Германское Верховное командование глазами французского Генштаба

Дюпон - офицер французского Генерального штаба, занимавший во время Первой мировой войны одну из ответственных должностей в Штабе Главнокомандующего и бывший, по свидетельству самого Ж. Жоффра, «одним из полезнейших и самых дальновидных помощников командующего». Труд был переведен Брагинским, и вышел в Москве в 1923 г.: Дюпон. Высшее германское командование (с немецкой точки зрения). – М.: Высший военный редакционный совет, 1923.

Титульный лист труда Дюпона.

Труд Дюпона подразделяется на три части: 1) первоначальные действия, где в общих чертах рассматривается германский план войны, распределение германских вооруженных сил и боевые операции вплоть до окончания Приграничного сражения, а также дается характеристика германских военных руководителей; 2) операции 3-й германской армии в период с 1 августа до 4 сентября (все даты - по новому стилю); 3) действия 1-й и 2-й германских армий с 28 августа по 15 сентября 1914 г.

Книга начинается главой «Основная ошибка» - такой ошибкой, автор считает переброску немцами 25-го августа на Восточный фронт двух корпусов и кавалерийской дивизии. При сложившемся соотношении сил немцы были слишком слабы для проведения в жизнь шлиффеновских идей. Автор пишет, что если бы Гвардейский резервный корпус был 7-го сентября на своем месте между армиями Бюлова и Клука, а 11-й армейский корпус с Саксонской кавалерийской дивизией 9-го сентября находился бы в составе армии фон Хаузена у Фер Шампенуаза, это имело бы кардинальные последствия для исхода битвы. Он четко называет первой причиной проигрыша немцами Марнского сражения «слабость характера ген. Ф. Мольтке - когда 25 августа тот снимает 2 корпуса и 1 кавалерийскую дивизию, чтобы послать их в Россию».

Далее автор характеризует Шлиффена, Мольтке-младшего, Фалькенгайна, Гинденбурга, Людендорфа и некоторых других германских генералов, а вскользь и самого императора Вильгельма II. Наибольшее внимание, конечно, он уделяет двоим первым. Эта глава читается с большим интересом - вследствие удачного подбора сведений и их искусного изложения. Отмечается, что Вильгельм боялся популярности Гинденбурга и терпеть не мог Людендорфа. Макензен, являвшийся виновником первоначальных немецких неудач в Восточной Пруссии, не отличался мужеством и получал назначения не столь важные, сколь блестящие.

Вместе с тем, опираясь на мнения каких-то офицеров прусского Генерального штаба, Дюпон говорит, что в командном составе германской армии не было ни одного выдающегося ума, за исключением Бюлова, который, однако, страдал рядом болезней. Ни одного выдающегося человека на всю германскую армию! Но если германские неудачи являются прямым следствием скудости талантов в высшем командном составе германской армии, то что можно тогда сказать о французской армии, которая, несмотря на наличие нескольких могущественных союзников (причем ее неоднократно спасали то русские, то англичане, то, даже, американцы), в течение 4-х лет терпела неудачи различного масштаба?

Автор горячо отстаивает мнение, что французский Генеральный штаб не «прозевал» создание немцами резервных корпусов и, вообще, очень точно оценивал перед войной силы противника. Конечно, французы не могли не предусматривать формирования резервных частей у противника, но дело в том, что они действительно не предполагали столь раннего появления резервных корпусов в 1-й линии германского наступления - это подтверждается простым подсчетом германских корпусов, которые упоминались в разведывательных сводках французской Главной квартиры до Приграничного сражения. Этот факт отрицать невозможно.

Рассматривая германский план войны, автор уделяет много внимания бельгийскому вопросу и отношению к нему Франции. Он резко отрицает какое-либо соглашение Франции с Бельгией и Франции и Англии по поводу Бельгии. Дюпон приводит одно интересное сведение, касающееся нейтралитета Бельгии, сообщенное ему после войны высокопоставленным лицом в Германии. «Когда Шлиффен составлял свой план, - сказал ему германский сановник, - королем Бельгии был Леопольд II, и мы знали, что достаточно будет заплатить, чтобы Бельгия отделалась одним лишь протестом. Мольтке совершил большую ошибку, не подумав о том, что обстоятельства изменились». Автору даже сообщили сумму, которой собирались подкупить Леопольда, но она показалась ему слишком высокой. В Германии перед войной дипломатия не знала того, что замышлял ее Генеральный штаб в отношении Бельгии, поэтому и заверяла общественное мнение, что немцы не возьмут на себя инициативу насилия над Бельгией. Что же касается Франции, то здесь было полное единение политики со стратегией, причем французы не допускали мысли о возможности нарушить неприкосновенность бельгийской территории даже в оборонительных целях.

По поводу предположения Шлиффена о возможности наступления французов к нижнему Рейну через Бельгию, автор говорит с негодованием, что в этом обнажается германская душа с ее презрением к общечеловеческим принципам: «Этот народ никогда но будет иметь понятия о честности, никогда он не поймет, что можно руководствоваться понятиями морали».

Автор справедливо отбрасывает легенду, согласно которой сопротивление Льежа будто бы задержало германское наступление - Клук начал наступление раньше, чем предполагала Главная квартира, и он подошел к Маасу тогда, когда уже пал последний форт этой крепости. Однако это нисколько не умаляет славы Льежа, т. к., атакованный на 2-й день войны, он продержался столько же дней, сколько и Мобеж, имевший около месяца на подготовку обороны.

