, а извлеченную белую землю, разбросанную небольшими участками, местами окрашивали в темно-коричневый цвет. Благодаря этому получилось впечатление вспаханного поля с белыми пятнами, которые имели сходство с крышами землянок, сооруженных весной 1917 г. в этом районе.

То же, там же.

Также активно маскировались наблюдательные пункты, артиллерийские склады и т. д.

Масккоманды и саперы активно использовали любой подручный и специально заготовленный материал – маты, шпалы, щиты, сети, маски и пр. Мосты окрашивались под цвет воды, артиллерийские погреба – под цвет лугов, шпалы и рельсы – под цвет шоссе и т. д. Всего на эти работы было израсходовано до 3 тонн красок всех цветов, 1,2 т сажи, 256 кг нафтола, 672 кг мела, 288 кг извести и до 9 тонн цемента.

Все это имело большое значение – русское наступление летом 1917 г. по своей конфигурации оказалось для противника неожиданным, а русские войска на первом этапе сражения ждали ощутимые тактические успехи – достигнутые, прежде всего, за счет грамотного использования техники и тщательной маскировки.

С боеприпасами положение на фронте постепенно улучшалось, и во второй половине 1916 г. и в 1917 г. стало удовлетворительным.

Так, при прорыве фронта противника в ходе Июньского наступления Юго-Западного фронта 1917 г., Действующая армия оказалась в состоянии ознаменовать свои действия непрерывной трехсуточной артиллерийской подготовкой – причем орудиями почти всех калибров (до 11-дюймового включительно). Применительно к гаубичной артиллерии снарядный голод излечивался более медленным темпом, что сказывалось на действиях малочисленной русской тяжелой артиллерии и легких гаубичных батарей.

В конце 1916 г. и в 1917 г. на фронте стали получать партии гранат с 28-секундной дистанционной трубкой, применявшиеся для стрельбы по самолетам.

Показательна общая тенденция. Так, к началу войны Действующая армия располагала 6,5 миллионами 3-дюймовых снарядов и около 600 тыс. снарядов к орудиям средних калибров. В 1915 г. артиллерия получила 11 миллионов 3-дюймовых и около 1 млн. 250 тыс. прочих снарядов. В 1916 г. 3-дюймовые пушки получили около 27,5 миллионов, а 4- и 6-дюймовые орудия - около 5,5 миллионов снарядов. В этом году армия получила 56 тыс. снарядов для тяжелой артиллерии (лишь 25% из них созданы усилиями отечественной промышленности). И именно в 1917-м Россия справляется с трудностями по удовлетворению потребностей своей армии в отношении снарядов легких и средних калибров, постепенно освобождаясь от заграничной зависимости. Снарядов первого типа поступает в этот год свыше 14 миллионов (из них лишь около 23% из-за границы), а к орудиям средних калибров - свыше 4 миллионов (с тем же процентом заграничного производства). В отношении же снарядов к орудиям ТАОН количество заказывавшихся извне боеприпасов в 3,5 раза превышало производительность отечественной промышленности. В 1917 г. снарядов к орудиям 8 – 12-дюймового калибра в армию поступило около 110 тыс.

Изготовление дистанционных трубок производилось в России, взрыватели же, особенно безопасного типа, большей частью заказывались за границей.

Таким образом, боевые потребности русской армии в артиллерийских боеприпасах малого и среднего калибра постепенно удовлетворялась, и снарядный голод конца 1914-го и 1915-го гг. был изжит, но недостаток в снарядах тяжелого калибра чувствовался вплоть до конца войны.

В ходе последней кампании России в ходе Первой мировой войны авиация Действующей армии, несмотря ни на какие негативные обстоятельства морально-организационного характера, добилась впечатляющих боевых успехов.

В Летнем наступлении действия 4-х армий Юго-Западного фронта поддерживали 225 самолетов в составе 38-ми различных авиаотрядов (2 из состава Эскадры воздушных кораблей, 6 армейских, 15 корпусных, 11 истребительных и 4 артиллерийских). Особое место среди них занимала 2-я Боевая Авиационная Группа (3-й, 7-й и 8-й корпусные авиаотряды) – средство завоевания господства в воздухе.

Почти все отряды были вооружены машинами различных типов. Самолеты имели большие налет и степень износа. Хотя авиационная группировка противника по численности была равна русской (226 самолетов в 37-ми отрядах), она имела качественное превосходство, выраженное в наличии более современных самолетов.

Особое значение в предстоящей операции имели аэрофотосъемка артиллерийских позиций противника, корректирование огня батарей и результатов их стрельбы, разведка. Истребительная авиация в составе двух истребительных отрядов и 2-й Боевой Авиационной Группы прикрывала действия разведчиков и корректировщиков, параллельно осуществляя глубокую разведку тыла противника.

Летчики 7-го корпусного авиаотряда. Слева – наиболее результативный истребитель отряда В. И. Янченко (16 подтвержденных побед). Ткачев В. М. Крылья России. Спб., 2007.

