Генерал В. И. Ромейко-Гурко (Гурко) и его военно-теоретическое наследие

В. И. Ромейко-Гурко (Гурко) – яркий представитель плеяды талантливых российских генералов эпохи Первой мировой войны. Генерал прошел путь от начальника кавалерийской дивизии (1-й), командира армейского корпуса (6-го), командующего армией (5-й, затем Особой) до Главнокомандующего армиями фронта (Западного). Наконец, важной вехой его карьеры было временное исполнение обязанностей Начальника Штаба Верховного главнокомандующего.

В. И. Гурко за работой.

Как полководца В. И. Гурко характеризуют следующие характерные черты.

Генерал придавал важнейшее значение человеческому фактору. Так, в начале Восточно-Прусской операции, когда в разведку были посланы 3 эскадрона и сотня от каждого из полков 1-й кавалерийской дивизии, эскадронные командиры и сотник должны были действовать каждый на своем маршруте. Но эскадронные командиры договорились объединить свои силы и действовать совместно – т. е. нарушили инструкции начдива. В. И. Гурко, собрав всех офицеров дивизии, ознакомил их с решением временно отстранить от командования эскадронами тех двоих комэсков, которые присоединились к третьему. Генерал объяснил подчиненным - что значит невыполнение приказа и какие оно может иметь последствия. И, как отметил генерал, «мне больше никогда не представилось случая проверить действенность своих слов» [Гурко В. И. Война и революция в России. Мемуары командующего Западным фронтом 1914 – 191. М., 2007. С. 36.; Литтауэр В. Русские гусары. Мемуары офицера императорской кавалерии 1911 – 1920. М., 2006. С. 130-131.].

Работая на посту НаштаВерха Василий Иосифович неоднократно подчеркивал перед сотрудниками Ставки особую ответственность их труда. Генерал просил их не забывать, что за бумагами скрываются судьбы живых людей, чьи жизни зависят от добросовестности работников Ставки. Он отмечал, что во время войны случайные ошибки очень часто оплачиваются человеческой кровью, а результат такой ошибки может оказать огромное влияние на действия всей армии.

Обладал В. И. Гурко и качествами администратора и «отца-командира». Так, когда 1-я кавалерийская дивизия двигалась для установления контакта со 2-й армией в Восточной Пруссии, ее части вошли в г. Ангербург. Командиры частей доложили начдиву, что хлеб закончился, почти закончились сахар, чай и соль. В. И. Гурко распорядился узнать - как обстоит дело с выпечкой хлеба в местных пекарнях. Но последние оказались брошены владельцами. Муниципальные власти из города бежали. Генерал приказал бить в колокольный набат – собрав жителей города на рыночной площади. Он предложил горожанам выбрать нового мэра – и когда такой появился, ему были сообщены требования русского командования: восстановить работу городских пекарен, доставив в дивизию двухдневный запас хлеба, а также сахар, чай, соль и табак [Гурко В. И. Указ. соч. С. 55.].

Приказы генерала в январе 1915 г. - в период операции у Воли Шидловской - регулярно акцентируют внимание подчиненных командиров на вопросах снабжения и довольствия солдат.

Решительность генерала проявлялась в самых разных обстоятельствах. Например, активность у Маркрабова позволила отряду В. И. Гурко получить важную оперативную информацию. Ответственное решение прикрыть стык между 1-й и 10-й армиями в Первом сражении у Мазурских озер привело к сковыванию 2-х немецких кавалерийских дивизий. По своей инициативе генерал нанес удар во фланг наступающим германским войскам – и это помогло выиграть Журавненское сражение.

В. И. Гурко пытался беречь свои войска – иллюстрацией является требование генерала прекратить операцию у Воли Шидловской, а также артиллерийские подготовки без атак пехоты в 6-м Ковельском сражении.

Являясь хорошим тактиком, В. И. Гурко обладал глазомером, правильно оценивал обстановку. Вверенные ему войска грамотно маневрировали и умело взаимодействовали между собой. В ходе кампании 1916 г. появляются новые тактические приемы, созданные В. И. Гурко.

Очевидец отмечал, что после вступления В. И. Гурко в командование Особой армией на ковельском участке фронта изменился сам характер оперативных отношений армейского командования со штабом Юго-Западного фронта – последний теперь не навязывал или подсказывал, а спрашивал мнение В. И. Гурко [Геруа Б. В. Воспоминания из моей жизни. Т. 2. Париж, 1970. С. 152.].

