Бой у Кухарского леса

После кровопролитных боев на реке Стоход 15 - 21 июля 1916 г. у командования Войск Гвардии (Особая армия) возникла идея прорвать фронт противника на участке, где он менее всего этого ожидает.

В ночь на 23-е июля 1-я и 2-я гвардейские пехотные дивизии, сделав 35-километровый ночной марш вдоль фронта, сосредоточились в районе дер. Яновка - Навоз. Лейб-гвардии Измайловский полк сменил на позиции второочередной 282-й пехотный Александрийский полк.

Здесь и ниже Клочков Д. А. Обмундирование, снаряжение и вооружение Российской императорской армии 1914 - 1917 гг. Гвардейская пехота. Нижние чины. М., 2011.

Командир полка генерал-майор Н. Н. Шиллинг приказал приступить к подготовке плацдарма, с которого полк должен был атаковать противника.

Н. Н. Шиллинг

Позиция находилась в зачаточном состоянии - никаких фортификационных работ проведено не было. Три ночи измайловцы приводили позицию в порядок, и земляные работы были не закончены, когда на 26-е июля был назначен штурм вражеских позиции. 1-ю и 2-ю линии удалось подготовить, но ведущие к ним ходы сообщения (по которым должны были подтягиваться резервы) были готовы лишь глубиной по колено.

К утру 26 июля в первой линии находился 3-й, во второй линии 4-й батальоны, а за ними уступами у шоссе Яновка - Белиц стояли 2-й и 1-й батальоны. На правом фланге измайловцев находился лейб-гвардии Семеновский полк, на левом фланге лейб-гвардии Московский полк и в резерве - лейб-гвардии Егерский полк.

Позиция противника тянулась по опушке леса, имея две линии окопов, защищенных проволочными заграждениями (в наиболее важных пунктах обороны - до 6 шагов в ширину).

В 6 часов 26-го июля началась артиллерийская подготовка атаки гвардейцев. В 11 часов 30 минут огонь гаубичной и полевой артиллерии сосредоточился на окопах противника - и под прикрытием огня 3-й батальон бросился в атаку. Но почти сразу же он откатился назад - проходов в проволоке артиллерия не пробила. 4-й батальон двинулся за 3-м и быстро втянулся в ходы сообщения, ведущие к первой линии - в них и залег. Так как ходы сообщения были выкопаны глубиной только до колена, то батальону пришлось провести три тяжелых часа под непрерывным обстрелом неприятельской тяжелой и полевой артиллерии - неся потери.

После первой неудачной атаки артиллерия повторила артподготовку и в 16 часов 3-й батальон вновь бросился в атаку и был вынужден залечь перед проволокой – она вновь оказалась на участке полка цела. Причем 11-я рота потеряла своего единственного офицера - прапорщика Витковского. Доблесть 3-го батальона была потрясающей: солдаты рвали проволоку прикладами и руками, и в несколько минут проволочное заграждение было усеяно телами героев-измайловцев.

О порыве, царившем в батальоне, позволяет судить и письмо, найденное у павшего унтер-офицера 9-й роты. Письмо содержало следующие слова: «Дорогая сестра. Завтра атака. Перед нами грозный враг, весь закрытый проволокой, но мы его уничтожим. Я чувствую, что буду убит завтра. Не плачь, я умру за Веру, Царя и Отечество».

Наступавшая левее 11-й роты 9-я рота под командованием капитана А. В. Есимонтовского 2-го также совершила чудеса героизма. Несмотря на контузию командира роты и потерю обоих младших офицеров (поручика барона Штакельберга и прапорщика Садовского) и многих нижних чинов, рота преодолела проволочное заграждение и выбила немцев из окопов первой линии.

Как только 3-й батальон двинулся в атаку, 13-я, 14-я и 16-я роты, выскочив из ходов сообщений, начали быстрое движение за 9-й ротой.

Двинувшиеся на поддержку 3-го и 4-го батальонов 2-й и 1-й батальоны были остановлены огнем противника – вследствие недостаточно разработанного плацдарма и, прежде всего, из-за отсутствия ходов сообщений.