Полученные разведчиками фотоснимки обрабатывались в отрядах и уже через 3 часа рассылались в корпуса. Авиационные разведчики 8-й армии, несмотря на трудности полетов в горах, сработали особенно эффективно. Тактический тыл противника перестал быть загадкой для русского командования. Самые незначительные перемещения фиксировались русскими летчиками, и командование было в курсе даже намерений противника. Главным тормозом разведки, в особенности дальней, был недостаток хороших самолетов.

К началу операции тяжелая артиллерия русских армий была собрана в группы, и в распоряжение начальников групп назначены самолеты-корректировщики. Так, тремя артиллерийскими отрядами 7-й армии за 10 дней было пристреляно 50 целей. Отряды обслуживали 36 артиллерийских батарей.

В период артиллерийской подготовки, для бесперебойного и своевременного обслуживания авиацией артиллерийских батарей, в районе гор. Станиславов была организована центральная посадочная площадка. Она была соединена прямым проводом с инспектором артиллерии. Летчики по радио вносили поправки и сообщали о подходе резервов противника. Особое значение имело корректирование огня группы тяжелой артиллерии из 60-ти орудий - она вела контрбатарейную борьбу.

Корректировка была осуществлена настолько успешно, что двухдневный огонь русской артиллерии полностью подавил артиллерию противника и перепахал его линию обороны. Пленные германцы, многие из которых побывали на Французском фронте, сообщали, что наш огонь был не только таким же мощным, как на Западе, но и более метким.

Активно действовали истребители. Они осуществляли сопровождение, дежурство в воздухе, атаковали самолеты противника. Излюбленным приемом русских истребителей была внезапная атака - заход с пикирования в хвост самолету противника. Летчиками Румынского фронта летом 1917 г. было сбито 20 неприятельских самолетов (из них 8 - франко-румынскими истребителями). При этом летчики показали много примеров редкой доблести. Так, в районе Клипичесчи летчик 4-го истребительного отряда Зиновьев принял бой с группой неприятельских самолетов - в результате продолжительной схватки он сбил 2 самолета и погиб в неравном бою.

Зачастую истребители действовали универсально – как разведчики и истребители-бомбардировщики. Так, на фронте 10-й армии Западного фронта 19-го июля две группы истребителей-бомбардировщиков (одна на Вуазенах, а другая на Фарманах) при поддержке 11 истребителей (шли выше на 400 – 500 м) нанесли удар по ст. Войгяны. При подходе к цели были встречены две неприятельских машины, одна из которых немедленно спикировала на свой аэродром, а другая вступила в бой с самолетом 18-го авиаотряда и, предположительно, была сбита. До самого ухода группы самолеты противника ее не тревожили.

Летчиками Румынского фронта с 6 по 12 июля было совершено несколько одиночных и групповых бомбометаний с обстрелом из пулеметов наиболее важных объектов. Так, 6-го июля было сброшено более 210-ти кг бомб в Бельбор и на ст. Троян, 9-го июля – 9 крупных осколочных и 6 зажигательных бомб на артиллерийские позиции у Хержи и Дьемеш. 10-го июля был совершен большой налет на Роману (сброшено 120 бомб), а 11-го июля 200 различных бомб сброшено на головы противника в д. д. Домница и Раковица и на наблюдательные пункты у высоты 1001. Пулеметным огнем были обстреляны конный отряд у Паркиша, привязной аэростат у Исакчи и несколько населенных пунктов. 28-го июля группой из 8-ми самолетов был произведен налет на г. Радауц – на обозы и городские сооружения было сброшено 260 кг бомб.

Наносились и эффективные штурмовые удары. Так, на Румынском фронте, когда 27-го августа русская пехота пошла в наступление, 11 самолетов атаковали противника, забросав бомбами и обстреляв из пулеметов наблюдательные пункты и живые цели. В ходе этого налета было сброшено 110 кг бомб, а атака наземных войск имела тактический успех.

Об эффективности действий русской авиации летом 1917 г. позволяют судить лишь некоторые цифры. Авиационными частями Румынского фронта было совершено более 2 тыс. вылетов общей продолжительностью около 3,8 тыс. часов. С 1 июня по 1 октября 1917 г. погиб 1 летчик (разбился насмерть на нашем аэродроме); 4 человека летного состава в воздушных боях были ранены; разбито 3 самолета. За этот же период противник потерял (сбитыми и пленными) 29 самолетов (20 сбито в бою и 9 - с земли и по др. причинам).

Лето 1917 г. – время наиболее активных воздушных боев на Русском фронте Первой мировой войны. В этот период русские летчики одержали 23 безусловных воздушных победы, потеряв 8 машин. Но окрепшая русская авиация стала жертвой русской революции – кампания 1917 г. стала ее последним боем.