В активе В. И. Гурко – крупного общевойскового командира – руководство объединениями различного уровня и большими массами людей. Причем Василия Иосифовича, в отличие от многих других генералов, отличало умение руководить значительными войсковыми группировками (хотя теоретически считалось крайне сложным руководить группировкой, состоящей более чем из 5-ти войсковых единиц). В разные периоды своей фронтовой карьеры он командовал: 1,5 дивизиями (1-й поход в Восточную Пруссию), 3 дивизиями (2-й поход в Восточную Пруссию), 4 дивизиями (в Ловичском сражении), армейской группой (по немецкой терминологии) из 11 дивизий (во время операции у Воли Шидловской), 5 дивизиями (в Журавненском сражении), 3 армейскими корпусами (в Нарочской операции), 14 армейскими корпусами (в Шестом Ковельском сражении). Причем генерал возглавлял оперативные объединения, призванные решать наиболее сложные и ответственные задачи.

В. И. Гурко тесно взаимодействовал с соседями, был сторонником обмена опытом. Яркий пример – общение с командующим 8-й армией А. М. Калединым перед августовским наступлением 1916 года.

Генерал привнес личный вклад в дело выигрыша многих операций, добивался важного оперативного результата.

Так, в период боев в Восточной Пруссии в 1914 г. важное оперативное значение имели: бой у Маркграбова (привел к переброскам германских войск), операция на стыке 1-й и 10-й армий (2 кавалерийские дивизии противника не смогли охватить левый фланг 1-й армии), Ловичское сражение (когда В. И. Гурко активными действиями вынудил германскую армию остановить наступление и отстоял важнейшую позицию Лодзинской операции). В кампании 1915 года оперативный результат от действий вверенных ему войск присутствовал в ходе операций на Днестре и Серете, когда противник был вынужден трансформировать оперативное планирование и осуществлять перегруппировки. Осенью 1916 года корпуса Особой армии оттянули на себя огромное количество войск противника и их обескровили, заняв стратегически выгодные позиции.

В. И. Гурко был хорошим стратегом. Так, уже сразу после начала боев у Воли Шидловской он увидел сущность германского оперативного маневра и его место в структуре «Зимних стратегических Канн» противника. А во время исполнения обязанностей начальника Штаба Главковерха под его руководством был разработан план кампании 1917 года – лучший (к сожалению не реализованный) стратегический план из всех планов кампаний Действующей армии в Первую мировую войну.

Решительный, инициативный и грамотный генерал В. И. Гурко воевал в основном с наиболее тяжелым противником – германской армией, и показал себя достойным оппонентом лучшей армии Европы.

Необходимо отметить, что будущий генерал окончил императорскую Николаевскую Академию Генерального штаба по первому разряду (т. е. с золотой медалью) – добившись выдающегося результата. Сама система подготовки армейской элиты России носила чрезвычайно интенсивный характер, но на выходе из Академии – квалифицированные кадры знающих и натренированных в умственном труде офицеров. Причем за отличные успехи в науках штабс-ротмистр В. И. Гурко 05. 05. 1892 г. был награжден годовым жалованьем.

Уже будучи генералом и начдивом, В. И. Гурко учился и передавал накопленный опыт. Так, на довоенных офицерских лекциях, еженедельно читаемых офицерами Генштаба и специалистами во всех военных округах империи, он часто присутствовал: «задавал вопросы лектору - тот отвечал» [Сумские гусары 1651 – 1951. С. 123.].

Большое значение в деле передачи накопленных знаний и бесценного боевого опыта стало сотрудничество В. И. Гурко с журналом «Часовой», уже в эмиграции.

Здесь и ниже - обложки журнала «Часовой», в которых опубликованы статьи В. И. Гурко.

Так, повышенный интерес представляют его статьи в №№ 17-18, 19-20 и 21-22 за 1929 год.

В работе, озаглавленной «Оценка побед и поражений», генерал излагает свои тактические и стратегические выводы, отталкиваясь от реалий минувшей мировой войны. Так, Василий Иосифович пишет: «С течением времени должен развеяться гипноз, внушивший убеждение, что отныне как неизбежное последствие развития техники – позиционная война с ее неизбежным спутником – многомиллионными армиями, должна быть признана явлением нормальным и с точки зрения современной военной науки рациональным, война же маневренная - исключением…» [Гурко В. Оценка побед и поражений // Часовой. – 1929. - № 17-19. – С. 6.].

Идя вразрез с мнением многих специалистов межвоенной Европы, русский генерал оказался абсолютно прав. Вторая мировая война подтвердила справедливость его выводов и оценок – несмотря на высокий уровень развития техники, она носила преимущественно маневренный характер.