Но Приграничное сражение проиграно, а англо-французские армии отступают, преследуемые противником. До сих пор маневр развивался согласно плану: германский Генеральный штаб сумел до мельчайших подробностей подготовить схему развития операции вплоть до встречи с противником - но дальше начинается область неизведанного, где воля врага будет влиять на оперативные решения. И вот с этого-то момента обнаруживается несостоятельность высшего германского командования, ничтожество Мольтке-младшего, ошибки и раздоры командующих армиями. «Это Мольтке 1870-го г., это его метод командования, его стратегия были разбиты в 1914-м г. противником, изучившим и понявшим историю» - так заканчивает автор первую часть своего труда.

Для более подробного изучения операций до Марны Дюпон избрал 3-ю германскую армию, действовавшую в центре - вследствие того, что в Германии не раз пытались свалить на нее всю вину за поражение. В сражениях у Шарлеруа и Динана, где 2-й и 3-й германским армиям представлялась заманчивая возможность окружить и уничтожить 5-ю французскую армию, последняя довольно благополучно, сравнительно с небольшими потерями, ушла из этой ловушки. Сопоставляя различные объяснения этого явления, Дюпон приходит к заключению, что виновником следует признать не только германское Верховное командование, которое, вместо того, чтобы руководить обеими германскими армиями, предоставило им возможность действовать по соглашению друг с другом, а также и обоих командующих этими оперативными объединениями - Бюлова и Хаузена, не сумевших согласовать своих действий. В дальнейшем своем движении к югу 3-я армия все время кидалась то вправо, то влево, призываемая на помощь своими соседями, встречавшими затруднения на фронте своего наступления. Положение Хаузена действительно было тяжелым. Иногда приходилось одновременно удовлетворять требования Главной квартиры, 2-й и 4-й армий. Все эти факты, в связи с недоразумениями при занятии Гирсона и Реймса, вызывают резкое осуждение со стороны автора рассматриваемой работы.

Три германских командарма: слева направо генералы фон Клук (1 армия), фон Бюлов (2 армия) и фон Хаузен (3 армия).

Вследствие этих ошибок, 3-я германская армия была лишена возможности в сражении у Гиза выйти во фланг 5-й французской армии, т.-е. немцы второй раз упустили благоприятный случай для окружения войск Ланрезака. Однако германские армии победоносно двигались к югу, и французам не удавалось остановить их. Уничтожающей, решительной, победы не было, но успех у немцев был - и успех весьма крупный.

Третью часть своего труда Дюпон начинает исследованием наступательного маневра 1-й и 2-й германских армий от бельгийской границы к Марне. Рассматривая 4 директивы германской Главной квартиры, отданные между 28-м августа и 4-м сентября, и отношение к ним Клука, автор зачастую обнаруживает явную несправедливость в оценке действий последнего. Нельзя отрицать того, что Клук действовал иногда неправильно, но необходимо признать и то, что его намерение неотступно преследовать левое крыло союзников с целью нанести ему решительное поражение, было вовсе не так неуместно, как это кажется Дюпону. Если бы Главная квартира не помешала Клуку разбить и отбросить за Сену англичан и 5-ю французскую армию, поддержав его слева Бюловым, то атака Монури могла бы оказаться ударом по воздуху.

Автор высмеивает колебания германского Главного командования, в результате которых движение 1-й армии, предписанное 28-го августа на юго-запад, превратилось к 3-му сентября в движение на юго-восток, Автор не сопоставил оперативную деятельность германского Главного командования с оперативной работой французской Главной квартиры перед Приграничным сраженном - когда каждый следующий день вызывал новые приказания и контрприказания, а войска перемещались, меняя свой фронт иногда на 90 градусов. Правда, в то время среди французских командующих армиями не было такого «недобросовестного» генерала, каковым, по мнению Дюпона, является Клук, но возможно, что это было и к худшему: быть может, если бы такой нашелся, то Приграничное сражение принесло бы французам лучшие результаты.

Дюпон сообщает много интересных фактов, распоряжений, приводит характеристики командующих.

Наконец, и заключение автора.

Каковы же были причины германских неудач? Их было, по Дюпону, две: это слабость Мольтке-младшего, обнаруженная им и при трансформации шлиффеновского плана и при руководстве операциями подчиненных ему армий; а также независимость командующих армий и несогласованность в действиях. А виновником последнего был никто иной, как Мольтке-старший, т. к. Мольтке-младший лишь осуществил тот способ управления, который был ему завещан его дядей в качестве верного средства для достижения победы. Автор говорит о ненадежности тех приемов управления, которыми пользовался Мольтке-старший в 1870 г., и которые в то время привели к успеху лишь вследствие полной пассивности французских военачальников.

Последние строки автора посвящены восхвалению замечательной солидарности, деятельности и энергии французских военачальников, а также воли французов, «олицетворенной в холодной бесстрастности Жоффра, в его великолепном «кругом!», пробуждающем и гальванизирующем его солдат, одержимых галлюцинациями от усталости».

Написан труд с талантом и читается с большим интересом, изобилует фактами. Но это не военно-историческое исследование, а в большей степени блестящий фельетон, в котором автор решил «продернуть» соперника, высмеять поверженного врага, но не изучить события со спокойствием и объективностью историка. Французские исследования о Первой мировой войне, в целом, являют собой неприятную картину неуравновешенности и пристрастности их авторов. Дюпона интересует только формальная сторона событий, по которой он и прогуливается жалом своего сарказма. Но остается непонятно, почему Дюпон полагает, что его характеристика высшего германского командования дана им с немецкой точки зрения? Ведь взять из германских источников фактическую сторону событий и привести некоторые суждения немецких авторов еще не значит воспринять сущность их взглядов, не имеющих ничего общего со взглядами автора. Конечно, и у немецких писателей нередко встречается резкая критика германских операций, но разве найдется хоть один, который встал бы на точку зрения Дюпона?

Недаром в своем предисловии Ж. Жоффр говорит, что автор своей книгой «вновь оказал своей стране заметную услугу».