Когда 29 сентября – 7 октября 1917 г. состоялась комбинированная операция германских военно-морских и сухопутных сил в ходе Первой мировой войны по овладению Моонзундскими островами в Балтийском море, противник привлек к участию в операции 102 самолета (94 самолета с базированием на авиаматке «Святая Елена» и на береговых аэродромах, а также 16-й авиаотряд из 8 гидросамолетов). Противостоящая этой группировке русская авиация состояла из 36 самолетов. Существенное влияние на ход боев оказал тот фактор, многие русские аэродромы оказались в сфере досягаемости огня неприятельской корабельной артиллерии либо в первые же дни боев были захвачены германскими десантными частями. Так, самая большая и лучше всего укомплектованная гидроавиационная станция Балтийского флота находилась в непосредственной близи от бухты Тагалахт – в полосе вероятного удара противника. Она прекратила свое существование в самом начале боев. 29-го сентября погибла и русская авиастанция в Кильконде – будучи обстреляны с моря, под угрозой наступления немецких десантников, ее офицеры спасали то что было возможно, уничтожая то, что нельзя было спасти.

Несмотря на все неблагоприятные обстоятельства, русские летчики вступили в неравный бой с германцами. Так, уже в первый день операции, 29-го сентября, осуществляя разведку в районе Папенхольма, мичман Зайцевский был атакован четырьмя немецкими истребителями. Не имея запаса высоты для маневрирования, экипаж Зайцевского спланировал в одну из бухт, где вышел на берег, взяв с собой пулемет, и, засев за каменной оградой, отбивал атаки самолетов противника. Не выдержав пулеметного огня русских летчиков, германские самолеты скрылись. Впоследствии прибыли еще несколько самолетов противника, пытавшихся, в свою очередь, расстрелять русских летчиков на земле, но и они были отбиты.

Противник с первого дня операции осуществлял воздушную бомбардировку русских кораблей и артиллерийских позиций. Так, 2-го октября неприятельские аэропланы бомбили линкор «Гражданин» - один самолет, спланировав метров до 500, пролетел над кораблем и сбросил 10 бомб, три из которых упали почти вплотную у правого борта дредноута. Другие аэропланы пробовали атаковать парами, но удачная стрельба противоаэропланной артиллерии «Гражданина» заставляла их держаться на почтительном расстоянии от корабля. Источник зафиксировал, что 4-го октября: «В 9 часов 30 минут был налет на рейд Куйваст четырех больших неприятельских гидропланов, бросавших бомбы преимущественно на пристань и Моонские батареи. Разрывы бомб были очень велики, давали много черного дыма и обладали, видимо, большой разрушительной силой». Старший лейтенант Г. К. Граф вспоминал: «Одновременно с неприятельскими кораблями над Куйвастом появилась целая туча аэропланов, которые забросали бомбами рейд и пристань. Всюду стояли огромные столбы дыма и воды».

Безнаказанно это противнику не проходило. 2-го октября был сбит первый германский самолет. В этих боях особенно отличился летчик Сафронов. 3-го октября он сбил германский самолет над Куйвастом, а 4-го октября, атакуя германские бомбардировщики, наносившие удар по русским кораблям, вновь сбил один из них. В этот же день зенитчики выходившего из боя линкора «Слава» и сопровождавшего его эсминца «Финн» сбили по самолету противника. Соответственно, 4-го октября немцы потеряли в небе над Моонзундом 3 своих самолета.

Всего ходе Моонзундской операции русские войска потеряли 10 самолетов, а германские - 5 . Но если почти все русские самолеты были уничтожены на земле или попали в руки десанта противника, то все германские машины были сбиты в бою.

Эффективно зарекомендовали себя новые самокатные батальоны.

Самокатчики в походе с велосипедами, сложенными за спиной. Картины войны.

Яркой иллюстрацией боевых качеств этих частей являются бои 3-го и 5-го самокатных батальонов с превосходящими силами германской пехоты 9-го июля 1917 г. в районе дер. Маловоды и на переправах. Эти бои велись батальонами на различных направлениях, на наиболее угрожаемых участках, без поддержки артиллерии и при отсутствии соседей справа и слева, а также под угрозой обходов и выхода противника в тыл. Тем не менее, действия самокатчиков дали ощутимые результаты.

В этот период пехотные части отступали, почти не оказывая сопротивления и оголяя фронт. В распоряжении начальника 11-й кавалерийской дивизии 9-го июля сосредоточиваются 3-й и 5-й самокатные батальоны, 20-я и 27-я самокатные роты и 11-й конно-артиллерийский дивизион.

Брошенный правее дер. Маловоды на угрожаемый участок, 3-й самокатный батальон отбрасывает наступающий германский 114-й пехотный полк, занимает переправы и ведет бой до темноты.

Брошенный на другой угрожаемый участок, 5-й самокатный батальон 3-ротного, крайне неполного состава, на окраине дер. Маловоды сталкивается с наступающим 143-м германским пехотным полком. Без выстрела, стремительной штыковой атакой батальон опрокидывает передовые цепи противника, а остальных гонит на протяжении 3 верст и заканчивает уничтожение крупной боевой единицы врага до подхода германских резервов. Успеху начала атаки способствовала внезапность появления стремительно атакующего неутомленного русского батальона. Самокатчики успевают настигнуть большинство бегущих германцев, вернуться к своим велосипедам и также быстро отойти. Применив такие тактические свойства как скрытность и внезапность, а также физические данные самокатчиков, способных пробежать значительное расстояние, работая штыком, батальон опрокинул полк противника.