Василий Иосифович отмечает, что переход к позиционной войне привел к вырождению стратегии – в траншейный период боевых действий она свелась лишь к сосредоточению сил и средств к намеченному участку фронта, а также к переброске их с одного фронта на другой.

Давая краткую оценку проводимым операциям, генерал противостоял недобросовестным мемуаристам и историкам – в частности разоблачая мифы представителя германского генералитета П. Гинденбурга, указывающего, что 200 тысячам солдат его 8-й армии в Восточной Пруссии в августе 1914 года противостояли 800 тысяч русских солдат 1-й и 2-й армий [Там же. С. 8.]. Фактически Василий Иосифович боролся с проявлениями информационной войны, которую западные державы (прежде всего недавний противник) вели против России и после завершения вооруженного противостояния.

Оценивая соотношение сил русской и германской армий в период Первой мировой войны, В. И. Гурко отмечает, что формальное количественное преобладание русских соединений над противником в течение войны ни в коей мере не должно восприниматься как реальное превосходство русских над врагом в численности и тем более в огневой мощи - именно в огневой мощи германские и австрийские корпуса значительно превосходили русские. Если к этому прибавить превосходство противника в средствах связи (особенно на примере самсоновской операции) и в вопросах разведки, то становятся понятными некоторые тактические неудачи русских войск в эту войну. Но и в таких условиях русский солдат выстоял, а русское командование научилось воевать. Причем, как только благоприятные для германской армии факторы (огневое превосходство, связь, инфраструктура) начинали давать сбой – начинались обидные для нее поражения.

В трех статьях В. И. Гурко фактически дал оперативно-стратегический анализ Первой мировой войны, убедительно показав ее многие закономерности. Он пишет, что так как при слабых материально-технических ресурсах в период позиционной войны фронтальное наступление влекло за собой большие жертвы, то: «…с наступлением позиционной войны русское командование должно было отказаться от проявления наступательной инициативы, обрекши армию на пассивное отражение ударов противника и на терпеливое выжидание лучших условий борьбы – т. е. на то, что с таким успехом, за малыми исключениями, провели наши противники за конец 1914 года и за 1915 год. Все же предпринятые нами наступательные операции – до весны 1916 года включительно – были крайним, но и единственным средством оказать помощь союзникам, взывавшим к нам» [Там же. - № 21-22. – С. 9.].

Особый интерес представляет вывод Василия Иосифовича: «…наши союзники лишь в период первой Марны…. сумели выйти из трудного положения (здесь и далее выделено автором статьи – А.О.) отступавшей армии, перейти в наступление и при почти равных силах и средствах одолеть противника. Во все остальное продолжение Великой войны наши союзники одерживали свои успехи и терпели неудачи, превосходя противника в числе и материальных средствах. Напротив, русские войска с начала кампании и до весны 1917 года, если суммировать совокупность сил и средств борьбы, значительно уступали своим противникам. Следовательно, недостатки материальные, а когда и численные, русская армия восполняла прежде всего доблестью войск, хорошо воспитанных и сильных духом, а также надлежащим руководством штабов и искусством старших начальников. Могу утверждать это тем более, что в первый период кампании, когда это искусство должно было более всего проявиться, меня к числу старших начальников причислить нельзя» [Там же].

Как не похоже это суждение на господствовавший в то время (во многом и сейчас) взгляд отечественной исторической науки на качество ведения боевых действий со стороны русской армии!

В № 44 за 1930-й год была опубликована статья В. И. Гурко под названием «Влияние мировой войны и вероятного будущего на вопросы военно-инженерной обороны». Анализируя действия крепостей в войну минувшую, генерал применительно к будущим военным действиям утверждал: «…применение непрерывных укрепленных сооружений является «ставкой на бездарность», во всяком случае на посредственность. … Всякое возведение укреплений предрешает необходимость, скажу неизбежность, их занятия. При системе укрепленных полос, таковые впитают в себя значительную долю вооруженных сил и тем, в лучшем случае, временно скуют свободу их продвижения, сосредоточения и парализуют творческую силу вождей – и то и другое зародыши вероятных грядущих неудач» [Гурко В. Влияние мировой войны и вероятного будущего на вопросы военно-инженерной обороны // Часовой. – 1930. - № 44. – С. 5.].

Вновь стратег генерал от кавалерии В. И. Гурко «как в воду глядел» - история «линии Мажино», да и «линии Маннергейма» и других сплошных укрепленных полос во Вторую мировую войну полностью подтвердила его правоту.