Рота Его Величества лейб-гвардии Измайловского полка. Фото 1915 года.

Таким образом, в Кухарский лес вошло только четыре роты полка (9-я, 13-я, 14-я и 16-я). 9-я рота двигалась впереди, взяв направление вправо от места прорыва – для того чтобы обеспечить правый фланг наступления.

Руководство ротами 4-го батальона в лесу принял поручик Обручев - несмотря на контузию, полученную в начале боя. Приказав 16-й рoтe двинуться на поддержку 9-й, 13-ю и 14-ю роты он лично повел к месту лесного боя.

Подход 13-й, 14-й и 16-й рот к 9-й роте и к бойцам лейб-гвардии Московского полка придал наступлению импульс, позволив вновь сбить с позиции задержавшегося было противника. Еще одно напряжение - и русские подразделения овладели бы западной опушкой леса.

В это время в рядах отходившего противника началось какое-то движение - отдельные группы солдат начали останавливаться и отстреливаться. Ясно чувствовалось изменение обстановки. Действительно, среди деревьев показались ровные, стройно наступавшие цепи свежего германского батальона, державшего направление удара на обнаженный правый фланг измайловцев.

Русские цепи под натиском неприятельской контратаки начали оттягиваться назад и достигли широкой просеки, проходившей через весь лес. Измайловцы заняли восточную опушку просеки, а противник западную.

Но, видя что удержаться без поддержки невозможно, поручик Обручев приказал отходить – и был убит. За несколько минут до его смерти был тяжело ранен командующий 14-й ротой поручик Квашнин, а командующий 16-й ротой подпоручик Соколов 2-й убит.

Отход через лес был очень тяжелым. Непредвиденным затруднением стало то, что в ходе атаки из-за недостатка времени не были зачищены занятые окопы и убежища противника - и в них притаились не успевшие бежать вражеские солдаты. При отходе измайловцев они стреляли и забрасывали ручными гранатами русские цепи. Во многом из-за этого не удалось вынести тела поручика Обручева и подпоручика Соколова, а также эвакуировать раненого в голову и ступню подпоручика фон Рихтера.

Выйдя из леса, цепи измайловцев залегли.

Здесь и ниже Горохов Ж. Русская императорская Гвардия. М., 2002.

В 19 часов они контратаковали, но из-за отсутствия резервов смогли продвинуться только на полкилометра вглубь леса, где и закрепились. В этот момент противник вновь получил свежие подкрепления, и русские цепи начали оттягиваться назад.

Цепи удерживали первую линию окопов противника, но после 20 часов поступило приказание занять исходное положение.

Из 1000 нижних чинов при 9 офицерах четырех рот, участвовавших в лесном бою, осталось в строю свыше 300 нижних чинов при одном офицере. Весь полк потерял в этот день 11 офицеров и около 1000 нижних чинов.

Бой был настолько жестокий, что здоровых пленных почти не было.

В чем же причины неудачи гвардейцев?

Они кроются в сфере тактики – прежде всего ненадлежащей подготовки пехотной атаки.

Артиллерийская подготовка атаки оказалась недостаточной. Схема организации огня, условия наблюдения, отсутствие надлежащей авиации сыграли свою роль. А ведь артиллерия могла не только подготовить атаку, но и остановить огнем охват захвативших лес подразделений - и лес остался бы за гвардейцами.

План наступления был разработан некачественно.