Не меньшим упорством отличались бои 20-й и 27-й самокатных рот 6-го июля под дер. Потоки и 8-го июля на участке Щетов-Выбудув.

6-го июля роты вели крайне упорный бой под дер. Потоки. Отбив атаки австрийцев, переносом огня 7-ми пулеметов самокатчики содействовали контратаке стрелкового полка 11-й кавалерийской дивизии на занятый противником участок. Причем самокатные отделения и взводы действовали без связи, имея разрушенные окопы, местами сравненные с землей.

8-го июля самокатные роты отбили атаку 88-го австрийского полка, взяв пленных. Роты действовали на фланге и в подчинении 7-го Финляндского стрелкового полка. Окопавшись, они вели бой до получения приказа об отходе. Получив приказ и не имея пути для отхода, 27-я рота прорывает цепи обошедшего ее фланг германского полка, достигает своих велосипедов, потеряв половину личного состава и пулеметы. 20-я понесла меньшие потери, отходя в другом направлении. Роты полностью выполняют задачу и 9-го числа участвуют в операции под дер. Маловоды.

К середине 1917 года в русской Действующей армии имелось 13 броневых отрядов (300 бронеавтомобилей) – солидный по тем временам броневой парк.

О добровольческом движении и новых войсках прорыва

1917 г. характерен как высшим развитием технической составляющей русской армии, так и неспособностью использовать достигнутые результаты вследствие разложения основной массы Действующей армии. Чтобы создать эффективные в условиях позиционной войны войска прорыва, и в то же время в ситуации падения боеспособности основной части Действующей армии иметь хоть какие-то боеспособные части и соединения, русское командование пошло по пути формирования штурмовых (ударных) частей батальонного уровня (но с конца 1915 г. в составе Действующей армии уже имелись штурмовые взводы).

Толчком послужила Митавская наступательная операция русской 12-й армии Северного фронта 23 - 29 декабря 1916 г., по итогам которой было признано целесообразным сформировать в русской армии особые части прорыва, незаменимые при прорыве укрепленных участков фронта.

Командующий Особой армией Юго-Западного фронта генерал от инфантерии П. С. Балуев 2 февраля 1917 г. так обосновывал приказ о создании штурмовых частей во вверенной ему армии: «Германцы, ввиду понизившегося боевого уровня своей пехоты, образовали особые отборные части… для обеспечения успеха активных предприятий в период позиционной войны.... Считаю необходимым организовать у нас специальные «ударные отряды» для того, чтобы дать в руки начальникам надежное средство для проявления частной активности с достижением положительных результатов на фронте при обороне и вместе с тем создать кадр хорошо обученных смельчаков, применение которых при наступлении пехоты придаст ему большую живость и уверенность».

Формирование и обучение ударных подразделений следовало закончить к 1 марта 1917 г. Была разработана инструкция, предусматривавшая создание «ударных батальонов». Она издана приложением к приказу Особой армии за № 320/48 под названием «Наставление для ударных частей». Согласно ему при каждой пехотной дивизии должен быть сформирован «ударный батальон» в составе трех стрелковых рот по три взвода каждая и технической команды, состоящей из пяти отделений: пулеметного (4 пулеметных взвода и 2 ручных пулемета), минометного, бомбометного (4 взвода), подрывного (подрывной и ракетный взводы) и телефонного (6 телефонных и 4 подслушивающих станций). Батальон должен перевозить с собой минимальное количество боеприпасов, получая боепитание за счет родной дивизии. Орудия также должны придаваться из дивизии.

Ситуация интересна тем, что в новых батальонах совместились решение и боевых и политических задач в сложном 1917 г. – именно ударные части (ударные роты и батальоны, батальоны «смерти» и пр.) стали средством прорыва в то время, когда основная часть армии, разлагаясь, утрачивала боеспособность. С другой стороны, в составе батальонов собрались бойцы, верные долгу и желающие воевать, в том числе и из состава прежних гренадерских взводов. То есть, в 1917 г. ударные (штурмовые) батальоны должны были не только действовать на острие прорыва, но и стать оплотом порядка, верности долгу и носителями высокого боевого духа, вокруг которых в условиях начавшегося разложения армии должны сплотиться все верные присяге войска. В то же время, особые тактика и подготовка стали утрачиваться (хотя задача прорыва для этих частей как в интересах соединения, так и в интересах армии и фронта осталась), и постепенно ударными и частями смерти стали именовать себя обычные войсковые части и соединения. Таким образом, постепенно функции прорыва уступили место функции служить примером доблестного исполнения своего долга для остальной части полка или дивизии и идти на штурм во главе своей части или соединения – т. е. технические задачи уступили место морально-боевым.

Приказ № 547 Верховного Главнокомандующего Действующей армией генерала от кавалерии А. А. Брусилова от 27 июня 1917 г. требовал не смешивать понятие ударных и революционных батальонов: «Ударные части (роты и батальоны смерти) … формируются в пехотных и конных полках из охотников данного полка и являются неотъемлемой частью этого полка. В пехотном полку формируется от одной ударной роты до батальона, за исключением случаев, если весь полк изъявит желание быть ударной частью. Ударные части остаются в составе своих полков, имея задачей служить примером доблестного исполнения своего долга для остальной части полка и идти на штурм в голове своего полка… Революционные же батальоны формируются согласно моего приказа от 13 июня 1917 г. за № 439 из волонтеров, юнкеров, солдат запасных полков и прочих тыловых частей Центра России и фронтов, и формирование этих частей отнюдь нельзя смешивать с ударными частями, формируемыми в составе частей действующей армии».

Первые ударные части формировались, главным образом, из состава так называемых «третьих дивизий» (созданных в октябре 1916 - феврале 1917 гг.). Эти части, недавно сформированные и состоящие из большого количества недостаточно обученных солдат и офицеров, стали разлагаться в 1917-м г. раньше других. Служащие в них патриотически настроенные офицеры и нижние чины были рады возможности создавать особые, ударные части, в составе которых они надеялись продолжать борьбу с врагом и служа в которых, не подвергались унижениям и нападкам со стороны деградирующей революционной солдатской массы. «При многих полках, - писал генерал-лейтенант А. И. Деникин, в то время начальник штаба Ставки Верховного Главнокомандующего - организовались свои ударные команды, роты, батальоны. Туда уходили все, в ком сохранилась еще совесть, или те, кому просто опостылела безрадостная, опошленная до крайности, полная лени, сквернословия и озорства полковая жизнь. Я видел много раз ударников и всегда - сосредоточенными, угрюмыми. В полках к ним относились сдержанно и даже злобно. А когда пришло время наступления, они пошли на колючую проволоку, под убийственный огонь, такие же угрюмые, одинокие, пошли под градом вражьих пуль и зачастую... злых насмешек своих «товарищей», потерявших и стыд, и совесть. Потом их стали посылать бессменно изо дня в день и на разведку, и в охранение, и на усмирения - за весь полк, так как все остальные вышли из повиновения».

Среди «ударников» много было и добровольцев - ядром ударных частей была молодежь, готовая идти на любую жертву во имя Родины. Именовались батальоны по-разному – «батальоны смерти», ударные батальоны, по имени командира и пр. Особенно известны именные ударные батальоны: например, Корниловский ударный батальон (первоначально именовался 1-й штурмовой или Ударный отряд), батальон смерти капитана 2 ранга Шишко и др.

Ударное движение в 1917 г. с конца весны шло «снизу» – в этом смысле военные власти, в лице Верховного Главнокомандующего А. А. Брусилова, попытались лишь взять его под контроль. Так, когда в мае 1917 г. генерал-лейтенант Л. Г. Корнилов был назначен командующим 8-й армией, он сочувственно отнесся к мысли помощника старшего адъютанта Разведывательного отделения штаба 8-й армии капитана Генерального штаба М. О. Неженцева о создании именного ударного отряда, который при ожидающемся наступлении мог бы показать пример армии. Приказом по 8-й армии от 19 мая 1917 г. Л. Г. Корнилов разрешил формирование 1-го Ударного отряда. М. О. Неженцев смог вызвать с фронта шесть опытных офицеров-добровольцев, но основной офицерский костяк отряда составили только что окончившие обучение прапорщики. Первой была сформирована пулеметная команда, и когда она обросла полновесными ротами, Л. Г. Корнилов согласился дать отряду свое шефство. К середине июня формирование было закончено: отряд состоял из двух батальонов по тысяче штыков в каждом, трех пулеметных команд (600 человек), команды пеших разведчиков (сформированной из пленных добровольцев — чехов) и сотни донских казаков для конных разведок. В отряд поступали не только поодиночке, но и организованными подразделениями: это сотня 38-го Донского полка во главе с двумя штаб-офицерами, группа артиллеристов 3-го Сибирского горного артиллерийского дивизиона. Боевое крещение Корниловский ударный отряд получил 25 июня у деревни Павелечье, во время наступления 8-й армии Юго-Западного фронта. В бою отряд показал себя превосходно и взял у неприятеля много трофеев. Его стали посылать на особо угрожаемые участки фронта.

По инициативе офицерства был создан и батальон смерти 38-й пехотной дивизии: весной 1917 г. штабс-капитан 152-го пехотного Владикавказского полка В. П. Егоров направил военному министру проект формирования «батальона смерти» и, получив одобрение, обратился к войскам с призывом присоединиться к движению - Верховный Главнокомандующий генерал от кавалерии А. А. Брусилов и Главнокомандующий армиями Северного фронта генерал от кавалерии А. М. Драгомиров также поддержали это начинание. Батальон формировался из добровольцев офицеров и солдат 19-го армейского корпуса. На 28 июня 1917 г. часть состояла из 4 пехотных рот и 2 специальных команд (пулеметной и связи) и насчитывала 26 офицеров и около 1100 ударников.

Всего за полгода после решения А. А. Брусилова было создано свыше трех десятков новых ударных (штурмовых, «смерти») батальонов. Новые батальоны виделись вступающим в их ряды символом боевого успеха и верности Отечеству.