Так, на фронте прорыва кроме полков, занимавших первые линии и обычных резервов, войск усиления не имелось. Имевшиеся резервы (например, лейб-гвардии Егерский полк) должны были достаточно быстро войти в передовую линию - и питать наступление было нечем. То есть отсутствовали ударный кулак и эшелон развития успеха. На всем участке не было ни одного кавалериста – а ведь конница могла развить успех прорыва. Дело в том, что атака Кухарского леса должна была носить локальный характер (выправить линию фронта на северном берегу реки Стоход) и эта задача была возложена на 1-й Гвардейский корпус. Считалось что сил последнего достаточно, и штаб Войск Гвардии полагал, что его вмешательство в организацию атаки должно быть минимальным. Фактически работа по подготовке атаки была выполнена начальником штаба 1-го Гвардейского корпуса генерал-майором К. И. Рыльским и инспектором артиллерии корпуса генерал-лейтенантом Е. К. Смысловским. К. И. Рыльский, уверенный в себе и очень упрямый человек, на совещании в штабе 1-го Гвардейского корпуса не позволил кому-либо внести в свой план существенные коррективы. Явными недостатками последнего являлись действия на стыке дивизий (1-й и 2-й гвардейских) в лесу и такое направление атаки, которое могло привести (и привело) к сквозному прохождению одних частей через другие. Фронт двух дивизий был под прямым углом - и на это возможное будущее затруднение (перекрещивание), да еще в лесных условиях, было обращено внимание. Но К. И. Рыльский, не желавший потерять репутацию «твердого» командира, отверг все аргументы.

К. И. Рыльский

Е. К. Смысловский же не смог надлежаще подготовить артиллерийскую подготовку. Он считал, что по своей должности «инспектора» он дает лишь общие указания и ставит цели – не контролируя выполнение.

Е. К. Смысловский.

Линии окопов не были прямыми линиями – и при выходе из окопов атакующие роты забрали влево – и правый фланг оказался ослаблен и открыт удару противника. В лесу также не удалось выдерживать нужное направление, а отход в исходное положение при этих неблагоприятных условиях вызвал, естественно, излишние потери.

В целом, говоря о действиях Войск Гвардии в боях кампании 1916 г., следует отметить следующие обстоятельства. Во-первых, это невыгодное для Гвардии отношение к ней вышестоящих штабов – особенно сильно оно проявилось в период стоходских боев. Генерал-адъютанту В. М. Безобразову ставили палки в колеса, а потом свалили неудачу операции только на него и его штаб. Последний же действовал слишком «по-гвардейски», обязуясь без рассуждений выполнить заведомо неисполнимое. Преемник В. М. Безобразова В. И. Гурко вел себя совершенно по-другому: он, что называется, «ругался» и со штабом фронта и со Ставкой, неизменно забивая их своей аргументацией - которой, увы, не хватало В. М. Безобразову.

В результате, В. И. Гурко «подмял» под себя старшие штабы и стал полным «хозяином» в своей армии. Ему не отказывали в резервах, что неизменно делали в отношении Войск Гвардии летом 1916 года. И, в конце концов, В. И. Гурко получил столько резервов, что Особая армия выросла до размеров Великой армии Наполеона 1812 года (13 корпусов). А В. И. Гурко заставил Ставку отказаться от идеи «решительного» наступления на Владимир-Волынский.

Следовало обучать Гвардию и специфике лесного боя - особенно нюансам ориентирования и маневрирования в данных условиях. Измайловцам было суждено иметь и опыт другой лесного боя - Свинюхи.

После окончания Кухарского боя офицеры-измайловцы написали немцам письмо с просьбой пояснить судьбу офицеров Обручева, фон Рихтера и Соколова. Письмо было передано во время уборки трупов перед окопами. На следующий же день немцы в очень любезном письме уведомили, что Обручев и Соколов убиты и погребены позади их позиций, а фон Рихтер ранен и находится в плену. В письме содержалась фраза, что они удивляются жестокости русских гвардейцев, которые перекололи сдавшихся в плен немцев. Действительно, когда измайловцы ворвались в немецкие окопы, то где-то в убежище сдававшиеся немцы начали отстреливаться. Это вызвало озлобление солдат - и они перекололи всех, не взяв ни одного пленного. Несмотря на этот эпизод, доблесть измайловцев подчеркивалась в захваченной позднее немецкой газете.

Тактический опыт Кухарского боя не пропал даром, а измайловцы проявили выдающийся героизм и воинское мужество.