Политическая функция ударных частей проявилась в том, что были успешно использованы командованием для усмирения нескольких крупных военных мятежей: например, на Румынском фронте они обезвредили бунтующие войска 163-й пехотной дивизии, создавшие, под руководством прапорщика Филиппова, независимую «социалистическую республику» со столицей в г. Калуге. На Юго-Западном фронте они разгромили мятеж 7-го Сибирского армейского корпуса. Кроме того, боролись со все более усиливающимся дезертирством: например батальон смерти 11-й армии за одну ночь 11 июля (после провала летнего наступления Юго-Западного фронта 1917 г.) задержал в Волочиске 12000 человек. Но эти элитные части были, в основном, неразумно погублены летом 1917 г. в Июньском наступлении и не смогли способствовать восстановлению порядка в России.

При условиях углубляющейся разрухи на фронте становилось почти невозможно обеспечить вновь созданному «батальону смерти» материальную часть. Приходилось прибегать к экстраординарным мерам. Кроме того, выделение из войск самых здоровых элементов и сосредоточение их в особые, обособленные от прочих части, само по себе ускоряло процессы общего развала Действующей армии. Тем не менее, ударные батальоны отличали высокий боевой дух и хорошая техническая оснащенность. Особое внимание уделялось формированию спайки между бойцами подразделения, развитию чувства взаимной выручки, твердости характера, физической и моральной выносливости, воспитанию в духе жертвенного служения революционной Родине.

Постепенно количество ударных войск росло с неизбежным падением их качества. Так, к частям смерти отнесли 4 корпуса (2-й Гвардейский, Гвардейский кавалерийский, 6-й и 7-й кавалерийские), 5 дивизий, 32 полка, артиллерийские бригады и дивизионы, 53 батальона, батареи, роты, эскадроны. По данным приказа № 759 от 5 августа 1917 г. количество корпусов и дивизий, ставших «ударными», не изменилось, но полков, артиллерийских бригад и дивизионов стало уже 73, батальонов, батарей, рот, эскадронов и пр. - 168.

Задачей ударных частей Юго-Западного фронта было увлечь своим примером солдатскую массу во имя успешного окончания войны во время последнего наступления Русской армии. Несмотря на все старания командования структурировать ударные части, в частности, отграничив ударные, штурмовые и подразделения смерти от революционных батальонов, это в полной мере осуществить не удалось. Так, в списке ударных батальонов Юго-Западного фронта весьма высок удельный вес последних.

Путаница в структурном плане привела к тому, что наряду с целыми ударными соединениями существовали (в соответствии с Приказом Верховного Главнокомандующего 27 июня 1917 г. № 547) отдельные ударные батальоны, а также роты и батальоны смерти в составе пехотных полков и дивизий (если полк или дивизия целиком не являлись ударной частью). Роты в особых случаях боевой обстановки могли временно сводиться в особые батальоны при своих дивизиях, от каждого полка - не больше одной роты.

Соответственно, если весной 1917 г. понятие «ударная часть» являлось синонимом «штурмовой» и определялось тактическими особенностями действий, то в дальнейшем термин «ударная» стал восприниматься как почетное наименование (зачастую признак верности долгу), его стали возлагать на себя отдельные части, по роду своих действий не являвшиеся штурмовыми (то есть не предназначенные специально для прорыва и занятия укрепрайонов противника). Но официально ударные и части смерти были приравнены друг к другу. Иногда уже существовавшие штурмовые батальоны объявляли себя еще и частями смерти.

Всего к моменту Октябрьской революции существовало 313 формирований «смерти», личный состав которых насчитывал свыше 600 тыс. человек, что позволило военным кругам даже обсуждать вопрос о создании «армии смерти». Это могло являться успешной предпосылкой борьбы Действующей армии вместе с союзниками по Антанте до победного конца.

В составе ударных батальонов собрались бойцы, верные долгу и желающие воевать, что и показала кампания 1917-го.

Повсеместным явлением в летней кампании 1917 года было то обстоятельство, что когда ударные части достигали тактического успеха, обычные войска не поддерживали успех ударников, отказываясь продолжать наступление и возвращаясь на исходные позиции. Это привело к гибели элитных частей, а с ними и военнослужащих, которые могли и хотели воевать, и на которых могло опереться командование. Погибли лучшие кадры солдат и офицеров Действующей армии.

Поэтому наступление русских войск летом 1917-го г. во многом превратилось в наступление почти исключительно ударных и штурмовых частей.

Боевые эпизоды в полной мере это иллюстрируют. 279-й пехотный Лохвицкий полк (70-я пехотная дивизия 14-го армейского корпуса 5-й армии), относящийся к «частям смерти», был на острие наступления ударной группы Северного фронта. Документ отмечает эффективность действий русской артиллерии, осуществляющей артподготовку: «В проволоке противника большие разрушения. Тяжелой артиллерией сильно повреждены окопы и сооружения противника». Причем, русская артиллерия своим огнем препятствовала противнику восстанавливать повреждения. Атака полка 10-го июля развивалась непросто: «Ввиду исключительного количества действующих пулеметов противника головная рота 1-го батальона и 2-я рота смогли дойти только до первой линии противника и залечь перед ней. Роты в упор расстреливались из пулеметов, неся сильные потери». Тем не менее, к 12 часам дня роты полка преодолели первую линию обороны противника, захватили ключевые высоты: «Роты, несмотря на потери, прошли первую линию и докатились до второй, ведя рукопашный бой с отступавшим противником, беря пленных и пулеметы. Потери у нас были главным образом от пулеметного огня. Роты наступали с пулеметами и тянули за собой телефонную связь». Артиллерия «молодецки боролась, ведя ураганный огонь, прикрывая наши фланги». Но «благодаря сильным потерям полк не мог двигаться дальше».

Помощи от своей пехоты ударники не получили – и после того, как 3-й батальон (полковой резерв) был введен в бой, ждать ее было неоткуда.

Подход около 18 часов 15-го кавалерийского стрелкового полка позволил ударникам продержаться еще какое-то время. В 2 часа ночи 11-го июля Лохвицкий полк был отведен в тыл.

В бою 10-го июля 279-й пехотный Лохвицкий полк потерял почти 1,1 тыс. человек: «Полк проявил исключительную доблесть. Люди шли беспрекословно. Все были на своих местах». Трофеями полка стали до 90 пленных и 4 пулемета противника.

Очевидец так описывал действия ударных подразделений 28-й пехотной дивизии во время Летнего наступления 1917 г.: «Части … были встречены сильным артиллерийским, пулеметным и ружейным огнем и залегли у своей проволоки, будучи не в силах продвинуться вперед; только некоторым частям штурмовиков и охотников Волжского полка со взводом офицеров удалось захватить первую линию, но из-за сильного огня им удержаться не удалось…. На участке 51-й дивизии…202-й Горийский и 204-й Ардагано-Михайловский полки, а также две роты сухумцев, штурмовая рота сухумцев и штурмовая рота Потийского полка быстрым натиском прорвались через две линии окопов, перекололи штыками их защитников, и…стали штурмовать 3-ю линию. Прорыв был настолько стремителен и неожидан, что противник не успел открыть своевременно заградительного огня. Следовавший за передовыми полками 201-й Потийский полк, подойдя к первой линии наших окопов, отказался идти далее и, таким образом, прорвавшиеся части не могли быть своевременно поддержаны. Двигавшиеся вслед за потийцами части 134-й дивизии… задачи своей не выполнили и частью рассыпались, частью залегли в наших щелях… После неудачи утечка солдат стала все возрастать и к наступлению темноты достигла огромных размеров. Солдаты, усталые, изнервничавшиеся, не привыкшие к боям и грохоту орудий после стольких месяцев затишья, бездеятельности, братания и митингов, толпами покидали окопы, бросая пулеметы, оружие, и уходили в тыл».

Показателен и бой батальона «смерти» 38-й пехотной дивизии, приданного 1-му армейскому корпусу 5-й армии (ударный корпус армии в Летнем наступлении) 8 - 11 июля 1917 г. у дер. Турмонт. Интересно, что еще до атаки 5-я рота батальона заняла позицию в тылу резервного 643-го пехотного полка, имея задачей во время артиллерийской подготовки задерживать бежавших с позиций солдат 641-го, 642-го, 643-го пехотных полков – были получены сведения о постановлении целых рот и батальонов отказаться от участии в наступлении.

Атака была подготовлена сильным и качественным огнем русской артиллерии, но порыв ударников не был подхвачен основной массой пехоты. Атаковал батальон «смерти» 16-ю волнами, под пулеметным и артиллерийским огнем противника. Были захвачены все три линии германских окопов, но проволочное заграждение третьей линии оказалось не поврежденным, и при взятии этой позиции батальоном были понесены наибольшие потери: бойцам пришлось резать проволоку и выбивать из окопов отчаянно сопротивляющегося противника.

В итоге, захватив 3-ю линию, батальон залег в ней (идти дальше не было сил из-за понесенных потерь) и стал ждать поддержки – а ее он и не получил.

Пехота, заняв первую линию германцев, испугалась заградительного огня противника и ушла обратно в свои окопы – все усилия офицеров препятствовать этому ни к чему не привели.

Ударный батальон держался на высоте до 14 часов и, не дождавшись поддержки, под сильным перекрестным артиллерийским, пулеметным, минометным и ружейным огнем, неся страшные потери, начал отходить в свои окопы. Возвратилось из состава батальона около 650 солдат - менее 60% личного состава.

Батальон «смерти» нанес большие потери двум германским батальонам (было захвачено 38 пленных). В бою активно применялись ручные гранаты - во многом благодаря их применению против окопов противника атака и имела положительный тактический результат.

В составе 2-го Сибирского армейского корпуса 12-й армии Северного фронта батальон (теперь он представлял фактически полк двухбатальонного состава – 56 офицеров и 1867 солдат) участвовал в Рижской операции, войдя в состав отряда генерал-майора В. Е. Вязьмитинова и находясь на берегу р. Западная Двина. В связи с прорывом германских войск ударникам было поручено удерживать станцию Хинценберг. 22-го августа батальон отбивал атаки противника, но когда около 16 часов ему на смену прибыл 2-й Рижский полк 1-й Латышской бригады, он …. отказался сменить батальон.

В итоге, батальон отступил лишь по приказу командира 17-й кавалерийской дивизии, с которой взаимодействовал у станции. 27-го августа, совместно с другими частями, батальон принимал участие во взятии мызы Юдаш - захватив 5 пулеметов и 61 пленного из состава 59-го и 79-го германских резервных полков. Русские ударники осуществили в этом бою эффективную штыковую атаку. По свидетельству пленных, противник понес большие потери - около 300 человек убитыми. 30-го августа батальон вместе с полутора эскадронами финляндских драгун и 14-м сибирским стрелковым полком вел бой с германской гвардией у Спитали, где потерял 300 человек.

Вручение батальону смерти 38-й пехотной дивизии нового знамени (вторая половина июля – начало августа 1917 г.). Вручение нового знамени было связано с ходатайством штаба 5-й армии о реорганизации батальона в «Турмонтский полк смерти» - за отличия в боях у госп. дв. Турмонт 08. – 11. 07. 1917 г.

В Моонзундской операции наблюдалась редкая для Первой мировой войны картина - противостояние ударных частей противоборствующих сторон, вступивших в непосредственный боевой контакт. С русской стороны – это Ревельский ударный батальон капитана 2-го ранга П. О. Шишко, с германской - 10-й штурмовой батальон майора Слуйтера.

29-го сентября 1917 г. штурмовая рота из состава последнего высадилась в бухте Тагалахт. Рота двинулась к Нинаст и Хундсорт и овладела двумя (120-мм и 152-мм) батареями - орудийные расчеты батарей были захвачены в плен. 18-я штурмовая рота батальона вела бои за предмостное укрепление дамбы между островами Эзель и Моон. Как раз в этом бою германские штурмовики и столкнулись с русскими бойцами Ревельского ударного батальона.

Бойцы «батальона смерти» П. О. Шишко (около 600 человек) были одними из немногих упорных защитников русских позиций в ходе Моонзундской операции. С 1-го октября они обороняли дамбу между о. Эзель и Моон, прибыв уже в ходе боев из г. Ревель. Русский документ отмечал, что: «оборона дамбы легла исключительно на десант, так как приходившие роты Данковского полка при первых выстрелах противника уходили обратно, оставляя все».

Бой показал равные боевые качества противников. Так, атака германской 18-й штурмовой роты в бою 1-го октября успеха не имела: «Капитан Винтерфельд решил выдвинуть возможно дальше на юг, в направлении на Тюрна, 18-ю штурмовую роту, которая была в полдень задержана в качестве резерва у Оррисар. В дальнейшем он рассчитывал …овладеть предмостной позицией. Однако атака успеха не имела. Рота, обстреливаемая пулеметным огнем противника, подошла только на 600 м к перелеску и залегла».

Бои за дамбу – самый напряженный эпизод Моонзундской операции для германского десанта. Ревельский ударный батальон даже пытался наступать под сильным артиллерийским огнем противника. Германский источник так характеризовал этот бой: «Русские стремились во что бы то ни стало проложить себе дорогу через дамбу... И без того тяжелое положение усложнялось еще больше по мере того, как противник подходил все ближе и ближе, ведя одновременно наступление с о. Моон через дамбу в тыл отряду Винтерфельда (бойцы 2-го самокатного батальона и пулеметного взвода 18-й штурмовой роты немцев – А. О.). Пуская в ход ручные гранаты, все же удавалось отбивать противника, правда, с самых близких дистанций… Когда еще в довершение всего начал чувствоваться недостаток в патронах, капитан фон Винтерфельд был вынужден принять тягостное решение очистить предмостную позицию». Русские ударники успешно форсировали дамбу и заняли эзельское предмостное укрепление, но в дальнейшем были вынуждены отойти на Моон (т. к. не были поддержаны пехотой, к тому же их обстреливали с моря германские миноносцы).

Ревельский ударный батальон, ведя оборонительный бой на заключительном этапе операции, сражался в условиях отсутствия связи с командованием и понес значительные потери. Он держался у пристани, окруженный стрелковыми цепями противника, а П. О. Шишко отказался сесть в шлюпку, решив оставить остров последним, был ранен и попал в плен. При расследовании причин неудачи операции, выяснилось, что когда гарнизон островов в основном сдался в плен – держались только роты «батальона смерти». Эвакуировано из состава батальона 20 офицеров и около 400 нижних чинов.

Общим является то обстоятельство, что бои лета 1917 г. без видимых результатов (особенно на Северном и Западном фронтах) выбили лучшие части Действующей армии, что в условиях приближающихся государственных катаклизмов было весьма значимо – тем более для обоих поименованных фронтов ввиду близости последних к столицам. Главной причиной сворачивания успешного боя русских ударников стал саботаж русской пехоты. Она предпочла митинговать и уходить с позиций, нежели исполнить свой долг перед родиной и боевыми товарищами. Соответственно, в условиях утраты боеспособности основной массы Действующей армии успешные действия ударных частей развития не получили – они не имели поддержки в лице стремительно теряющей боеспособность русской пехоты.

Окончание следует